Не тратя больше времени, мы выскользнули из машины и чуть ли не бегом поспешили к КПП. Рина пошатнулась несколько раз на высоких каблуках, но быстро сориентировалась. В приталенном костюме она помолодела лет на пять, даже несмотря на волосы с проседью, сейчас не скрытые косынкой. Безусловно, прежде она имела опыт хождения на высоких каблуках, но отвыкла в заключении.

Я влепил по порции волшбы каждому охраннику, досматривающему машины, велев не обращать на нас внимания. Мы проскочили брешь в бетонной стене, покосились на пулемет и очутились на другой стороне. Полкилометра пришлось шагать по улице, зажатой между двумя непроницаемыми стенами — здесь негде разворачиваться, невозможно въехать на тротуар за неимением такового, нельзя подстрелить прохожего, когда охрана начнет палить по врагам отечества. Забота о простом народе умиляет, что и говорить.

Вот теперь на нас пялились те, кто намеревался выехать из города. Мы шли вдоль серой стены, привлекая всеобщее внимание — мало того, нас снимали многочисленные камеры. Тут уж ничего нельзя было поделать. Когда мы, наконец, достигли конца этого зажатого между стенами участка дороги, я остановил первую встречную машину, выпер водителя — пузатого мужичонку в дурацком клетчатом пиджаке и кепке, мы заскочили в машину, как бандиты из кино, и помчались в центр города.

***

Детинец найти не составило труда. Без проблем удалось и проехаться по широким и пустынным центральным улицам Князьграда. Наверное, такой же уровень трафика был в Москве в середине двадцатого века, если не ранее.

Детинец раскинулся на центральной площади в двух кварталах от квест-башни в направлении, противоположном от реки. Его цилиндрические, заостренные кверху башенки, соединенные высокой стеной с бойницами наверху, можно было увидеть на большом расстоянии. Самая крупная башня была оснащена огромным циферблатом часов, стилизованных под Знак Вечной Сиберии.

— Надеюсь, Председатель у себя дома, — сказал я. — А не выехал куда-нибудь за город.

— Дома он, — отмахнулся Витька. — Видишь, сколько Модераторов на улицах? И граффити видал в том переулке?

— Какой еще граффити? И при чем тут Модераторы?

Ива, не появляясь на интерфейсе, отмотала “запись” и показала то, что увидели мои глаза несколько минут назад, но я не придал этому значения, а именно — несколько криво нарисованных на кирпичных стенах карикатурных рож нуаров в черных очках. Рожи были похожи на лягушачьи, со ртами до ушей и расплывшимися носами. Портреты перечеркивали крест-накрест широкие красные линии.

— А при том, что борцуны, кажется, проиграли, — объяснил Витька. — Нас здесь дольше недели не было. За это время, видно, были уличные беспорядки. Сейчас все поутихомирилось, но стражи порядка настороже, бдят.

— Типа у них тихая революция произошла?

— Не обязательно тихая. Мы-то далековато были, ничего не слыхали. Судя по граффити, которые не затерли, победили те, кто считает нуаров мерзкими жабами.

С этими словами Витька покосился на Рину. Рина же, не особо прислушиваясь к разговору, внимательно разглядывала себя на заднем сидении в стекле, выпячивала губы, терла крыло носа, старалась распушить пальцами волосы — то есть вела себя чисто по-женски. Раньше она к своему внешнему виду интереса не проявляла. Сейчас же, когда она переоделась в гражданскую одежду не самого дурного качества, в ней, очевидно, проснулось желание выглядеть еще лучше, и она жалела о том, что поблизости нет косметички.

— А Председатель при чем? — спросил я, притормаживая и раздумывая, как проехаться по площади к самому Детинцу и где там вход. — Сидит в своем офисе, контролируя не совсем спокойную обстановку?

— Ну конечно! Власть не пала, удержалась, самое время повыпендриваться этим обстоятельством и попрыскать на врагов желтой жидкостью из своего организма. Небось, из каждого утюга кричат, как отважный Председатель лично боролся с плохими нуарами.

— А нуары теперь — еще один враг Вечной Сиберии, — кивнул я. — А может, и нет. Это ж мы фантазируем…

— Готов биться об заклад, что я прав.

