В то время я уже был знаком с ранними работами этого великого писателя и мыслителя, с такими много для меня значившими книгами, как «Контрапункт», «Прекрасный новый мир», «После многих лет», «Слепой из Газы» и некоторыми другими. Когда вышли книги «Двери восприятия» и «Рай и ад», я обнаружил там серьёзные описания переживаний, вызываемых галлюциногенными веществами, и, таким образом, приобрёл более глубокое понимание своих собственных экспериментов с ЛСД.
Поэтому я был очень рад, когда однажды утором в апреле 1961 Олдос Хаксли позвонил мне в лабораторию. Он проезжал мимо Цюриха со своей женой. Он пригласил меня и мою жену пообедать в отёле Зонненберг.
От первой встречи с Хаксли у меня остался образ добродушного высокого и благородного джентльмена с жёлтым цветком в петлице. Разговор за столом в основном вращался вокруг вопроса волшебных снадобий. И Хаксли, и его жена Лаура Арчера Хаксли уже имели собственный опыт с ЛСД и псилоцибином. Хаксли предпочитал не называть эти вещества и мескалин «наркотиками», поскольку английское слово drug, так же, как и немецкое Droge, имеет уничижительный оттенок, и поскольку даже лингвистически важно отличать галлюциногены от других наркотиков. Он верил в огромное значение веществ, вызывающих визионерские переживания, для современной стадии человеческой эволюции.
Он считал важными эксперименты в лабораторных условиях, поскольку, в условиях необычайно усиливающейся чувствительности и восприимчивости к внешним раздражителям, окружающая обстановка имеет решающее значение. Он порекомендовал моей супруге, когда мы заговорили о её родном местечке в горах, принять ЛСД на альпийском лугу и затем взглянуть на синий бутон генцианы, чтобы увидеть одно из чудес мира.
Когда мы расставались, Олдос Хаксли подарил мне, как напоминание об этой встрече, ленту с записью его лекции «Визионерский опыт», которую он прочёл неделей раньше на международном конгрессе по прикладной психологии в Копенгагене. В этой лекции Олдос Хаксли говорил о значении и сущности визионерского опыта и сравнивал этот тип видения мира со словесным и интеллектуальным пониманием реальности. Он считал его существенным дополнением к реальности.
На следующий год появилась новая и последняя книга Олдоса Хаксли, роман «Остров». Эта история, происходившая на вымышленном острове Пала, является попыткой соединить достижения современной науки и технической цивилизации с мудростью восточной мысли, достигнуть новой культуры, в которой рационализм и мистицизм слились бы воедино. Мокша, волшебное снадобье, приготовляемое из гриба, играет важную роль в жизни населения Палы (на санскрите «мокша» означает «избавление», «освобождение»). Этот наркотик мог использоваться только в критические моменты жизни. Молодёжь Палы получала его во время обряда посвящения. Его принимал главный герой романа, когда переживал жизненный кризис, во время психотерапевтической беседы со своим другом-священником, и при помощи этого наркотика умирающий оставил смертное тело и перешёл в иное существование.
В нашей беседе в Цюрихе я уже узнал от Олдоса Хаксли, что он хотел бы снова коснуться проблемы психоделиков в своём будущем романе. И он прислал мне копию «Острова», подписанную «Доктору Альберту Хофманну, истинному изобретателю мокши, от Олдоса Хаксли».
Темами его письма от 29 февраля 1962 были надежды, которые Олдос Хаксли возлагал на психоделики, как на средства пробуждения визионерских переживаний, и использование этих веществ в повседневной жизни. Он писал мне:
… Я очень надеюсь, что результатом этой и других подобных работ будет развитие настоящей Естественной Истории визионерского опыта, во всех его разновидностях, определяемых телесными различиями, темпераментом и профессией, и, в то же время, развитие Прикладного Мистицизма – методики, помогающей человеку получить все возможное от его трансцендентного опыта и использовать прозрения «Другого Мира» в делах «Этого Мира». Майстер Экхарт (немецкий мыслитель и философ позднего средневековья) писал «то, что получаешь во время созерцания нужно отдавать с любовью». По сути, это то, в чем следует совершенствоваться – искусство отдавать с любовью и пониманием то, что берётся из видений, трансцендентного опыта и единства с Вселенной…
Олдос Хаксли и я часто встречались во время ежегодного съезда Мировой Академии Искусства и Науки (WAAS) в Стокгольме в начале лета 1963. Его советы и предложения во время дискуссий на заседаниях академии оказывали большое влияние на ход работы.
