Наверное, это всё волшебство фейри. Они умели казаться притягательными или, если нужно становились незаметными и отводили глаза глупым людям. На Лиля было трудно сердиться, когда он стоял совсем рядом, но я преодолела морок и оттолкнула его.

— Я не разрешала очаровывать! С Илмой за руки держись. Она будет в восторге!

И зачем я это сказала? Выходит, проговорилась!

Теперь Лиль решит, что я ревную, а это не так. Я была уверена, что дело не в ревности. Не терплю, когда недоговаривают.

Лиль озадаченно нахмурил лоб, тонкие брови удивлённо приподнялись. Через мгновение в глазах отразилось понимание, улыбка угасла.

— Тебе сказали обо мне и Илме.

— И почему-то это был не ты, Розочка! — Я отбросила метлу и упёрлась кулаками в бока, наседая на фейри. — Да и глаза у меня пока на месте! Сама всё вижу.

Какая-то само вышло, что я злюсь на приятеля за внимание к другой девушке, выговариваю будто ревнивая жёнушка. Я же не этого хотела.

Не сказала бы, что Лиль растерялся, скорее задумался. Другой бы уже потерял терпение. Разумом я понимала, что не вправе требовать объяснений от человека, которого знала несколько дней, но чувствовала себя обманутой.

— Это сложно объяснить, Кирсти. Я попробую…

Я решила как-то исправить двусмысленную ситуацию.

— Плевать, что у вас там с этой белобрысой. Мне дела нет! Но ты выставил меня полной дурой перед Илмой!

— Я не думал, что она немедленно ринется в бой. Последнее время Илма была уравновешенной.

— В следующий раз думай! Раз уж дал Илме слово.

Меня раздирало на части от любопытства. Как вышло, что Роуз сговорился с дочкой банкира? Но и спуску я ему не дам! Пусть только попробует заморочить мне голову!

— Это всё дар оракула. — Лиль развёл руки в стороны. — Из-за него я как безумец. Он управляет мной.

— Удобно, — я хмыкнула, не очень-то веря словам фейри. — Это не я напортачил, а хреновый оракул во мне.

Лицо Роуза оставалось серьёзным.

— Фейри не способны изменить данному слову, — вздохнул он. — У магии моего народа есть опасная черта: произнесённое вслух обещание может обратиться клятвой, которую фейри не смеют нарушить без вреда для себя.

— И ты попал в эту ловушку? — изумилась я. — Илма нарочно выудила из тебя нужные слова?

— Нет-нет, она не знала, — Лиль поспешил оправдать подругу. — Я прибыл сюда в тот же день, когда привезли Илму. Она не такая сильная, как ты, Дикий шип. Илма была сломлена и безумна. Семья поспешила забыть о дочери с проклятым даром. Такой позор для банкира: оказывается, среди его предков были отверженные. Такие постыдные тайны принято скрывать. После войны многие вычеркнули из родословных магов хаоса.

— Представляю, каково ей после жизни в богатом доме среди полноправных, попасть в разряд «пустотелых», — согласилась я.

— Семья избавилась от груза, а Илма не верила, что с ней поступили настолько дико и несправедливо. Я не смог оставить её наедине с безумием. Она пыталась лишить себя жизни. Несколько раз за первые полгода в Академии. Раз за разом я вытаскивал её из этого омута, уговаривал, помогал. Илма держалась за меня, как будто действительно тонула.

— Ты пожалел её? А она стала считать спасителя собственностью? Но ты дал слово. Зачем?

— Нельзя позволить Илме умереть, — с необычайной убеждённостью сказал Лиль. — Дар оракула вёл меня в Академию. Он же вмешался в отношения с Илмой. Слово за слово, когда я снова убеждал её не сдаваться и быть сильной… Из меня так себе оракул, ты права.

— Слово за слово, — точно передразнила я Лиля, — и ты привязал себя к дочке банкира. Какая глупость!

— Звучит нелепо, но это правда. Я должен спасти Илму.

— Должен или хочешь?

— Если б я мог, то спас бы всех.

Веры Лиля хватило бы на целую Академию.

— В этом мы единодушны, — согласилась я. — Но обещать быть с кем-то до самой смерти… Ты любишь Илму?

Зачем я это спросила? Иногда мой язык не желает держаться за зубами.

