Я отрицательно качнула головой – во мне до сих пор бурлил йогурт и тревога. Официант с ожиданием посмотрел на жующего Ромку. Я понимала, что тот завис, генерируя в своей кудрявой голове как же выглядит берблан.

– Я… пока пасс.

Официант невозмутимо удалился. Я же пошла выискивать свою сестру.

4

Мим устроил конкурс по перетягиванию каната. Бедняга, не видать ему чаевых. Мой отец уже внимательно наблюдал за игрой – только бы Тася не сломала руки. Она шла на всё ради выигрыша, а значит, здесь будет кровь.

Вот и она – в процессе борьбы Тася резко использовала звуковую атаку, вынуждая противника зажать уши. Рывок – и вот уже её команда выигрывает… а сама Тася падает ладонями на асфальт и от родительского стола к ней подбегает мой отец.

Из-за сутулости и загара он теперь выглядел старше всех за столом – но до сих пор пытался растворить свой возраст и усталость модными аксессуарами. На ногах new balance, на руке – последние apple watch. Я из-за дерева почувствовала болотный запах его dyptique. Бывший военный, а они не сдаются.

Он поднял Таську, рассматривая её руки – нет ли царапин. Тасю же это не интересовало. Если и есть – ей не больно. Она выскользнула из крепких объятий к пианино, стоящему под тентом и вжарила кого-то из «новой школы». Дети запищали от восторга, вертикально снимая мою сестру на новенькие смартфоны.

– Снова я напиваюсь! Снова говорю пока! Мы не совместимы! У меня пустой карман!

У Таси тонкие, легко бегающие пальцы и шея с тонкой белой полоской от купальника. Турция? Мальдивы? Крым? Ещё два года назад я знала, что поела моя сестра. Теперь я не знала, научилась ли она наконец плавать без нарукавников и просыпается ли от ночных кошмаров.

Отец подошёл ко мне из-за спины. Кроме модных духов я чувствовала запах диклака. Видимо, на бизнес отца опять навалились проблемы, и поясница дала о себе знать.

– Рад, что ты приехала! Поговорим?

Мы отошли за угол здания.

Я обернулась – Ромка прилежно ел бутерброды, из-за стола светила идеальным лбом мама. Похоже, опять вколола ботокс. Ну и хорошо. «Не сможет поднять брови, когда, наконец, заметит меня».

5

Я прислонила скейт к дереву и рылась в своей бездонной сумке, под сканирующий, тёплый взгляд отца. Нераспакованая пачка резиновых перчаток, антистресс-игрушка в виде щёлкающего кубика и… чёрт, распечатанные ноты. Я прикрыла сумку – чуть не засветила запрещёнку.

Наконец, я извлекла тоненькую фенечку. На фоне украшенного шарами двора в ЦАО и папиных замшевых лоферов она выглядела куцо.

– C ’est pour ma mere.

Папа аккуратно крутил её в своих пальцах, будто держал в руках золотое яйцо фаберже – только бы не испортить.

– Новые таланты?

– Угу. Трудотерапия. И не такому за год научишься.

Он нежно взял меня за лицо, изучая шрам в виде нитки на подбородке. Шрам был выпуклый, но из-за расположения был виден только когда я задирала высоко нос. Учитывая мои жизненные обстоятельства – теперь это было не часто.

– Вот видишь. Всё зажило. И выглядишь хорошо.

Папа глянул на часы – сто пудов, это было уведомление от ma mere. Волнуется, куда пропал её верный рыцарь.

– Видимо, недостаточно, чтобы меня посадили за общий стол?

Я пошутила. Но он не смотрел на меня – а значит, я была права.

Отец прокашлялся – у него это было нервное.

– Видишь, какой момент. У Таськи новая школа. И она только перестала заикаться.

Я выглянула из-за угла. За родительским столом мелькали свежие стрижки и шёлковые платья. Ох уж эти энергичные родители, нашедшие свою многообещающую стаю – владельцев своих бизнесов, коммерческих недвижимостей, домашних библиотек и ежегодных поездок на Сардинию. Ну или уж на худой конец в Мрию.

– Ясно. Боитесь, что испорчу репутацию своей сестры.

– Мы правда стараемся, Уль. Чтобы всё было идеально.

Я понимающе кивнула. Папа улыбнулся и неловко похлопал меня по спине.

– Ты всегда была умницей.

Я протянула ему скейт.

– Тогда передай сам. Это лучший для начинающих. Тася ещё давно мечтала.

Папа озабочено повертел его в руках. С деки на него смотрел человек в шлеме. Чего только мне стоило добыть этот подарок.

– Это Дарт Вейдер, да?

– Почти. Это Боба Фетт.

Для него не было разницы, но он обстоятельно кивнул.

– Сама не хочешь себе такой?

Папа не умел прямо отказывать.

– Нет. Пап, это для Таси.

Он тяжело выдохнул.

– Я не смогу ей передать. Музыка, руки, сама понимаешь. Мы не хотим рисковать.

Меня затрясло:

– О, тогда заморозь мамины яйцеклетки. Вдруг и этот вундеркинд вас удивит.

Папа покраснел. Это было слишком грубо. Я знала, что они с мамой хотели много детей. Но учитывая возраст моих родителей, Тася точно была последним ребёнком. Мне захотелось извинится. Но потом я вспомнила, что по генетическому тесту у отца крепкое сердце, а волосы… итак были все седые. Нечего, переживёт.

– Уль. С Тасей всё правда совсем по-другому. Мы правда стараемся не форсировать. Но она сама всё это хочет. Вот сейчас на море были – нашла в отеле пианино. Хотя мы сказали ей – неделю без инструмента. Запрещать херачить? Ну… а если это дар?

– А если сломается – тоже отдадите на перевоспитание?

Отец совсем осунулся и стал похож на старого бассета. Я забрала у него скейт и пошла к выходу.

– Стану известной – с меня максимум автограф.

– Мы за тебя молимся. Каждый божий день, Уль.

Ну-ну. Так и представила эту молитву. Дорогой боженька, не дай нашей дочери ещё раз нас опозорить. ТЧК.

6

Нигде вы не встретите такое количество ненужной еды, как на детских днях рождениях русского среднего класса. Думаю, так родители задабривают своё чувство вины. У кого-то оно из-за постоянной занятости. У кого-то от понимания будущего. С каждым годом у отпрысков всё ближе взрослая жизнь, где законы мира Гарри Поттера не работают, а знания и связи родителей устаревают со скоростью создания новых социальных приложений.