Даже когда у него будет полное представление о структуре системы, он все равно не будет точно знать, с какой именно системой он имеет дело в данный момент. Непрозрачность – еще один источник неопределенности в ситуациях планирования и принятия решений.
Неосведомленность и ложные гипотезы
Если человек хочет заняться комплексной и динамичной ситуацией, он должен знать не только то, в чем именно состоит задача. Он должен не только знать параметры ситуации на текущий момент времени, но и иметь представление о структуре системы. Текущая ситуация со всеми ее параметрами – это лишь нынешнее состояние системы и ее переменных. Нужно не только знать, что происходит сейчас, но и что произойдет – или может произойти – в будущем; нужно знать, как может измениться ситуация в зависимости от определенного вмешательства. Для этого требуется знание структуры, то есть понимание того, каким образом переменные в системе зависят друг от друга и какое взаимное влияние оказывают. В идеале это знание имеется в виде математических функций: в зависимости от ситуации это будут формулы типа «при росте х растет (снижается) у, а при снижении х снижается (растет) у». («При росте безработицы у затронутых ею домохозяйств снижаются затраты на товары, не входящие в список повседневного потребления».)
Общее количество предположений такого рода, относящихся к односторонним или взаимным, простым или сложным зависимостям между переменными системы и находящихся в голове одного актора, мы называем его моделью реальности. Модель реальности может существовать эксплицитно, в более осознанной, поддающейся опрашиванию форме, а также имплицитно, когда сам актор не осознает, что у него имеются предположения касательно определенных взаимосвязей, и не знает, как выглядят эти предположения. Подобное имплицитное знание встречается довольно часто; обычно его называют интуицией или говорят: «У меня на такие вещи чутье».
Хороший пример имплицитного знания – умение некоторых любителей музыки определять автора произведения. Они говорят: «Я не знаю, что это за произведение, но это Моцарт», при этом не могут объяснить, откуда они знают, что это именно Моцарт. «Звучит как произведение Моцарта», – говорят они. Я был знаком с врачом, который с большой уверенностью мог диагностировать определенное заболевание, не зная при этом, как он это делает (или лучше сказать, не умея объяснить, каким образом он узнает, что это именно эта болезнь). После некоторых наблюдений и исследований выяснилось, что этот врач неосознанно обращал внимание на боковые контуры нижней части тела пациента и на определенные сокращения его мускулатуры. Подобного рода «интуиция» часто встречается среди профессионалов в разных областях деятельности.
Между прочим, эксплицитное, выражаемое словами знание необязательно равно умению действовать. Знание может оставаться «теоретическим», а тот, кто этим знанием располагает, может быть не в состоянии его применять.
Модель реальности отдельно взятого актора может быть верной или ошибочной, полной или неполной. Обычно она бывает одновременно неполной и ошибочной, и правильно будет исходить именно из этой вероятности. Однако сказать это легче, чем сделать. Когда люди не правы, они склонны настаивать на своем, особенно в тех ситуациях, когда их одолевают сомнения и неуверенность. Пожилому мудрому человеку легко признать, что он чего-то не знает или что он сделал неверное предположение при принятии определенного решения; однако способность к такому признанию, вероятно, и есть признак мудрости, а большинство акторов в комплексных ситуациях не являются мудрыми или пока не обрели мудрость.
Люди стремятся к уверенности – это одна из истин психологии (или одна из полуистин, так как иногда люди стремятся и к неуверенности). Это стремление мешает им соответствующим образом принимать во внимание возможную ошибочность или неполноту их предположений, а потому обращение с неполной и ошибочной информацией и гипотезами – это еще одно требование, которое предъявляют к акторам сложные ситуации.
(Бывает даже, что ошибочные предположения о системе нравятся людям больше, чем верные, и они упираются руками и ногами, не желая отказываться от явно неверных гипотез. Подобные примеры мы тоже рассмотрим.)
