Синий тротуар, по которому мы убегали от квадратноголовых, оказался не тротуаром. Это я понял, когда мы добежали до его конца. Конец приподнялся, выгнулся навстречу и посмотрел на нас круглым лиловым глазом. Под глазом прорезалась ротовая щель и сказала:

— А!

После чего голова превратилась в букет цветов. Пришлось спешно менять направление. Мы бросились по красной траве газона к зелёному небоскрёбу. Я заметил, что кирпичи, из которых он сложен, — двух видов. Одни — круглые, а другие… ну, такой формы, чтобы чётко затыкать промежутки между круглешками.

— Лестница! — крикнула Диана — указав на пожарную лестницу.

Она первой добежала до неё, подпрыгнула и подтянулась, уцепившись за нижнюю ступеньку. Забравшись, протянула руку. Я подал ей Фиону, Диана практически зашвырнула её наверх и потянулась ко мне.

Я поднял руку, и в глазах потемнело. В спину как будто скорый поезд впилился на полном ходу. Я услышал собственный крик, потом — задумчивое «А…» и характерный хлопок, с которым взрывается голова аборигена. Меня окатило душем из крови пополам с мозгами.

Диана таки умудрилась меня поймать за руку и даже приподнять.

— Брось меня, командир, — простонал я. — Спасай Фиону.

— Сплющилась мне твоя Фиона! Лезь давай!

— Не могу…

— Надо, Костя! Думай о сиськах. Сконцентрируйся на них!

— О твоих, что ли?

— А что, для тебя существуют какие-то другие? Щас обижусь — брошу.

— А как же партнёрство и ничего кроме партнёрства?

— Я готова пересмотреть условия соглашения, при условии, что ты выживешь. Некрофилия в число моих пороков не входит, уж прости.

— Блин… жаль. Опять подвиги во имя любви, эх…

Руки-ноги худо-бедно зашевелились, но ощущались как чужие. Я вцепился в перекладину, попытался ползти, но наткнулся на задницу Дианы.

— Готов? — спросила Диана.

— Готов, только давай не сейчас. Хоть на крышу вылезем, что ли.

— О, вижу, ожил. Давай, ручками-ножками.

И Диана поползла вверх. Я последовал за ней, скрипя зубами от боли. Ничего, Костик, вот сейчас заберёмся… на крышу… небоскрёба…

Я с тоской посмотрел вверх. Вверху сначала была Диана, с простынёй, обмотанной вокруг бёдер, открывающей прекрасный вид. А дальше была бесконечная лестница, уходящая в небеса, как в песне Led Zeppelin. Вид лестницы вызывал клиническую депрессию.

— Дианушка, солнышко, — позвал я дрожащим голосом.

— Что? — Она остановилась и повернула голову.

— Можешь не так быстро лезть? Мне легче, когда ты рядом.

Диане потребовалась секунда, чтобы сообразить, куда я смотрю, и почему мне легче. Дальше случилось невероятное — она покраснела под слоем кровавых ошмётков и прошипела:

— За ступеньки ничем не зацепишься?

— Нормально, справлюсь. Просто, понимаешь ли, в жизни надо видеть перед собой достижимую и привлекательную цель, а то руки опускаются.

— Я тебе сейчас дам «руки опускаются»! Лезь давай!

Я полез. Диана благородно ползла не быстрее меня. Хорошая она всё-таки. В своём стиле, конечно.

— А!

— А!

— А! — слышалось снизу.

Я пожертвовал мигом созерцания Дианы и посмотрел вниз. Там столпилось штук двадцать квадратноголовых. Они смотрели вверх и потирали носы, предельно озадаченные происходящим.

— Я б вам фак показал, — сказал я извиняющимся тоном, — но руки заняты.

— А-а-а! — протянул ближайший к лестнице полудурок и кивнул.

На голову ему запрыгнул другой. На него полез третий.

— Да чтоб вас всех! — крикнул я. — Диана, я передумал, давай быстрее!

Сам тоже заработал руками и ногами что есть мочи. «Аканье» становилось всё ближе. От этого звука мурашки по коже ползли. Если такие миры проходят комиссию Альянса, то у меня к Альянсу очень большие вопросы, которые я планирую задавать, держа в каждой руке по крупнокалиберному пулемёту.

— Костя, жми! — кричала Диана сверху. — Осталось чуть-чуть, потом самая капелька и ещё три четверти!

Я «жал», как мог, но столбик квадратноголовых рос быстрее.