— Я понимаю Илму, — не задумываясь ответил Лиль. — В нашем положении смерть приходит быстро. Мы все уходим под землю, где есть лишь хаос и кристаллы, и нет места для любви.

— Зачем же ты пришёл в Академию? Всех привозят силой, а ты сдался сам. Ведь твоя семья не выдавала тебя? Так?

— Я расскажу.

Пригревало солнце. Вдали слышались разговоры сокурсников. Мы видели их скрюченные над грядками фигуры, размытые, похожие на призраков за полупрозрачными стёклами теплицы. Один из дней обычной жизни студентов. Не верилось, что нам угрожает опасность, и трое выпускников вскоре навсегда пропадут на нижнем ярусе подземелья. Что они чувствовали сейчас? О чём думали?

Лиль усадил меня на скамеечку, скрытую среди кустов шиповника у кладбищенской ограды, сел рядом.

— На склонах южных гор есть небольшое поселение фейри. — Плавная речь Роуза словно рисовала яркие картинки в моём воображении. — Мы обосновались там сразу после разрушительной войны, когда часть наших земель превратились в бесплодный чёрный песок. Такой страшной ценой хаотикам удалось закрыться в Северном городе от атак стихийных магов и спасти остатки отверженных.

Отвечая собственным мыслям, я не сдержалась:

— Я знаю, что мёртвую пустыню можно преодолеть и добраться в Северный город. Америус и остальные врут, что в пристанище варваров невозможно жить.

— Встречаются смельчаки, способные пересечь пустыню, но дело не в этом…

Я смутилась под пристальным взглядом фейри, вынужденного вернуться к реальности из прошлого, о котором он рассказывал.

— Да-да, прости. Я слушаю.

— Короткая история, — улыбнулся Лиль. — Это очень уединённое место, где не бывает чужих. За долгий срок лишь несколько беглых отверженных нашли у нас приют. Сто лет среди фейри не рождалось магов хаоса, власти будто позабыли о нас, а старейшины моего народа следили за ходом истории.

Я поёрзала не скамейке, не в силах утерпеть и не спросить:

— Надеялись изменить существующий уклад?

Лиль смирился, что имеет дело с болтливым существом, лишь грустно улыбнулся краешками тонких губ.

— На фейри лежало бремя вины за войну и предательство. Ещё до моего рождения оракулы провозгласили, что маги хаоса обретут свободу, когда родится первый фейри с запретным даром.

— И родился ты?

Я продолжала бежать впереди импровизированной повозки, торопя историю друга. Нет тебе покоя от любопытства, Дикий шип!

— Да, прекрасная Кирстен. — За простым, негромким ответом Лиля слышалось нечто большее.

Как же непросто фейри далась его особенная судьба. Сейчас он выглядел спокойным, не смиренным и подчинившимся, а сосредоточенным и готовым действовать раз уж так сложилось.

— Вместе с даром хаоса я получил магию фейри и способности оракула — черта моей семьи. Старейшины подтвердили, что я должен отправиться в Академию. Я и сам это пророчил.

У меня никак не укладывалось в голове, что кто-то готов добровольно сунуться туда, где навсегда исчезают маги хаоса.

— Зачем? Что может один фейри против Совета магов?! За сто лет стихийники подчинили себе земли хаотиков и королевство фейри, сделали их частью Союза.

— Всё так, Кирсти. Это безрассудство, но иногда стоит рискнуть.

Лиль опустил голову, будто рассматривал посеревшую от времени листву у себя под ногами, сжал ладонями край скамьи.

Смешно! Осторожный и коварный по природе фейри оказался храбрее меня?!

Устыдившись сомнений, я взвилась:

— Ты не подумай, что я трушу! Я готова бороться, если есть хотя бы маленький шанс. Он есть, Лиль?! — Я с надеждой заглянула в ясные, сияющие глаза Роуза, на миг поверив в его способности предсказателя.

— Оракулы только чувствуют, видят образы, разрозненные символы. Мы не объясняем слова: они рождаются сами. Оракул — это зеркало, которое не осознаёт, что отражает.

— У тебя совсем нет предположений зачем ты в Академии? Никакого плана?

— Я импровизирую, — он криво ухмыльнулся, посмотрев на меня. — Возможно, твоё появление в Академии прояснит будущее.