— Об заклад — это как? — усмехнулся я.

— Понятия не имею. Так говорят. Раньше бы сказал, что спорю на свой айфон, но сейчас у меня из своего — только я сам.

— Окей, бейся об заклад. Интересно, почему квест-бомба не сработала? В первую ночь многие на сто восемьдесят изменили мнение о нуарах.

— А многие остались при старом мнении. А потом борцунов тупо задавили силой. Представляю, какой здесь бардак царил! Небось танками митингующих давили.

— Да ну? — охнула Рина, отрываясь от своего отражения.

— Ну да, — серьезно сказал Витька. — Видали, какие улицы чистые? Брандспойтами кровь замывали, поди. Заодно прибрались в городе.

— Фантазия у тебя, Витька, конечно, богатая, — сказал я. — Тебе бы книги писать… Дальше пешком придется топать, ребятки. Снова. По площади ездить нельзя, и я не хочу, чтобы по нам шарахнули из гранатомета.

Я сделал паузу, как бы ожидая возражений и предложений, но на самом деле давал возможность высказаться Рине. Все это время она спокойно шла за нами в самое логово врага, если можно так выразиться. Не просила куда-нибудь ее пристроить, не делилась планами, если у нее вообще были планы. Из-за тети я чувствовал себя перед ней в долгу и не ставил вопрос ребром, чтобы не показаться грубым. Идет с нами — ну и ладно. Вреда от нее нет, скорее, польза. Но зачем ей идти в Детинец?

Рина возможностью высказаться не воспользовалась — глядела на меня выжидающе и бестрепетно. Авантюра ее совсем не пугала.

Ну что ж… Я вышел из машины, остальные сразу последовали за мной. И наш отряд начал шествие по площади перед Детинцем, кишащем Модераторами и их ребристыми черными автомобилями.

У меня приключился приступ дежавю: точно так же мы с Витькой когда-то шагали по площади перед квест-башней. И нервничали, судя по всему, куда больше. Сейчас уже привыкли к авантюрам, да и моя магическая силушка в разы подросла.

Странное дело, но за то короткое мгновение, что я молча ждал возражений со стороны Рины, на площади изменилась обстановка. Модераторы в темпе усаживались по тачкам и куда-то уезжали. Их будто вызвали на срочное дело.

Я хотел было высказаться по этому поводу, как вдруг накатило на меня отчетливое, почти осязаемое ощущение чужого взгляда. На меня словно с холодной насмешкой посмотрело из невидимой дали огромное могучее существо, мудрое и одновременно безжалостное, чудовищное и привыкшее к поклонению.

Ощущение быстро растворилось, но я аж вспотел.

— Отмечаю поток внимания, — беззвучно сказала Ива в моей голове. — Уже ослаб, но в фоновом режиме что-то такое остается…

— Для искусственного интеллекта ты выражаешься по-человечески невнятно и расплывчато, — пожурил я ее.

— Потому что не могу распознать эти энергии более определенно. Я даже не уверена, что фиксирую эти воздействия через нейрочип. Все указывает на то, что твой мозг научился улавливать пси-потоки сам.

— Это я телепатом становлюсь? Или психом?

— Твой мозг меняется под воздействием нейрочипа и допартов. Прибретает новые функции. Какие — трудно спрогнозировать. И Ива-1 с этим не справилась бы.

— Предупреди, если у меня окончательно поедет крыша, и я стану опасен для окружающих.

— Обязательно…

Площадь опустела — ни Модераторов, ни прохожих. Только мы втроем идем по ней и стараемся вести себя естественно. Хотя о какой естественности речь, когда мы выделяемся как три тополя на плющихе?

Когда до парадного входа в стене Детинца в виде пафосной арки (не такой, впрочем, огромной, как в квест-башне) оставалось идти метров сто, Витька нервно зашептал:

— Полундра, Олесь!.. Что-то не то… Людей — никого!

— Сам вижу, — сквозь зубы сказал я. — Думаешь, ждут нас?

— Хэзэ, — рассудительно ответил Витька. — Откуда они могли о нас узнать? Твои зачарованные очухались и настучали?

— Я им приказал забыть все.

— А Егорушка?

— Егорушка — это заноза в жопе… Что предлагаешь?