Не менее серьезными представляются и риски, с которыми сопряжена цифровая трансформация образования.
В своей резолюции 55/63 Генеральная Ассамблея ООН выразила обеспокоенность в связи с тем, что технический прогресс создал новые возможности для преступной деятельности, и в частности для преступного использования информационных технологий. В докладе по вопросу о праве на образование, подготовленному во исполнение резолюции 26/17 Совета по правам человека ГА ООН достаточно подробно освещаются проблемы и вызовы в области права на образование в эпоху цифровых технологий. В частности, в докладе отмечается, что использование цифровых технологий заключает в себе риск принижения значимости общечеловеческих ценностей в образовании и подрыва качества образования. Цифровые технологии отрицательно сказываются на функции образования, понижая способность учащихся логически и критически мыслить, принижая значимость общечеловеческих ценностей и прокладывая путь к меркантилизации образования. Злоупотребление технологиями может приводить к издевательствам в киберпространстве, криминальной деятельности и даже к терроризму. Самым серьезным риском в докладе названы сексуальные надругательства или сексуальная эксплуатация несовершеннолетних. Менее серьезными, но при этом не рассматриваемыми как положительные, являются риски, связанные с рекламными объявлениями, спамами, спонсорством, раскрытием персональных данных и контентом, который носит агрессивный, пронизанный насилием, предвзятый, расистский, порнографический, нежелательный и вводящий в заблуждение характер.
В исследованиях, посвященных перспективам цифровой трансформации образования в Российской Федерации, также содержится критический анализ рисков использование цифровых технологий в обучении. В частности, называются такие негативные изменения в развитии мозга и сознания, как «цифровое слабоумие» или «цифровая деменция», когда нарушаются когнитивные функции мозга и поражаются его отдельные участки. Более того, именно с компьютерным обучением эксперты связывают и мировой рост аутизма. Например, по мнению директора Центра геополитики Института фундаментальных и прикладных исследований О. Н. Четвериковой, сегодня отсутствуют независимые исследования, бесспорно доказывающие, что обучение стало более эффективным благодаря внедрению в школах компьютеров и смартбродов, но при этом замена физического мира виртуальной цифровой средой ведет к атрофии определенных участков мозга, потере когнитивных функций, утрате навыков мышлении и неспособности концентрировать внимание и не только запоминать, но и даже понимать прочитанное[124].
Н. И. Касперская – известный эксперт в области ИТ-безопасности в своем выступлении на Парламентских слушаниях в Государственной думе РФ, также обозначила основные риски «цифровой колонизации» и широкого внедрения во все сферы жизнедеятельности таких технологий, как уберизация, «большие данные», блокчейн, виртуальная реальность[125]. Прорыв в искусственном интеллекте, анализ «больших данных» сопряжен, по ее мнению, с навязыванием западных технологий, деградации собственных компетенций, потерей базовых когнитивных компетенций, снижением качества обучения, снижением личных контактов, ростом конфликтов, «утечкой» талантливой молодежи и преподавателей за границу, снижение общего уровня подготовки и др.
Вот далеко не полный перечень барьеров и рисков цифровизации образования. Цифровая трансформация образовательной сферы в Российской Федерации обусловлена преимущественно внешними факторами. Основным из них (факторов) является необходимость осуществления цифровизации экономики, которая выдвигает требования к цифровым навыкам и универсальным компетентностям современных работников.
Цифровые трансформации системы современного российского образования представляют собой своего рода ядро, вокруг которого должны формироваться новые педагогические инновационные и методики и происходить качественное улучшение результативности образовательного процесса. Однако в настоящее время основная проблема заключается в отсутствии четкого понимания путей реформирования российской системы образования. Использование цифровых технологий в все еще продолжает рассматриваться в отрыве от трансформации целей, организационных форм и методов учебной работы, что порождает их неэффективность., а, соответственно, не способствует повышению качества образования.
Таким образом, важнейшим условием эффективного внедрения цифровых технологий в образовательный процесс является осмысление возможного места этих технологий в системе российского образования и результативности их использования.
Исследование правовых проблем использования технологий искусственного интеллекта в реализации права на образование позволяет сделать следующие выводы.
1. Искусственный интеллект является неотъемлемым условием развития образовательных стандартов будущего. При этом говорить об искусственном интеллекте как о субъекте образовательных правоотношений достаточно рано, хотя алгоритмы создания чат-ботов по формированию и корректировки индивидуальной траектории обучения, создания искусственным интеллектом учебников и учебных пособий активно обсуждаются. В настоящее время в сфере образования искусственный интеллект проявляется в двух аспектах: как технологии устойчивого развития образования и как объект изучения в рамках образовательного процесса.
2. Проведенный анализ программных и стратегических документов Российской Федерации по развитию искусственного интеллекта в образовании показал, что, во-первых, в Концепции развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники до 2024 года, необоснованно игнорируется сфера образования, которая не указана в числе первоочередных отраслевых направлений регулирования использования искусственного интеллекта. Такая ситуация не способствует устойчивому развитию образования в условиях информационно-цифровой реальности.
3. Текстуальный и содержательный анализ Федерального закон от 29.12.2012 № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» показал, что до настоящего времени в нем не используются термины «технологии искусственного интеллекта», «системы искусственного интеллекта» и иные словосочетания, образованные с конструкцией «искусственный интеллект». Несмотря на то, что в указанном законе содержится статья, устанавливающая понятия и порядок реализации образовательных программ с применением электронного обучения и дистанционных образовательных технологий, следует отдавать отчет, что ни при электронном обучении, ни при дистанционных технологиях не задействованы системы искусственного интеллекта в широком смысле.
4. Условно к правовым инструментам стимулирования внедрения технологий искусственного интеллекта в сферу образования можно отнести экспериментальную и инновационную деятельность, определение и содержание которых закреплено в ст. 20 Федерального закона об образовании. Безусловно, цель указанных видов деятельности ориентирована на модернизацию и устойчивое развитие системы образования. Гипотетически предполагая, что модернизация и развитие в настоящее время не мыслятся без включения в образовательный процесс технологий искусственного интеллекта, можно говорить о «скрытом содержании» перечисленных видов деятельности в сфере образования.
5. Несмотря на достигнутый прогресс, в сфере высшего образования по-прежнему существует неравенство возможностей. Цифровые технологии являются вездесущими только в принципе, в реальной жизни их присутствие раздроблено ввиду существования «цифрового разрыва».
Один из барьеров, который должен быть устранен, связан с расходами на инвестиции в информационно-коммуникационные технологии. Технологическая инфраструктура наряду с программным обеспечением, технической поддержкой, обучением педагогов и техническим обслуживанием требует существенной финансовой поддержки со стороны государства. Цифровые устройства в развивающихся странах не всегда доступны по стоимости ни для студентов, ни для государственных учебных заведений. Высокая стоимость цифровых технологий побуждает университеты образовывать консорциумы для совместного финансирования расходов, использования ресурсов и инфраструктуры.