— А! — раздалось у меня за плечами.

Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть квадратную рожу. Абориген уже вынимал из неё нос.

— @@@ на, — сказал я и толкнул его пяткой в живот.

Живот оказался твёрдым, будто из дерева. Но толчок однозначно удался. Полудурок взмахнул руками и полетел спиной вниз. Столбик под ним заколыхался и тоже рассыпался. Послышалось несколько изумлённых «А!», и тут же захлопали взрывающиеся головы. Меня до пояса вновь забрызгало мозгами.

— Суки! — всхлипнул я. — Чего вам от нас надо?!

В кирпиче прорезался любопытный глаз. В кирпиче под ним — рот.

— У! — сказал рот и беззубо улыбнулся.

— Кирпичи живые! — передал я наверх информацию. — Смотрите там, не навернитесь с перепугу. Отступать некуда, позади Костенька.

Спина болела. Как я ещё умудрялся ползти — вообще не понимаю. На чистом адреналине, не иначе. Вниз больше не смотрел. Аканья иногда доносились, но исключительно с земли, башенку эти отморозки строить не пытались. Может, в здание побежали, на лифте едут… Нет, лучше об этом не думать. Сконцентрируюсь на сиськах, как завещала Диана. Сиськи — это единственное, что может сохранить разум в мире, подобном этому.

Браслет, про который я уже забыл, внезапно ожил.

— Костя! — раздался знакомый, милый, родной, вменяемый голос.

— Шарль! — воскликнул я.

— Извини, что долго не отвечал, пришлось отключить практически всю электронику, мимо пролетал патрульный корабль Альянса. Я фиксирую координаты, буду через десять минут, максимум — одиннадцать.

— Ты на крышу сядешь?

— На крышу? — озадачился Шарль.

— Ну, мы на крышу лезем. Небоскрёба. Не то чтобы лично я до неё прям всерьёз доберусь, но мы стараемся.

— Что за ерунда, зачем вы лезете на крышу?

— А ты был тут? — заорал я, внезапно разозлившись. — Ты в танке горел? Тебе броня за шиворот капала?!

— Попрошу без эмоций, — сухо откликнулся Шарль. — Объясни, в чём дело.

— Дело, дорогой мой гений, в том, что здесь живут какие-то наглухо отбитые уроды с квадратными головами, которые подбегают к нам и взрываются. Мы только-только от яиц отмылись, а теперь все в потрохах с ног до головы. Узнаю, кто этот мир создал — убью урода. А ещё тут тротуар живой и кирпичи разговаривают.

— Ясно, — усмехнулся Шарль. — Это один из альтернативно-логичных миров. Здесь местные жители очень агрессивны, но агрессию выражают необычным образом. Увидев кого-то, кого они считают угрозой, убивают себя. Предполагается, что оппонент должен умереть от чувства вины.

— Твою мать, — только и сказал я.

— Держитесь, — виновато сказал Шарль. — Десять минут.

— Так ты сесть-то сможешь?

— Безусловно. Мой бывший… гм… партнёр, то есть, я, существенно улучшил программу автопилотирования. Прибор у вас?

— У нас, у нас… Конец связи.

Как Диана умудрялась лезть с этим самым «прибором», я понятия не имел. Талантливая она.

— Стррррадаешь? — каркнул ворон, сев на ступеньку надо мной.

— Стебёшься? — ответил я вопросом на вопрос.

— Бодрррррись! — посоветовал ворон и полетел вверх, догонять Диану.

Я прищурился. Диана всё-таки не очень торопилась, добрая душа, а Фиона, кажется, уже почти добралась до крыши. Блин, далеко-то как…

Слева от лестницы прорезалось окно. Только когда оно прорезалось, я сообразил, что обычных окон в небоскрёбе не было вообще, глухие стены. Из окна высунулась квадратная голова.

— Сэр, — сказал я, — всё это дикое недоразумение. Мы вам не враги, у нас просто альтернативная логика…

— А-а-а, — протянула голова и вынула нос.

Я зажмурился…

По скользким от мозгов ступенькам ползти было не только неприятно, но и тяжело. И как я до сих пор не блеванул? Всё моя выдержка!

— Костя, доложи обстановку! — крикнула сверху Диана, немного тормознув.

— Жопа! — доложил я.

— При мне. Жду. А обстановка-то как?

— Смотри выше…

— Выше Фиона, она уже выбралась на крышу.