Рабочий кабинет и одновременно спальня для человека, не желающего или не способного часто передвигаться от кровати до рабочего места.
Я не сразу заметил человека, сидевшего в кресле с высокой спинкой за столом у окна.
— Отпустите Михаила, — произнес негромкий низкий приятный голос сидевшего в кресле, и я чуть вздрогнул. — Он совершенно безобиден и лишь выполняет свою работу. А сейчас и вовсе не принадлежит себе. Я не причиню вам вреда, это слово Председателя Вечной Сиберии.
Кресло развернулось, и мы увидели упитанного отечного старика с кожей, покрытой пигментными пятнами, редкими седыми волосами, суровыми чертами и тяжелым властным взглядом, одетого в багровый шелковый халат. Если слегка напрячь фантазию, в нем узнавался тот самый Председатель на “иконах”, но человек перед нами был старше иконописного лет на тридцать. Несмотря на возраст, от Председателя ощутимо веяло трудноописуемой силой, имя которой — безграничная власть.
— Вы Председатель Вечной Сиберии? — уточнил я, стараясь говорить четко, громко и немного насмешливо, чтобы подбодрить самого себя и спутников. Мы все отчего-то заробели. — Владилен Станиславович Кирсанов?
— Почти век как, — развел узловатыми руками старик в кресле. — Да.
Я отпустил локоть Михаила, и тот бесшумно смылся.
— Почему вы нас позвали? — спросил я. — Что вы о нас знаете?
Нельзя позволить ему перехватить инициативу, подумалось мне. Надо задавать вопросы, а он пусть отвечает, отчитывается, небось нечасто это делает. Если вообще это делает…
Председатель улыбнулся одними тонкими губами, глаза остались прежними — холодными, внимательными, почти нечеловеческими.
— Все. Я знаю о вас троих все. Садитесь.
Он все-таки перехватил инициативу. Мы сели у камина на очень удобные стулья. Я положил рюкзак у ног. Он был полураскрыт — в случае чего можно быстро выхватить оружие.
— Ну так расскажите о нас все, — сказал я. — Начните с меня.
— Вы — Олесь Панов, трижды рожденный, дважды умерший, человек без прошлого и памяти.
— Чего? Как это — трижды рожденный? И почему дважды умерший?
Губы Председателя снова искривила усмешка.
— Вы не помните всего… Впервые вы родились как обычный человек… Затем умерли впервые, когда утратили личность в квесте. Второй раз родились из квест-камеры как новая личность… Умерли во второй раз от взрыва машины. В третий раз вернулись из мертвых в Поганом поле, из врат Единого…
— С этого момента поподробнее! Про квест-камеру, глюк и новую личность я в курсе. Но про второй раз, когда мы вернулись из другого мира…
— Вы ничего не знаете про квест-камеру, — перебил меня Председатель своим низким голосом, привыкшем повелевать. — Нет никакого другого мира, кроме Поганого поля. Весь мир — это и есть Поганое поле, и ничего нет кроме него.
— Поганое поле — это не весь мир! — возразил я, вспомнив девиз Либерахьюмов.
— Наивный бред мечтателей из Росс, — отрезал Председатель. — Я буду с вами честен, и скоро вы поймете, почему у меня нет резонов вам лгать. Тот другой мир, где не было Поганого поля, — всего-навсего выдумка Единого.
— Кто это? — спросил я тише. О Едином упоминал Габриэль, когда я его шарахнул подавляющей волю волшбой.
Председатель Кирсанов на миг закрыл глаза, и я подумал, что, возможно, он едва держится, что он чрезвычайно слаб, но старается этого не показывать.
— Единый — душа Поганого поля, его причина и фундамент. Таинственное существо из ниоткуда, просочившееся в наш мир после неудачных испытаний вакуумных бомб… Природу этого существа не удалось разгадать ни ученым Росс, ни нам в Вечной Сиберии, хотя попытки делаются до сих пор. Известно лишь, что это существо всегда пребывает в пяти ипостасях на уровне сознательном и в девяти на уровне бессознательном…
— Не понял, — напряженно сказал я. Сердце стучало как бешеное. — Поясните!
— Это трудно объяснить, Олесь, но я попытаюсь… Вы должны понять всю сложность ситуации, прежде чем услышать мое к вам предложение… Равно как и у нас, людей, есть два уровня психического существования — сознательный и бессознательный, Единый проявлен двояко, но не в плане психики, а в реальности. Пять Ипостасей Единого обладают разумом, если можно это назвать разумом, и с ним при определенных условиях реально наладить контакт. Пятеро — это старик, старуха, мужчина, женщина и…
— …ребенок, — договорил я.
