– Господи! – восхищённо ахнула она. – Мариинский?

Ей хотелось расцеловать два билета выпавших в её ладонь, а ещё больше расцеловать эти губы, улыбающиеся едва заметно.

– «Щелкунчик» – это же… – Ева была абсолютно счастлива. – Это самая красивая музыка из всей классики! Неужели об этой моей любви тоже написано в досье на меня, а?

– Просто… наугад, – покачал он головой. – Хорошо, что не промахнулся. Рад тебя порадовать! Знаешь, я тоже люблю Чайковского. И… – глаза Эриха уже откровенно смеялись, но лицо оставалось серьёзным. – Ну, ожившие игрушки, параллельные миры, мыши-мутанты… По-моему, это как раз наша тема.

– Спасибо огромное! – Ева всё-таки не удержалась, коснулась его руки, чуть стиснула пальцы.

– Ты же просила театрик… Я не забыл. В чём пойдешь, уже знаешь?

– О! Вот как раз хотела спросить, – растерянно кивнула Чернова. – Это ведь уже завтра. Мы домой сегодня не заглянем? Мне бы платье выбрать.

Эрих нахмурился чуть-чуть.

– Я не собирался… Может, просто купим сейчас новое?

– Ты со мной и по магазинам пойдёшь? – рассмеялась недоверчиво Ева.

– Конечно! Не могу же я тебя туда одну отпустить, – пожал плечами шеф. – Женщину одну в магазин вообще пускать нельзя – это грозит разорением…

Ева снова рассмеялась, но всё-таки решила оспорить:

– А вот и нет! Я совсем не шопоголик. Я умею держать себя в руках.

– Знаю, – он улыбался, но светлый взгляд сейчас был серьезен. – Ты, вообще, очень мало себе позволяешь. Поначалу даже кофе, который любишь, стеснялась попросить…

– Но… я ведь меняюсь, правда? – смутилась она. – Кажется, мне уже практически удаётся принимать подарки с благодарностью и не задирать гордо нос, так?

– Да, ты меняешься… – усмехнулся Эрих. – Ту ершистую девчонку, с которой я познакомился, мне бы и в голову не пришло в театр пригласить. Ты совсем не походила на любительницу Чайковского и классической музыки.

– Не напоминай! – рассмеялась, краснея, Ева, кокетливо прикрывая лицо ладонями. – Если бы ты знал, как мне стыдно за свой тон, лексикон и за всё, что я тебе тогда наговорила!

***

– Та-та-та-та-та! – Ева, напевая мотив вальса, закружилась в свете фонаря.

Снежинки, словно маленькие звездочки, сияли бриллиантами, подтанцовывая ей, опускались на лицо, целуя раскрасневшиеся щеки.

– Кажется, я влюбилась! – рассмеялась она, едва не поскользнувшись, выделывая очередное па.

Благо, Эрих, шедший рядом, был начеку и вовремя подхватил, не дав упасть.

– В того красавчика в белых колготках? – усмехнулся Эрих. – Или в серого хвостатого монстра, похожего на чупакабру, с которой я однажды столкнулся?

– В этот город! – вдохновенно взмахнула руками Ева. – Это просто сказка… Моё сердце теперь принадлежит ему. Это просто любовь с первого взгляда! Ты веришь в любовь с первого взгляда?

– Верю, – с готовностью поддержал Эрих её романтический настрой.

– Я уже не про любовь к городам… – лукаво прищурилась Чернова.

– Так и я не про неё…

Вечер в театре показался Еве настоящим праздником. И теперь, когда они прогуливались по тихой вечерней улице, а снег так чудесно искрился в сиянии фонарей, ей казалось, что она действительно превратилась в прекрасную фею, и за спиной у неё распахнулись лёгкие прозрачные крылья.

Они шли по направлению к Фонтанке, и слева темнела и поблескивала вечерними огнями спокойная гладь Крюкова канала.

Тишина, людей почти нет, город засыпает…

Неудивительно, что и разговор вдруг перетёк в такое романтичное русло.

– Что? – фыркнула Ева. – Не может быть! Мне казалось, ты за тысячу лет и просто в любви-то успел разувериться… А ты даже веришь, что бывает вот так – ах, и всё?

– Я верю в реинкарнацию, Ева, – невозмутимо пояснил Эрих.

И она поняла, что он уже не шутит, и говорит всерьёз.

