Вручил конверт и цветы.

Ещё стоят, слегка подвяли.

Ты сидел спокойно, отдыхал.

Четвёртый этаж без лифта. Тяжело.

Я пыталась разобраться с дурацким онлайн уроком для дочки.

Скоро спорт у детей.

В промежутке мечусь по квартире.

– Сейчас чай пить будем!

Отнекиваешься.

Настаиваю. Пирог же испекла.

Ты устал. Очень устал.

Смотришь на внучек. Ешь пирог.

Маленький кусочек.

Порываешься уйти.

Увожу тебя в комнату.

Периодически выгоняю заглядывающих девчонок.

– Дайте мне с папой поговорить.

Поговорили.

Кто ж знал, что в последний раз…

Я не буду жалеть о том, что хотела приезжать чаще и не приезжала.

О чём не договорили, не дообняли.

В этом мире всё так.

С тобой и со мной всё так.

Ты был и ты есть, и ты будешь.

Это единственное, что неизменно.

Небо.

Соревнуемся.

Кто кого переплачет.

Планирую прожить своё горе.

– Смотреть в одну точку.

– Ничего не делать.

– Носиться по квартире с пылесосом, тряпкой, поварёшкой и ёршиком, хватаясь за все дела одновременно.

– Много говорить.

– Подолгу молчать.

– Выть.

– Смеяться.

– Сидеть на полу.

– Бегать.

– Гулять.

– Рыдать невпопад. В магазине, на улице, в спорт-клубе, в метро.

– Пересматривать детские и недавние совместные фотографии.

– Ходить в театры и музеи. Куда угодно. Лишь бы раскрасить черноту.

Не люблю чёрный цвет. А вчера надела.

Теперь надолго прилип.

Говорят, он стройнит и придаёт благородства фотографиям.

Не верю.

Когда-нибудь боль утихнет.

Не тороплюсь.

…Радуйся!

Не бойся!

Молись!..

29 сентября

Второе

Я пишу тебе, папа…

Помнишь?

Как в детстве.

Ты присылал мне письма из-за дальних морей. Я отвечала.

Самое страшное утро – первое после утраты.

Говорят, ты ещё здесь.

Шла вчера по улице, прятала слёзы в чёрный капюшон.

Проходила под яблоней. Передо мной упало яблоко, перешагнула. И тут же за спиной с возмущённым грохотом ударились об асфальт ещё два или три.

Нервный смешок. Это ты так меня обнял?

Почему-то в моменты перехода желают мягкости.

Мягких родов. Мягких облачков.

Мягко – значит уютно, с любовью и радостью.

В какое бы междомирье ни приходил человек.

Сегодня девочки пошли на детский день рождения.

Правильно ли это?

Помню себя в детстве, когда уходили бабушка, дядя.

Тогда я не ощущала это настолько большой травмой.

Дети резонируют со взрослыми.

Кто-то ярче, кто-то слабее.

Мама плачет, плачут дети.

Мы вчера говорили о тебе. Вечером.

Весь день собиралась духом, чтобы после всех занятий собрать твоих внучек вместе и сообщить о твоём уходе.

Не смогла спокойно. Разрыдалась.

Облепили. Наобнимали.

Прочитали книгу "Куда уходят люди".

Купила её ещё два года назад вместе с "Откуда на самом деле берутся дети", про духовную составляющую Пути. Но не читала. Словно оставила для подходящего момента.

Настал.

Знаешь, папа, я отправила детей отмечать день явления подружки, потому что так хрупко всё стало.

Слышала, отцу именинницы может быть вручена повестка на днях.

Вчера ты ушёл, а сегодня они празднуют жизнь.

Пусть празднуют, а?

Мне не весело.

Мне совсем не весело.

День настолько расписан по минутам, что сердцу некуда вклиниться.

Сегодня я не плачу.

…Радуйся!

Не бойся!

Молись!

30 сентября

Третье

Я пишу тебе, папа…

Нам с сестрой очень повезло.

На двоих четыре мальчика и четыре девочки.

И у каждой по ребятёнку, похожему на тебя.

С утра планировала пойти на йогу.

Продышаться.

Опоздала. Потому что меня обнимали.

В подъезде перед школой.