Витька и Рина воззрились на меня, но я не обращал на них внимание, смотрел только на Председателя, развалившегося в кресле. Ива проследит за обстановкой, так что можно не озираться по сторонам.
— Верно. Никто не знает, отчего существо не из нашей вселенной выбрало именно такие ипостаси. На бессознательном уровне, где не возможно никакое разумное общение, Единый проявлен в девяти ипостасях. Это Уроды, Лего, Големы, Вампиры, Хищные Грибы, Явления, Пустые, Туман и Ложные Луны.
Тут я не выдержал и переглянулся с Витькой. Про Туман и Ложные Луны мы оба никогда и не слыхивали.
— Погань — это Единый? — звонко спросил Витька.
— Это его бессознательные ипостаси.
— А что тогда такое Поганое поле? Дольмены? Ведьмины круги?
— Его отпечатки в нашем мире.
— Он разумен? — спросил я. — Чего он хочет?
— А чего хотела бы раковая опухоль, обрети она разум? Чего хочет любая сложно организованная структура, включая человеческие общества, религии, убеждения, идеологии? Захвата новых территорий! Расширения, экспансии! Превращения всей вселенной в конечном итоге в самоё себя! Единый не полностью проявился в нашем мире, в основном сюда проникли его бессознательные ипостаси. Пятеро же по-прежнему в большинстве своем бродят где-то между мирами.
— Вы же сказали, что кроме Поганого поля нет других миров!
— Нет таких, где выжил бы человек. Но есть миры бесконечно чуждые и страшные.
— А как же Скучный мир? То есть тот мир, куда мы попали после… смерти?
— Он сгенерирован нашими квестами, сделан на основе мира, каким он был несколько веков назад и каким его помнят электронные базы данных.
— Но квеста не было, когда я взорвался! Или когда подстрелили Витьку!
— Когда вы погибли физически, этот другой, иллюзорный мир был создан волей Единого.
— Он создал целую матрицу? — воскликнул Витька. — Но откуда инопланетянину знать, как там у нас было? И, самое главное, зачем это ему?
Председатель бледно улыбнулся.
— А вы еще не поняли? Вы стали разумными ипостасями Единого, которым удалось, наконец, проникнуть в наш мир.
***
Я был в самом натуральном шоке. Раньше со мной ничего подобного не случалось. Или случалось? Не помню. У меня и прошлого-то нет. Кружилась голова, словно Ива снова начала перезагружать меня, но это было определенно не так. Просто я был потрясен как никогда в жизни — ладони вспотели, а все тело мелко тряслось.
Прямо в этой полутемной комнате мне снова примерещилось туманное поле без солнца, луны и звезд. И среди этого тумана бродили Пятеро. Человек, чье лицо всегда было скрыто, вдруг откинул капюшон, и я с ужасом увидел себя, как в зеркале — но гладко выбритого, причесанного, чуть ли не лощеного.
Рядом с моей холеной копией в тумане стоял и улыбался Витька.
…Туман вместе с пятеркой людей растаял, и я вернулся в комнату Председателя. Как бы со стороны услышал свой удивительно ровный голос:
— Тогда получается, он проник к нам целиком. Кира, Решетников, покойная баба Марина… Он ее тоже воскресил, да? Все эти люди здесь, в этом мире.
Витька растерянно спросил меня:
— Олесь, а когда умирала и воскресала Кира?
— Кира не рассказывала, чтобы с ней случалось такое… И до самого взрыва мусоровоза и Черной ночи умботов, пока я был на связи с изначальной Ивой, с Кирой не произошло ничего дурного в Республике Росс, Ива бы известила…
Заговорил Председатель:
— Он еще не проник к нам целиком, это значило бы падение Вечной Сиберии, и я бы ощутил это раньше всех остальных… Единый меняет личины, так что я бы на вашем месте, Олесь, не стал обращать слишком много внимания на то, как выглядят Пятеро. Но вы двое, Олесь и Виктор, воссозданы Единым, заново материализованы в этом мире. До того, как вы обрели тела, он пропустил вас через своего рода лимб, виртуальный мир в его собственном сознании, где старый мир был сконструирован из ваших собственных воспоминаний из квестов. Наверное, это было нужно для полноценного формирования ваших личностей, без которых Единый не способен проявиться полноценно.