– Нормальные люди – не такие, как я – проживают не одну жизнь. Души перерождаются. И, конечно, они не помнят прежние воплощения, но всё равно способны узнавать тех, кого они знали и любили прежде. Я это точно знаю, сам такое видел. Поэтому бывает и так, человек встречает того, с кем его в прошлом связывали сильные чувства… Он, разумеется, об этом не помнит, но душа узнает, и тянется, и происходит вот это самое «ах, и всё!». И это странное ощущение, будто знаешь человека сто лет, это тоже эхо прежних воплощений. Так что любовь с первого взгляда существует, и она вполне объяснима. И я в неё действительно верю. Но предпочитаю всё-таки осознанный подход к отношениям.

– Мне вот тоже эта теория всегда казалась интересной… Но христиане не верят в реинкарнацию, – пожала она плечами.

– Так я и не христианин, – усмехнулся Эрих. – Скорее язычник. В Средние века я чуть было не поплатился за свои еретические взгляды…

– Серьёзно? – ахнула Вита.

– А ты думаешь, только женщин на кострах жгли? Такие, как я, во все времена были не самыми популярными персонажами в народе. Пожалуй, только в этом тысячелетии и стало возможно «выйти из подполья». Да и то… относительно. Дружина по-прежнему скрывает своё существование. Хотя сейчас даже разные государственные структуры не брезгуют к нашим услугам прибегать. Собственно, власть и церковь всегда использовали магию в своих целях. Но раньше легко было за собственную попытку помочь оказаться на плахе.

Эрих даже приостановился, припоминая эпизоды из прошлого.

– Ну, к примеру, не знают церковники, как избавиться от упыря какого-нибудь, нанимают его истребить. Убил – молодец! А как? Магией и заговорами? Так ты сам нечистому служишь! Опа, и ты уже в застенках… Привет инквизиторам! Так что у меня с церковью отношения не очень…

– Мне кажется, я теперь тоже не имею права называть себя христианкой, – поёжившись, призналась Ева. – Отец Анатолий пришёл бы в ужас от моего нового образа жизни. Я больше на ведьму похожа, чем на православную верующую. В рай мне путь точно заказан. Иногда я об этом думаю, и мне становится страшно. Наверное, Бог от меня отвернулся…

– О, про Бога и Дьявола я тебе могу рассказать очень интересную версию, – пугающе ухмыльнулся Эрих. – И про подлинного Создателя тоже. А то, чего ты боишься… ну, что станешь неугодна Творцу… Послушай, Ева, кто сказал, что магию запретил Бог? Бог, а правильнее, Создатель – это чудо. А чудеса – это магия. И Он опасается колдовства? Да это просто смешно!

Эрих фыркнул зло, развёл руками, пытаясь подобрать слова.

– Творец – это сила! Непобедимая, непостижимая, необъяснимая и необъятная. Чего ради Ему запрещать магию? Чем она может Ему навредить? Тебе не приходило в голову, что магию вне закона объявили люди, а не Бог? Людишки, которых пугает всё, что они неспособны подчинить себе. Либо сущности, далёкие от Создателя, а людям враждебные. Слуги Хаоса. Те, кто действительно боится магии, боится осознанных и управляемых чудес. Ведь с древних времен эта сила использовалась как оружие против них. Враги человека уничтожили единственное средство борьбы с ними, внушив людям, что это и есть Зло. И все поверили: магия – зло, а не эти твари. Но это страшное заблуждение, Ева!

Романтика незаметно улетучивалась, уступая место философии, но Еве и это было по душе. К тому же одна мысль теперь не давала ей покоя. Чернова зацепилась за неё и решила уточнить сразу.

– Постой, что значит подлинного Создателя? Разве Бог и Создатель это не одно и то же?

– Нет, Ева… Это лишь ещё одно заблуждение, навязанное нам и объявленное истиной.

Вот эти слова всерьёз напрягли. Кажется, сейчас мир перевернётся в четвертый раз.

Но мир перевернуться не успел…

Эрих вдруг застыл, будто прислушиваясь к чему-то. В глазах – тревога. В самой позе – настороженность.

И тотчас вспыхнул белым заревом амулет на груди Евы, столь ярко, что даже сквозь куртку пробился свет.

А секундой позже по ночной улице прокатился отчаянный женский крик.

Эрих схватил Еву за руку, увлекая за собой.

***

Женщина в широком серебристом пуховике стояла, опершись на перила.