Спустя минуту начал потихоньку посвистывать во сне.

Никто не решался раскрыть рта. Всем было страшно. Пожалуй, даже жутко.

Наконец до Следопыта дошло, что надо включить свет. Хоть тогда и придется смотреть друг другу в глаза. Однако нашелся он и в этой ситуации полной ясности и яркого электрического освещения:

– Да, Стрелка, я смотрю, твои охренительные таблетки сильный побочный эффект имеют. Сбилось у Деда чутье. Непонятно куда залез, старый. Стрелка молчала. Танцор тоже.

Следопыт продолжил. Потому что надо же было кому-то говорить. В такую минуту.

– Не понял! Молчанье следует понимать как знак согласия? Так, Танцор?

– Ты про что это?

– Как про что? Есть бритва? Или нет бритвы? Я, конечно, понимаю, что у Деда алкогольный психоз, – сказал Следопыт с абсолютно деревянной наиграннос-тью, – но кому как не тебе следует развеять наши идиотские подозрения.

– Вряд ли я смогу их развеять, – мрачно откликнулся Танцор. – Потому что не знаю как Стрелка, но ты уже наверняка посматриваешь на меня минимум искоса. Максимум – готов прямо сейчас прыгнуть в свой джип и гнать куда-нибудь в Тамбов. Разве не так?

– Ну, это ты зря! – постарался сымитировать возмущение Следопыт. – После того как вместе жизнью рисковали…

Стрелка молчала.

– Нет, не зря! Потому что ничего опровергнуть я не могу. А «это не я!» в нашем положении не годится.

– Почему? – наконец-то спросила Стрелка.

– Потому что Сисадмин может устраивать чудеса не только с летающими тарелками, но и с нашей психикой.

– Но ведь этого же до сих пор не было.

– Не было. Но могло быть. Зомбирование, стирание фрагментов памяти и все такое прочее. Там, под Красноармейском, я вполне мог замочить ту несчастную тетку. Когда Стрелка по лесу гуляла. А потом мог вернуться в машину и приняться за сочинение стишка.

– Но ведь ты же его видел, в маске. Он же навесил картинку на лобовое стекло, – голос Стрелки звучал спокойно и уверенно. – В конце концов ты ведь не в крови был.

– То, что не было крови, это ещё ни о чем не говорит. А то, что видел кого-то, то это могла быть галлюцинация. Подстроенная Сисадмином. Вот, блин, какой дьявольский сюжет-то придумал!

– Ты кончай это на хрен! – начала терять самообладание Стрелка. – Просто с каким-то сладострастием самооговором занимаешься. Где бритва? Где скальпель, топор, нож? Где?

– Выбросил.

– Где взял лишнюю голову, блин? Я смотрю, ты совсем рехнулся!

– Не знаю, где взял! – глаза у Танцора уже блестели, словно от двух доз. – Но все сходится! Там, на Лубянке. Дзержинский был для меня сигналом, я включился и искромсал ту тетку в «Фольксвагене».

– Ты включился?! Не ты ли сам меня успокаивал, когда массовый психоз начался?

– Включился позже, когда ты уснула и все разъехались.

– Слушай, тебя вязать надо. Какая-то в тебе дьявольская изворотливость. Чисто шизофреническая.

– Нет, Стрелка, это не шиза. Давай-ка мы все выясним до конца. Чтобы не только вы, но и я сам в себе был уверен.

– Ладно. Ты не мог написать то откровение. Что на форуме.

– Мог. Там нет ничего сверх того, что мне известно. К тому же я сходу вычленил из текста и Моррисона, и Ницше.

Стрелка задумалась. Через минуту ответ был готов. Ответ, обеспечивающий Танцору относительное внутреннее алиби:

– Но потом, когда я сочинила ответ из одних цитат Ницше, ты его не опознал. Сказал, что текст для мыльной оперы. Так? Значит, ты не слишком знаком с первоисточником.

– Нет, подруга дорогая, это как раз говорит о противоположном. Те цитаты мне Сисадмин в ухо, или как там еще, нашептал. А другие мне неизвестны.

Стрелка плюнула. Именно плюнула – смачно – на пол, потому что это был последний способ избежать умопомрачения. И пошла к компьютеру, чтобы поставить в этом идиотском разговоре жирную окончательную точку.

– Следопыт, – спросила она, – ты себе на сервер повесил прогу для идентификации посетителей? Как в неё войти?

– Конечно, – ответил он, обрадовавшись, что Стрелка наконец-то нашла способ оправдания Танцора на этом странном сеансе самооговора. – Программа лежит по адресу… Ладно, давай я сам.

Следопыт связался со своим мэйнфреймом, зашел на сайт sadizm.ru и посмотрел, когда Маньяк прислал рассказ о своих кровавых проделках. Потом просмотрел протокол посещений и выяснил, что рассказ был прислан с компьютера с IP-адресом 193.128.211.185. После этого перескочил в верхнюю строчку протокола и буквально ткнул в неё носом Танцора:

– Видишь, блин, маньяк недоделанный! У Маньяка адрес 193.128.211.185. А у тебя, блин, какой? У тебя – 213.34.167.75! Значит, ты не Маньяк! Понял?

– Нет, – мрачно ответил Танцор. – Это номер лэптопа. Посмотри вот с этого.

Следопыт взвыл от такой маниакальности. Однако решил проверить и настольный компьютер. Снова, уже с него, связался с мэйнфреймом, раздраженно поколотил по кейборду…

– Ну, смотри! Как же ты нам всем надоел…

Но не договорил: в верхней строчке протокола стоял тот самый номер – 193.128.211.185.

Следопыт надолго замолчал.

Вместо него предельно зло заговорила Стрелка, выкрикивая, почти брызгая слюной:

– До чего ж ты туп, блин! Ведь прекрасно же знаешь, что тут, в Сети, блин, ничего нельзя ни доказать, ни опровергнуть! А всё своё! Уперся, как баран, блин! Это мог запросто сделать Сисадмин. Чтобы мы тут все на хрен ошизели и начали резать друг друга! А мог и Маньяк.

– Это каким же образом?

– Да для толкового человека это не проблема. Спер наш пароль. Пришел с ним к нашему провайдеру и отработал с нашим IP-адресом. Вот и все!

– Но мог же это быть и я. Зомбированный. – Танцор был уже абсолютно спокоен. Потому что он уже принял решение. Понял, каким образом можно не только снять с себя подозрение, хоть, похоже, кроме него самого, никто его и не подозревал. Разве что Следопыт самую малость. – Значит, так! И попрошу меня не перебивать. Я не выйду из этой самой квартиры до тех пор, пока Маньяк снова не замочит кого-то. Тогда, значит, это не я. Если трупов не будет до тех пор, пока не закончится наше время, то пусть Сисадмин первым ликвидирует меня. Таким образом мы и решим эту проблему. Вас уже не тронут, потому что Маньяк, то есть я, если это я, будет ликвидирован. Вот и все. Вам только надо держать меня под замком. Чтобы не вырвался.