– Убью!

Упал Павел по кошачьи, на четыре конечности. Машинально стал снимать с себя неудобный парадный мундир. В голове созрел план. Ему нужно добиться справедливости, получить помилование. Но сейчас это невозможно. В здании объявлена тревога, стрелять будут даже по мухе, потому что она, летая, может пересечь запретную линию на полу. Прямо сейчас ему необходимо покинуть здание Совета. Но потом он вернется, сам.

Павел рванул по одному из коридоров. Про себя отметил. Здесь не видно охраны. Эти ходы, наверняка секретные, настолько секретные, что о них не должна знать рядовая охрана. Значит тут должны быть выходы наружу. Наверняка ходы интегрированы с канализацией. Так проще. И Павел принял решение, бежать надо вниз, на нижние ярусы. Выход в канализацию если и есть, то там. Брезгливости он не ощутил. Во время облав на службе он нередко бывал в подобных местах, и хорошо в них ориентировался.

Заметив сплетения труб он нырнул под них. Павел не ошибся. Тайные ходы Совета действительно связаны с подземными коммуникациями. Значит там, за этим сплетением, должен быть ход ниже, а ещё ниже, главная подземная «магистраль», она идет ровно как луч через весь город, и проходит совсем рядом с Советом. Вот только передвигаться придется по трубе, наполовину забитой фекалиями. Но это сейчас не самое страшное. Павел бежал, где надо, он падал на пол и начинал ползти. В узких местах приходилось извиваться как змее. Он услышал гул жидкости. Вот она – труба, магистраль. Приготовился к позывам рвоты от запахов, но кажется повезло. Сантехники начали процедуру промывки, и труба заполнена водой. Она вонючая, вся в пятнах. Но это лучше чем нырять в отходы человеческих организмов. Павел поплыл. Наконец он увидел нужные метки на стене. Эту часть подземного мира он знает наизусть. Он бывал здесь так часто, что может ходить тут с закрытыми глазами. Павел нырнул в один из коридоров. Остановился у трубы с краном. Тут должна идти чистая вода. Павел повернул кран – не ошибся. Вода пошла. Павел с яростью стал отмываться, соображая на ходу. На нем форменная белая рубашка, белые сапоги и белые брюки от дурацкого парадного мундира. Надо срочно от всего этого избавиться. Что дальше? Комиссары в здании Совета не дураки. Они наверняка пришли в себя после его дерзкого побега, наверняка уже составили план и наверняка этот план уже реализуется. Он поступил бы также и искал бы преступника яростно. Ещё бы! Он посмел обезвредить несколько десятков чрезвычайных комиссаров прямо в Зале Куратора! На его поимку будут брошены, уже брошены, все самые лучшие силы.

Убегая, Павел вел себя логично, он бежал так, как мог убегать. Значит, где-то впереди его уже ждет засада, а к этому месту, и в другие места, где он мог бы ещё остановиться на передышку, уже идут группы захвата и одна будет здесь с минуту на минуту. Умываясь, он пролил много воды и оставил следы. Это, конечно, будет замечено. Будет зафиксировано его место пребывания и все вокруг будет оцеплено. Надо действовать нелогично – возвращаться назад. Нет. Одернул себя Павел. Его преследуют бывшие коллеги, чрезвычайные комиссары. Они предугадают его действия и подготовятся. Уже подготовились. Спасение сейчас только в непредсказуемости. А чего чрезвычайные комиссары точно не ожидают от такого же чрезвычайного комиссара – так это нападения. Нужно идти напролом – решил Павел. оружие есть, сжал в руках парализатор, заряда хватит для скоротечного боя. Больше и не надо. Главное прорваться. И прорыв надо осуществить там, где его не будут ждать. Точно ни на одном из рынков. Бежать надо в гетто нищеты. Павел прогнал из головы мысли о том, что его, бывшего чрезвычайного комиссара, может там ожидать. Сейчас главное оторваться от погони.