По пути в спорт-клуб.

Обнимали словом, руками.

Грелась. Грела.

Зато попала на тренировку степ+силовая.

Ещё и лучше.

Вытоптала, выкружила, выжала ярость.

Застывшую. Потекла горячая, пульсирующая по телу. Поскакала мурашками, учащённым сердцебиением. Выходила сжатыми зубами, искрами из глаз, глубоким выдохом, жёстким сцеплением со степ-платформой.

Злость. На то, что ничего не могу изменить.

Выходи.

Выпариваю до красных пятен в сауне.

Выстуживаю ледяным душем.

Выходи!

Не волнуйся за меня, папа. Так надо. Я справлюсь.

Как хорошо, что я посетила столько воодушевляющих мест до того, как мне перестало это быть интересно.

Во мне много жизни, папа, просто настроение сейчас не то.

А может просто воздух испортился?

Пахнет страхом.

Смертью.

Но пугает не смерть, а обстоятельства, при которых она может произойти.

Привкус крови на губах.

Страх за близких и видеоряд всего, что вбирал мозг за жизнь.

Вылезает из подсознания, щупальца тянет, сдавливает.

Как говорил мальчик, который выжил:

– Называйте его по имени. Он в любом случае попытается вас убить.

Страх сковывает. Не даёт вздохнуть, путает мысли.

Не гоню его. Поднимаю глаза. Хочу рассмотреть получше.

А как наберусь смелости разглядеть во всех деталях, пририсую рожки, заплету ему косички, мухомор на нос посажу, надую, как воздушный шар и лопну большой булавкой.

Раз! И нет его!

Так, пап?

…Радуйся!

Не бойся!

Молись!

1 октября

Четвёртое

Я пишу тебе, папа…

Сестра взяла на себя все хлопоты.

Спрашиваю, чем помочь? Настаиваю.

Какая помощь может быть для матери?

Позаботиться о её детях.

Сегодня суббота. Снова суббота.

В прошлую ты был в гостях.

А в следующую неизвестно что будет.

Встала пораньше, чтобы приготовить на день еды. Накормила своих и уехала.

Там, у сестры тоже СВОИ. И их накормлю.

Вышла, чуть не доезжая твоей остановки.

В нос врезался запах костра и воды. Рядом парк и залив.

Сегодня ясно. Солнце прыгает по лужам, дурачится.

На площадке, где ты гулял с внуками по-прежнему много детей.

Всё, как обычно.

Часы тикают. Каждый идёт своей дорогой от рождения до смерти.

Зашла в дом. Мешкаю.

Здороваюсь с ребятами, захожу на кухню, в комнату, но не в ту, где стоит твоя постель.

Осторожно заглядываю.

Всё так же. Лекарства стоят на полке. Одеколон "О'жен". Я дарила тебе два бутылька, про запас. Ты любишь его использовать после бритья.

Кружка, книги, газеты, очки.

Сажусь на кровать. Тёплая.

Ложусь на спину. Ещё теплее.

В комнате потолок с изображением неба.

Горячо.

Из уголков глаз удрали две слезинки.

Пусть убегают.

Ты ещё здесь.

Это чувствуется. Сестре во сто крат тяжелей.

Она видит тебя в каждой детали, живёт в этом.

У меня больше возможностей переключиться.

Каждому даётся по силам его, так, пап?

…Радуйся!

Не бойся!

Молись!

2 октября

Пятое

Я пишу тебе, папа…

Вчера вечером отвела дочку в гости.

Она к своей подруге, я к своей.

Посидели немножко, попили чаю.

У подруги на холодильнике висят записочки с привычками на день и на месяц.

Такие обещания себе.

Маленькие ритуалы, держащие в строю.

Обновлю-ка и я свои списки.

Вышла в темноту со слезами.

Надо, всё-таки, раньше ложиться.

Чем гуще тьма за окном, тем гуще она в сердце.

Пятый день, как ты ушёл и третий

день рождения среди близких людей.

Ты это специально подстроил?

Чувство юмора тебе не занимать.

Как можно тонуть в скорби, когда вокруг радость самого факта появления на этой планете, здесь, сейчас, в этом воплощении, в этих родственных и дружеских связях?!