После окончания осмотра Жуков включил рядом с солдатом искровой разрядник, чтобы создать.мощную помеху. Если бы в голове у солдата был микропроцессор, то он, несомненно, с воплями повалился бы на землю и стал кататься по ней, корчась от боли. Однако раздолбай стоял спокойно и тупо смотрел прямо перед собой, отрешенно мечтая о чем-то своем, о солдатском, сокровенном.

Точно таким же первозданным гомо сапиенсом оказался и второй экземпляр.

– Все нормально, – сказал Жуков, подойдя к полковнику, – никто не совпадает со словесным портретом даже приблизительно. А, кстати, вы всех построили?

– Нет, конечно. Тут нет тех, кто сейчас на оперативном дежурстве. Но там только офицеры. Они на подстанции не могли быть даже теоретически. Так что всё? Инцидент исчерпан?

– Да, товарищ полковник, будем считать это досадным недоразумением. Выходит, что наврал все электрик.

Небось, спьяну шарахнулся головой о бетонный пол, а теперь отмазаться хочет. Не взыщите, у нас ведь тоже служба.

– Ну, ладно. Как говорится, до нескорой встречи. Надеюсь, вопросов больше нет?

– А, черт, совсем забыл! – наигранно хлопнул ладошкой по лбу Самарин. – Еще маленький вопросец, товарищ полковник. Две недели назад у вас из части случайно никто не сбежал?

Полковник заметно напрягся, хоть старался и не подать виду, что вопрос для него неприятен. И пристально посмотрел на Самарина.

– Ну, друзья мои, – взяв себя в руки, «изумился» Аккуратов, – вы под нас, я гляжу, всерьез копаете. – И улыбнулся довольно натужно. Кривовато улыбнулся.

– Так что, было дело? – деланно, как бы почти безразлично, словно о приключении на офицерской пирушке, спросил Жуков.

– Ладно, у меня ещё минут тридцать есть свободных. Пойдемте в кабинет.

Однако вначале зашли в бункер. Не в святая святых, где российские офицеры держат пальцы на кнопках планетарной жизни и смерти, а в некий предбанничек. Там Аккуратов показал им какую-то громоздкую железную хреновину и рассказал про неё что-то весьма туманное. Единственное понятное выражение, без загадочных технических терминов, было тоже предельно расплывчато: «Как херакнет!..»

Проходя через приемную, Аккуратов бросил через плечо адъютанту:

– Свари-ка нашим гостям кофейку. Нашего фирменного, рецепт номер три.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – ответил тот, щелкнув каблуками.

Войдя в кабинет, полковник сразу же начал рассказывать о тяготах военной службы в захолустье, вдали от цивилизации. О недостаточном финансировании важнейшего для страны рода войск. Об изношенности технического парка. О плохом физическом и нравственном состоянии призывников. И о строптивости младшего офицерского состава.

Все это Жуков и Самарин прекрасно знали и без Аккуратова. И его неожиданная болтливость была оценена ими как косвенное свидетельство правоты Нико-димова. Следователи напряглись.

Вошел адъютант Ермаков, который неожиданно грациозно для своих габаритов поставил на стол поднос с тремя чашками ароматного напитка.

«Может, две отравлены? Рецепт номер три, блин!» – мелькнуло в мозгу у Самарина. И он, не дожидаясь приглашения, схватил ту чашку, которая ближе всего стояла к полковнику. И стал ждать, когда же тот начнет отхлебывать.

Аккуратов пригубил кофе. А потом и глотнул, немного двинув кадыком. У Самарина отлегло от сердца.

– Ну, так что у вас еще? Кто вам какие бабьи сплетни про нас рассказал?

– Так разве вы не слышали сами? – с удивлением воскликнул Жуков. – Недели две назад тут недалеко в лесу нашли женский труп. Совершенно зверское, бесчеловечное убийство. Вот мы и подумали, может, кто-то из ваших солдатиков? Может, кто тогда как раз в бега ударился?

– Да-да, – наморщил лоб Аккуратов, – что-то такое я смутно припоминаю. Точно, рассказывали про убийство. Так с чего вы взяли, что это наш?

– Ну, мы пока ничего не знаем. Только всякие предположения. Кстати, – соврал Жуков, – бедную женщину всю изрезали штыком. Штатное армейское оружие.

– Ну, сейчас за деньги можно и баллистическую ракету купить, – пошутил Аккуратов. – Нет, от нас никто не сбегал. Если бы такое ЧП произошло, то, сами знаете, все было бы в сводках.

– Да, конечно, – задумчиво согласился Самарин. – Но, может, вы что-нибудь про это дело слышали? Может, офицеры или солдаты что-то невзначай узнали?

– Да, я понимаю. Понимаю. Непременно дам команду, чтобы мои замы всех опросили. С этим надо бороться. Решительно. Надо ловить и подвешивать скотов за яйца! Вот вам мой телефончик, дня через два позвоните.

На том и расстались.

Жуков и Самарин подошли к припаркованной у КПП машине в весьма тревожном расположении духа. Было ясно, что полковник что-то скрывает. Причем намерен скрывать свое тайное знание о преступлении в лесу самым отчаянным образом. Не останавливаясь ни перед чем. Если понадобится, то пойдет и на убийство.

Было ясно и то, что он сильно встревожен проявленным к нему интересом. И, вполне вероятно, уже отдал приказание об уничтожении следователей. Уж слишком подозрительно прозвучал этот самый «рецепт номер три».

Самарин начал обследовать потаенные уголки «Жигулей».

Бомбы не было.

Проверил тормоза.

Все было в порядке.

Жуков отошел подальше от вахты, где сержант с автоматом, болтавшимся на пузе, как у эсэсовца, не таясь прислушивался к разговору чужаков. И рожа у сержанта была отнюдь не добродушная, а самая что ни на есть угрожающая.

Отошел и достал мобильник, чтобы рассказать Никодимову о результатах поездки. Нажал на «Yes». Однако вместо надписи «Ericsson» на дисплей вылезла абракадабра. Выключил и опять включил. Тот же самый результат. Потыкал подряд все кнопки. Было ясно, что размагничена не только память.

– Ну что, – сказал Жуков, подойдя к машине, – этот козел в бункере шарахнул нас мощным импульсом. Мобильник ни хрена не работает.

– Да, дела, – мрачно отозвался Самарин, захлопнув капот. – Наверно, это не единственный сюрприз, который он нам приготовил. Наверно, ещё в кофе что-нибудь подсыпал.