Мозг нарисовал схемы маршрутов. Немного подумав, Павел пошел вперед, стараясь не шуметь. При малейшем звуке Павел, стараясь не останавливаться, прислушивался. Засада должна быть – это стопроцентно. Павел усмехнулся. А где бы он сам поставил оцепление, если бы сейчас занимался поимкой беглого комиссара. Долго думать не пришлось. Конечно, он бы поставил там, где бежать труднее всего. Пожал плечами. Значит он пойдет по самому легкому маршруту. Павел перешел на легкий бег. Нужно передвигаться быстро. Оцепление хоть наверняка уже выставлено, но за это время преследователи не могли набрать достаточное количество людей. и сейчас к этому месту стягиваются ресурсы. Снимаются люди со всех постов, по тревоге поднимают отдыхающих от дежурства жандармов – эти ребята для него сейчас самые страшные.

Анна потерла виски, пытаясь казаться усталой, чтобы никто не смог заметить её смятение. Павел всегда нравился ей, она ему тоже. Они всегда были друзьями, знакомы чуть ли не с яслей. И тут такое! Как же он её подставил, когда не стал наносить удар парализатором! Конечно же все решили, что они сообщники. И сразу после завершения операции её начнут допрашивать. Запросто могут лишить должности, и тогда она станет никем. Её лишат всех привилегий, и прямая дорога останется только пополнить ряды нищеты в гетто, которые она недавно курировала. Вот же урод! Анна ожесточилась, сжала кулаки. Она многое бы ещё могла понять, но то что Павел ещё и насильник! Впрочем, власть развращает. Она сама не раз уже сталкивалась с соблазнами, но с помощью силы воли преодолевала себя.

Сейчас он бежит где-то недалеко отсюда. Анна попыталась представить себя на его месте, куда бы она сама побежала? Каким бы моральным уродом он не был, никто не станет отрицать, что комиссаром Павел был одним из лучших. Он побежит там, где его никто не будет ждать – конечно он побежит по самому легкому маршруту. Так бы побежал какой-нибудь глупый уголовник. Он наверняка предугадал – посты выставлены по самым тяжелым, труднодоступным путям. Девушка нажала на тангенту связи:

– Незабудка Первому.

Связь захрипела эфиром. Что-то щелкнуло, произошло переключение с общего эфира на связь с руководителем операции. Раздался ответ:

– На связи Первый.

– Предлагаю добавить людей на пост номер семь – сказала Анна.

Эфир снова захрипел. Раздался рассерженный голос:

– Занимайся своим постом, и не отвлекай людей, Незабудка! Поняла!?

Немного помолчав, она с обидой в голосе ответила:

– Принято.

Связь переключилась на общий эфир. Анна посмотрела на своих жандармов. Не только на своих. Анне в команду добавили жандармов Павла. Можно ли им верить? Мотнула головой. Им можно верить настолько же, насколько и ей. После поимки Павла, их ждет тоже, что и её. Но их-то могут просто перевести в солдаты, работы они не лишатся. А вот ей придется сложнее. Анна вспомнила, как зовут одного из жандармов Павла, позвала:

– Крест.

– Я – откликнулся жандарм.

– Вы ведь все время были с Павлом, разве вы ничего не замечали? – спросила девушка.

Крест ответил сразу, не обдумывая.

– После каждого дежурства мы каждый сдавали отчет. Ничего не было. Но у каждого из нас есть личное время.

Анна прикусила губу. Да, каждый после дежурства сдает отчет, отчеты сверяются, если находят хотя бы небольшое несовпадение, начинается расследование. Павел мог использовать личное время. Не только его. Во время дежурства чрезвычайный комиссар всегда может уединиться, заставив жандармов удалиться. И во время этого самого уединения с ним может быть кто угодно. Обычно это преступник, с которым проводится допрос. Часто комиссар уединяется со связным от осведомителей. Никто не контролирует, и комиссар может уединиться, к примеру, с маленькой беззащитной девочкой. Анна вздрогнула, она не ожидала от Павла такого.

Эфир затрещал выстрелами и криками, почти сразу раздались крики, требующие помощи. Анна снова вздрогнула. Как она и ожидала, Павел пошел на прорыв там, где его никто не ждал.

Павел замер. Пост впереди. Одни жандармы, без комиссара. Ведут ребята себя, мягко говоря, беспечно. Болтают, травят анекдоты. Всего пять человек. Павла они здесь не ждут. Но чтобы приблизиться к ним на расстояние выстрела, нужно преодолеть открытый отлично простреливаемый канализационный коридор. Павел задумался, как быть? Просто атаковать в лоб? Его сразу нашпигуют. Пытаться тихонько идти, пока его не заметят? Жандармы иногда в коридор поглядывают. Придется действовать в наглую.