WAAS была задумана, чтобы дать возможность компетентным специалистам рассматривать мировые проблемы на форуме, свободном от идеологических и религиозных ограничений, с интернациональной точки зрения, охватывающей весь мир. Результатом были предложения и мысли в виде соответствующих публикаций, которые передавались в распоряжение правительств и исполнительных организаций.
В 1963 собрание WAAS обсуждало проблемы резкого роста популяции, запасов сырья и продовольственных ресурсов на земле. Соответствующие исследования и предложения были собраны во Втором Томе WAAS под заголовком «Кризис перенаселения и использование мировых ресурсов». За десятилетие до того, как контроль за рождаемостью, защита окружающей среды, энергетический кризис стали модными терминами, эти мировые проблемы обсуждались там с самой серьёзной точки зрения, и правительствам и ответственным организациям были даны предложения по их решению. Катастрофические события, произошедшие с тех времён в упомянутых областях, свидетельствуют о трагической разнице между признанием, желанием и осуществлением.
Олдос Хаксли сделал предложение, в дополнение к теме стокгольмского съезда «Мировые ресурсы» обратиться к проблеме «Человеческие ресурсы», к исследованию и применению скрытых, ещё не используемых человеческих возможностей. Человечество с высокоразвитыми духовными способностями, с расширенным осознанием глубины непостижимого чуда бытия, проявляло бы большее понимание и заботу о биологических и материальных основах жизни на земле. Кроме того, для людей Запада, с их гипертрофированной рациональностью, имело бы эволюционное значение развитие и расширение непосредственного, эмоционального восприятия реальности, свободного от слов и понятий. Хаксли считал психоделики средствами достигнуть развития в этом направлении. Психиатр доктор Хамфри Осмонд, который изобрёл термин «психоделический» (расширяющий сознание), также присутствовавший на этом конгрессе, помогал ему делать доклад о широких возможностях применения галлюциногенов.
Съезд в Стокгольме в 1963 был моей последней встречей с Олдосом Хаксли. Его внешний вид уже нёс печать тяжёлой болезни; однако, его интеллект все ещё имел неослабевающие признаки всестороннего знания высот и глубин внутреннего и внешнего мира человека, которое он проявил с гениальностью, любовью, добротой и юмором в своих литературных трудах.
Олдос Хаксли умер 22 ноября того же года, в тот же день, когда был убит президент Кеннеди. От Лауры Хаксли я получил копию её письма к Джулиану и Джульетте Хаксли, в котором она рассказывала брату и сестре своего муже о его последнем дне. Врачи подготовили её к драматическому концу, поскольку финальная стадия рака горла, которым страдал Олдос Хаксли, обычно сопровождается судорогами и приступами удушья. Но он умер мирно и спокойно.
Утром, когда он уже так ослаб, что не мог больше говорить, он написал на листке бумаги: «ЛСД – попробуй – внутримышечно – 100 мкг». Г-жа Хаксли поняла, что это означало, и, несмотря на опасения присутствовавшего врача, она сделала ему своей собственной рукой желанную инъекцию – она позволила ему принять «мокшу».
Глава 9. Переписка с поэтом и врачом Вальтером Фогтом
Моя дружба с врачом, психиатром и писателем Вальтером Фогтом – один из примеров тех знакомств, которым я обязан ЛСД. Как видно в следующем отрывке из нашей переписки, её темой были не столько медицинские аспекты ЛСД, важные для врача, сколько затрагивающая глубины души способность изменять сознание, интересная для писателя.
