Следопыт спал. Спал неспокойно. Что можно было бы проверить, приподняв его веки, под которыми с бешеной скоростью вверх-вниз-влево-вправо дергались зрачки.

Следопыту снилось, что он гоняется за Маньяком по всей Москве. Несколько раз он хватал его за воротник куртки, но тщетно, Маньяк неизменно вырывался. И несся по улицам, не обращая внимания на машины. По пожарным лестницам взбирался на дома и начинал перепрыгивать с крыши на крышу. Откидывал крышки колодцев и полз, как змея, в тесноте и кромешном мраке.

То же самое проделывал и Следопыт, не ощущая ни усталости, ни одышки, ни страха. И все время он видел лишь черную спину Маньяка. Точнее – спину черной куртки. И затылок, который закрывала белая, спортивного типа, шапка.

В конце концов они оказались на крыше Трейд-бан-ка. Деваться было некуда. Внизу было семьдесят метров пустоты, заканчивавшейся асфальтом. Следопыт вспомнил – и во сне удивился, что ему это вдруг пришло в голову, – как лет тридцать назад, когда его ещё не было на свете, один американский авангардист спрыгнул с небоскреба на расстеленный внизу холст. Получилась картина. Очень дорогая картина…

Маньяк затравленно обернулся. Даже, показалось Следопыту, зашипел, как змея.

Нет, это была не шапка, а глухая белая маска, шлем с прорезями для глаз.

– Сними, – сказал Следопыт, – и я ничего тебе не сделаю. Отпущу.

– Как бы я тебе что-нибудь нехорошее не сделал, – огрызнулся Маньяк ссинтезированным голосом и рассмеялся.

– Кто ты? – совершенно бесхитростно, как это бывает лишь во сне, спросил Следопыт.

– Ты, – абсолютно точно воспроизвел интонацию Следопыта Садист.

И вдруг его маска начала подсвечиваться зеленоватым светом, словно это был жидкокристаллический экран. И тут же на ней появилось лицо Следопыта. Секунд через пять его сменил Танцор… Потом Дед… Стрелка… Весельчак… Председатель… Чика… Завьялов…

Изображения все быстрей и быстрей сменяли друг друга. И наконец слились в сплошное мерцание, бешеное мерцание, способное свести с ума.

– Летит! – крикнул Следопыт и резко вскинул вверх правую руку.

Маньяк инстинктивно посмотрел в небо. И в этот момент получил страшный удар ботинком по голени. Скорчился от боли, завыл. Следопыт сдернул маску.

Под ней оказал Стрелок, который раньше был Оси-повым.

– Осипов? Ты? – изумленно воскликнул Следопыт.

– Нет, я Рома Родионов, – придя в себя от боли, злобно прошипел Маньяк. – Это ты у нас Осипов. Забыл уже, ментяра?!

Следопыту стало страшно. Он понял, что сейчас у него пополам расколется голова…

…и проснулся.

Сон помнил отчетливо. В мельчайших подробностях. И чем больше он над ним размышлял, тем больше утверждался в мысли о том, что Родионов-Стрелок наиболее подходит на роль Маньяка.

В последний раз он видел его летом. Совершенно подавленного и растоптанного. Низринутого с прекрасной денежной работы программиста, разрабатывавшего боевые модели программоидов. Стрелка с Танцором – его рук дело. И тогда он, привыкший уже почти к роскоши, был вынужден жить в какой-то разваливающейся пятиэтажке на Большой Филевской. С никогда не утихающим сливным бачком. Зарабатывая на беспросветную жизнь случайными техническими переводами и сбором пустых бутылок.

Следопыт прекрасно помнил, как он сказал, что это наказание. Типа чистилища. А потом его простят за безропотное поведение и вновь приблизят. Доверят что-нибудь очень выгодное в денежном смысле. Да, именно, он тогда буквально затрясся, когда Следопыт дал ему несколько сотенных бумажек.

Эта гнида за все возьмется. Маньячить? За милую душу, с превеликим удовольствием! Лишь бы гринов побольше насыпали!

Да и для Сисадмина он был прекрасной кандидатурой. Кто может знать лучше, чем он, Танцора со Стрелкой, которых он и сделал? Правда, сейчас он тоже про-граммоид. Так сказать, одного поля ягода. Однако что-то же в его сознание оттуда, из прежней жизни, перешло…

Следопыт открыл мэйлеровскую адресную книгу и нашел телефон Родионова. По которому он отыскал его в свое время в филевской хрущебе. Если он по-прежнему там живет, значит, ошибочка вышла. Ни в какие маньяки его не призвали.

Набрал номер и долго слушал длинные гудки. Еще раз набрал. Тот же результат.

Правда, это ещё ни о чем не говорило. Просто-напросто могло не быть дома. Решил съездить_и посмотреть.

Дома не было. Не Стрелка не было дома, а не было самого дома, в котором Следопыт, казалось бы, совсем недавно имел тягостный разговор с хозяином разваливавшейся и смердящей квартиры. На его месте громоздились кучи неорганического мусора – куски железобетонных плит, исковерканные гипсолитовые перегородки, щебенка, осколки оконного стекла.

– Это что же за дела такие? – Следопыт начал завязывать, как ему показалось, непринужденный разговор с проходившей мимо старушенцией. Судя по всему, из местных. – Неделю назад товарищ в гости пригласил, а тут такое дело! Взорвали, что ли, бабушка?

– Так шутник твой товарищ-то! – с готовностью откликнулась старушка. – Уже, почитай, как месяц отсюда всех выселили. А дом разобрали. Новый будут строить. Говорят, для богатых.

– А куда отселили-то?

– Дык кого куда.

– А вы случайно не помните, тут в третьем подъезде паренек жил. Рыжий такой. Моего роста. Когда ходит, сильно руками размахивает.

– А этот-то! Этого, милый, ещё раньше убили, в конце июля.

– Как убили? – изумился Следопыт.

– Да как сейчас убивают-то? Неужто телевизор не смотришь. Вышел из дома, сел в свой «Мерседес», а он взял, да и на воздух взлетел. Сказывали, что большими деньгами парень ворочал. Типа банкира был. А таких-то и убивают. Меня вот никто не трогает. Кому нужна старая карга, у которой пенсия с гулькин нос? Прибавят маленько, а тут же, глядишь, хлеб с молочком и подорожали. Вот тебе и вся прибавка. Раньше-то совсем по-другому было. К старикам уважение было. А щас…

Как дела обстоят сейчас, Следопыт и сам знал прекрасно. Что у старухи склероз тоже было вполне понятно. Поэтому, пожелав бабушке доброго здоровьица, сел в джип, включил зажигание и поехал к Танцору, чтобы обсудить с ним свое предположение.