Анна отшучивалась, рисуя супругу живописные картинки, как бедная девушка ночевала бы одна в аэропорту.

– Дорогая, это же Милан, она бы нашла компанию, – уверенно заявил муж тоном бывалого путешественника.

Анна узнавала знакомые места, она уже бывала в Милане несколько раз и, предвкушая дальнейшее путешествие, впала в полусон, оперевшись на плечо Сержа. Он что-то рассказывал ей про Флоренцию, но она его почти не слушала. Автобус доехал до вокзала быстро, меньше чем за час: движение на автостраде ночью было умеренным.

Выгрузив всю публику с чемоданами у здания вокзала Милано Централе, а это было весьма живописное зрелище, автобус уехал. Люди быстро подхватывали багаж и, как муравьи, бодро двигались в разных направлениях. Лисьевым же торопиться было некуда. Они неспешно взяли чемоданы и отправились к входу.

Анна узнала вокзал: она уже бывала тут раньше. Много лет назад они с подругами ездили на поезде из Милана в Комо полюбоваться чудесными видами озера, по которому плавали лебеди. Это была одна из первых поездок Анны в Европу.

Супруги обошли большое прямоугольное здание, но так и не нашли входа. Колесики чемоданов пели в такт шагам: «тук-тук, тук-тук». Пара остановилась и сверилась с картой в телефоне: да, это был миланский вокзал, и нет, входа в него не было.

Хуже того, вокруг вокзала в темноте бродили непонятные личности разных национальностей, не европейского вида и совсем не в костюмах. В паре мест группы людей буквально облепили здание, а некоторые спали вдоль стен на асфальте, подложив под голову свою одежду или сумки.

– Дорогая?.. – недоуменно обратился к жене Серж.

Анна понимала, что надо искать выход из ситуации – найти отель или кафе и осмыслить, что происходит: почему у общественного вокзала нет входа?!

Тут к ним из полутьмы подошел молодой военный в форме. Из его речи (к счастью, он говорил по-английски) уставшая Анна поняла следующее. Вокзал закрыт и откроется ближе к отправлению первого поезда, примерно в пять утра. Около вокзала стоит патруль военных и спецтехника: лучше переждать ночь возле них, так как здесь небезопасно находиться.

Анна переспросила мужчину, ей хотелось знать две вещи: что случилось и почему небезопасно.

Военный пояснил, что теперь вокзал всегда закрыт ночью, а рискованно тут быть по очевидной причине – он просто махнул рукой в сторону облепивших подступы к зданию стаек людей, кое-где переходящих в плотный поток.

Серж вопрошающе смотрел на Анну. Он не говорил по-английски, но, судя по его округлившимся глазам за стеклами очков, понял суть сказанного.

Анна перевела мужу слова военного, и они послушно пошли за парнем в форме. Действительно, метрах в ста от здания вокзала находилась крупная военная техника, вокруг неё стояли крепкие люди с оружием, в бронежилетах и в форме такой же, как у проводника Лисьевых. «Военные или полиция… Но скорее военные», – решила Анна. Надписи «police» на форме мужчин не было.

Тут же находились еще три группы европейцев. Муж и жена, судя по внешности и одежде, немецкая пара, компания молодых людей – ребята и девушки, и три женщины в возрасте. Все они грустно разместились кто прямо на лужайке, кто на чемоданах. Было довольно прохладно.

Серж залез в чемодан, вынул оттуда два пляжных полотенца и фляжку с коньяком, укутал Анну одним полотенцем, из второго соорудил что-то вроде палатки себе на голову, втащил в эту «палатку» жену, и они за пару глотков выпили содержимое фляжки.

Стало теплее и гораздо веселее. Лисьевы хихикали в своем убежище, поцеловались, обсудили, что уже ужасно хочется есть и в туалет, но выбора не было. Коньяк сделал свое дело: стало спокойнее. Они в шутку препирались – кому принадлежала идея ночевать на вокзале, посмеялись, что хотели тут переодеться и перекусить, но даже не проверили время работы вокзала. Для них было странно и дико, что такое учреждение, как железнодорожный вокзал, может быть закрыто. Хорошо, что ждать оставалось всего несколько часов. Так прошел остаток ночи.

