Чего хорошего можно было ожидать от Мовлади Удугова – человека без роду без племени, которого родила на свет разведенная одинокая женщина неизвестно от кого (в Чечне это имело однозначную моральную оценку). Конечно, по мнению Кадырова, Удугову наплевать на республику и ее народ. Он тоже пошел параллельным Яндарбиеву курсом. А Радуев с его выходками умалишенного?! А Басаев с его жадностью к деньгам и крови?! А чужак Хаттаб, прижившийся в Чечне благодаря деньгам, за которыми к нему приходили почти все, включая даже Аслана Масхадова!..
Каждый из них тащил чеченский воз в свою сторону. До того рьяно взялись, что и колеса оторвали. Мало того что движения не было, телега расходилась по кускам.
Больше всего огорчал Кадырова Аслан. Твердый и последовательный в недавних боях, он теперь стал мягким и безвольным. Пытаясь задобрить оппозицию, назначал своих противников на высокие государственные посты, которые тут же превращались в личные вотчины «назначенцев».
Ахмат-Хаджи советовал Масхадову быть жестче с внутренними врагами.
– Не бойся Шамиля, – уговаривал он Аслана, – издай указ, объяви его вне закона, выгони из республики этого бесноватого Хаттаба!.. Народ тебя поддержит.
– Нет, – отвечал президент, вжавшись в роскошное кожаное кресло, как будто боялся, что соскользнет с него.
А ваххабиты наступали по всему фронту. Кадыров, посвятивший жизнь Всевышнему и исламу, возглавил борьбу с «раскольниками», подминавшими под себя отряд за отрядом, аул за аулом. «Точка кипения» пришлась на май 99-го года. Ахмат-Хаджи собрал всех антиваххабистски настроенных полевых командиров и официальных должностных лиц.
– Что будем делать? – спросил у присутствующих. – Ждать, когда нас поодиночке перещелкают?
Договорились выступить единым фронтом, оставив «за бортом» инертного Масхадова. Даже на Коране поклялись. Но теперь, в отличие от весны 95-го, единства не получилось. Президенту доложили о «заговоре». Масхадов раскошелился (используя деньги англичан и Березовского) и перекупил часть полевых командиров. Единый фронт рухнул. 2 июля Масхадов вызвал к себе Кадырова.
– Ты хочешь отнять у меня власть? – спросил президент в лоб.
– У тебя отнимать нечего. Ты уже давно без власти. Мы хотим другого: покончить с ваххабизмом, – ответил Кадыров.
– Кончай. Ты муфтий, вот и работай. А в мои сферы не лезь!
– Поздно, Аслан, тут одними молитвами делу не поможешь.
Продолжать разговор Масхадов не стал. Ушел он от ответа и после августа 99-го, когда ваххабиты вторглись в Дагестан. Кадыров публично осудил агрессоров и в последний раз встретился с президентом. Тот был крайне растерян, спросил:
– Что мне делать, Ахмат-Хаджи?
– Что тебе делать? У тебя остается последний шанс: публично осудить нападение бандитов на Дагестан, позвонить Магомедову (главе Дагестана) и извиниться, объявить Басаева и Хаттаба вне закона… Иначе – война. Русские через месяц будут здесь.
– Ничего, отобьемся, – напыжился Масхадов. – У каждого чеченца есть, как минимум, пистолет. И за этот пистолет, чтоб русские не отобрали, он жизнь отдаст.
– Аслан, ты плохо знаешь чеченцев, – с досадой покачал головой Кадыров.
– В нынешних обстоятельствах пистолет не стоит человеческой жизни… Это будет другая война, не такая, как в 94-96 годах…
Масхадов ослушался муфтия. Больше того, встал на сторону Басаева и Хаттаба. А в октябре 99-го «снял» с должности Кадырова и… объявил его «вне закона».
…Вспоминаю нашу первую встречу под Гудермесом, когда войска моей восточной группировки обложили город. На переговорах он вел себя сдержанно. Просил сделать все возможное, чтобы мы не разрушали Гудермес. Обещал помочь выдворить бандитов. Его слова не разошлись с делом. Ахмат-Хаджи ни разу меня не обманул, ни на йоту не позволил усомниться в его намерениях. А намерения такие: сделать все, чтобы в республике воцарились мир и порядок, в том числе с помощью федеральной власти.
Я беседовал с Кадыровым часами. Встречались часто. Мне нравилась его искренность, честность. Он не скрывал, что воевал в первую войну против «федералов», не скрывал своего прежнего идеализма, не пытался скрыть невыгодной для себя информации.
Я видел, что Кадыров стремится к правде (в широком смысле слова). Я видел, что за ним стоит огромная масса людей – чеченцев из разных слоев общества. Я видел, что он – настоящий лидер, и духовный, и уже политический. Я видел, что он – наш союзник.
– Не боишься, Ахмат-Хаджи? – спросил я однажды. – Может, мы переправим твою семью в глубь России, от бандитов подальше?..
– Нет. Это моя родина. Люди должны знать, что я никого не боюсь. Пусть вон Масхадов боится и по норам прячется…
Я долго размышлял, оценивая личностные качества Кадырова, взвешивал все «за» и «против». Перебирал в памяти других известных людей Чечни. Пока наконец не принял решения. В конце весны 2000 года, согласовав вопрос с моим руководством, я написал Президенту РФ В. Путину докладную записку с предложением назначить Кадырова главой администрации республики. В июне вышел указ. Ахмат-Хаджи стал официальным лидером Чечни.
С тех пор прошло немало времени. Было всякое. Но ни разу я не пожалел о том, что сделал по отношению к Кадырову. Надеюсь, что и в будущем не придется разочароваться.
В июле 2000 года Президент России вновь побывал на Северном Кавказе. На военном аэродроме в Моздоке я встречался с ним уже в должности не только командующего ОГВ(С), но и командующего войсками СКВО. В клубе одной из воинских частей Владимир Владимирович провел совещание с командованием Объединенной группировки войск и главами субъектов Федерации, входящих в только что образовавшийся Южный федеральный округ.
Говоря о положении дел в республике, президент подчеркнул, что за минувшие девять месяцев в Чечне произошли кардинальные перемены. Мало кто представлял себе во время августовского вторжения бандформирований в Дагестан, что дальнейшие действия федеральных властей в регионе будут столь решительными. Сегодня уже вся мировая общественность отмечает происшедшие здесь позитивные перемены. Но мы должны по-прежнему быть настроенны на системную, слаженную, методичную работу – работу на длительную перспективу.