За полчаса до открытия вокзала вся ожидающая публика – и ночные личности, и туристы, подтянулась к зданию. Еды и туалета не хватало уже очень, полотенца не спасали от холода, все кафе вокруг были закрыты. Толпа стояла мирно. Анна ругала себя за эту историю. Но как она могла предположить, что миланский вокзал закрыт на ночь?! Вокзал в родном городе работал всегда. Она жила в доме напротив него восемнадцать лет и все эти 6570 дней вокзал открывал свои двери двадцать четыре часа для каждого, кто оказывался рядом. Ничего не говорил про эту особенность и итальянский босс Анны. Только сейчас она вспомнила, что Фабио сразу уезжал из Милана в родной Турин и никогда не оставался в городе моды на ночь. Анна всегда думала, что он так спешил к жене и дочери, в свой родной дом, но, возможно, итальянец знал об этой тайне миланского вокзала, но не поделился ею.

Незадолго до пяти утра вокзал открыл свои огромные тяжелые двери – Анна не успела разглядеть как именно это произошло. Толпа устремилась к теплу. Однако тепла не оказалось! Холодные каменные стены держали ночной холод, как будто охраняя его от города. Туалет был закрыт, на двери красовалась табличка: «Открытие состоится в 9.30». В смысле?! Возмущению Анны не было предела.

Серж и тут проявил свойственную ему хозяйственность и умение обустраивать быт. Он уверенно повелел Анну на запах кофе, нашел на вокзале уже открывшееся кафе, купил им кофе и круассаны и договорился (интересно, на каком языке? Ведь Лисьев не говорил ни по-английски, ни тем более по-итальянски), что Анну пропустят в туалет примыкающего к заведению, еще закрытого ресторана. Жизнь налаживалась. Туалет был с огромными колоннами и зеркалами в вензелях и с современными сушилками. Анна с удовольствием привела себя в порядок, умылась, почистила зубы и отправилась доедать круассан. Пришлось купить еще парочку: они были волшебными, как и кофе.

Когда супруги вернулись в зал ожидания, Анна замерла на пороге. Как будто не было этой ночи в пляжных полотенцах на холодной улице, рядом с военным патрулем. Жизнь кипела, итальянские граждане – стройные, смуглые, красиво одетые мужчины и женщины всех возрастов, туристы в спортивной обуви и с рюкзаками и чемоданами как ни в чем не бывало спешили к перронам. Кто с журналом или газетой, кто со стаканчиком кофе.

Ночь-призрак, ночь-кошмар отступала. Скамеек не было: Серж приспособил свой рюкзак, усадил на него Анну, строго показал глазами на оба чемодана и отправился курить. Анна сидела, разглядывая публику. И вдруг ночь-кошмар, как дымка, напомнила о себе.

Анна расположилась на рюкзаке у мраморной холодной стены, придвинула к себе поближе оба чемодана, обхватила двумя руками свою сумочку кросс-боди. Когда она подняла глаза от пола, то увидела посреди холла вокзала, между колонн, изящную стройную красивую женщину со смуглой кожей. Скорее всего, итальянку. Что-то приковывало к ней взгляд. Что-то было не так. Анна любовалась грациозностью незнакомки, рассматривала её и вдруг поняла, что темные густые волосы местами спутаны, одежда грязная, женщина босая и её буквально трясет от холода. Цветная шелковая, явно не дешевая блузка с коротким рукавом порвана на спине, а взгляд итальянки – ищущий, напряженный, совершенно не соответствует её изящному образу и роскошным волосам. Анне стало тревожно, она хотела подойти к этому красивому призраку, расспросить, предложить помощь. Внезапно появились два полицейских: «аристократка», как назвала незнакомку Анна, увидев их, сделала шаг в сторону и словно растворилась за колонной вокзала.

Объявили посадку на поезд, Анна разволновалась – она не любила опаздывать. Появился Серж, подхватил Анну, чемоданы, рюкзак и они отправились на перрон, к своему поезду во Флоренцию.

Анна оглядывалась, пытаясь найти женщину среди спешащих на поезда, но вдалеке только мелькнула яркая шелковая блуза. Она не увидела, догнали ли «аристократку» полицейские. Образ одинокой замерзшей женщины средних лет, в очень дорогой порванной и грязной одежде, ищущей кого-то взглядом и явно нуждающейся если не в помощи, то в поддержке, преследовал Анну. Она на ходу достала из папки билеты на поезд и прошла к перронам вслед за Сержем.