Если образно подвести итог данной главы, то можно сказать, что актор в комплексной ситуации похож на шахматиста, который должен вести игру, используя очень много (примерно несколько десятков) фигур, связанных между собой эластичными нитями – он не может передвинуть лишь одну фигуру. Кроме того, его фигуры и фигуры противника движутся и сами по себе, следуя правилам, с которыми он недостаточно знаком или имеет о них ошибочное представление. И наконец, часть его фигур и фигур противника находится в тумане, и их почти или совсем невозможно распознать.
Стадии планирования и действий
В предыдущей части мы говорили об общих особенностях ситуаций, требующих действия. Как же человек справится с задачей действовать в комплексной, частично неизвестной, частично непрозрачной динамической ситуации? Что ж, он подумает о том, что можно сделать, каковы могут быть последствия и нет ли у него других возможностей помимо тех, которые до сих пор приходили ему в голову.
В этой части главы мы займемся выявлением и разбором отдельных элементов таких «раздумий» в комплексных ситуациях, чтобы иметь возможность таким образом систематически исследовать мышление и поведение людей.
Что именно необходимо для составления суждения о сложной задаче? Какие нужны умственные способности, чтобы прийти к разумному решению? На рисунке 17 показано возможное разделение этого общего процесса.
Рис. 17. Стадии организации действия
Конечно же, в сложной проблемной ситуации будет разумно первым делом ясно определить цель, которую нужно достичь. Ведь в каждой ситуации никогда не бывает сразу ясно, чего человек на самом деле хочет. Когда выдвигается требование, чтобы город-спутник стал удобнее для проживания, то при обдумывании этого требования возникает вопрос: а что следует понимать под понятием «удобный для проживания»? Улучшенное транспортное сообщение с деловым центром? Обеспечение большего количества досуговых мероприятий? Улучшение ситуации с детскими садами и школами? Увеличение контактов между жителями? Все это и многое другое может скрываться за понятием «удобный для проживания». Кроме того, с самого начала неясно, к чему, собственно, следует стремиться в этой ситуации. Ясно лишь то, что ситуация в городе-спутнике такова, что в чем-то он неудобен для жизни. Формулирование цели в сравнительной форме («удобнее для проживания», «лучше», «удобнее расположенный», «более дружественный для пользователя») достаточно часто указывает на то, что человек не знает точно, к чему он на самом деле стремится. И конечно же, для него было бы разумно иметь для своих суждений и решений ясные цели – тогда у него под рукой будут основные принципы и критерии, с помощью которых он лучше сможет оценить пригодность или непригодность принимаемых мер. Помимо недостаточной конкретики в целях, есть еще некоторые «дефицитные» свойства таких ситуаций, усложняющие планирование и поиск решений. На них мы детально остановимся в следующей главе. Первым же делом давайте посмотрим, что принимается в расчет, когда человек обдумывает стадии планирования и принятия решений.
На рисунке 17 стадия, следующая за определением цели, – это построение модели и сбор информации. Звучит весьма банально. Естественно, в сложной и неясной проблемной ситуации нужно позаботиться о сборе необходимой информации. Нужно попытаться самостоятельно прояснить ситуацию. Опять же, это только сказать легко, а сделать довольно трудно. Многие ситуации складываются так, что от нас требуется оценка или решение в рамках определенного срока, которого совершенно недостаточно для получения всей необходимой информации. Кто из людей на атомной электростанции, принимающих решения и имеющих весьма определенные суждения о тех или иных вещах, на самом деле хорошо разбирается в этой теме? Этот вопрос можно поставить еще более остро: кто вообще в достаточной степени разбирается в чем-либо? Существует ли вообще у обычного человека возможность составить для себя точную картину того, по поводу чего от него требуется некое суждение? Для того чтобы иметь возможность составить глубокое суждение об атомной электростанции, переработке ядерного топлива, вооружении или разоружении, проблемах беженцев, вопросах управления экономикой, необходимых мерах по борьбе со СПИДом и т. д., человеку потребовались бы непрерывное чтение, размышление и обучение. Естественно, это невозможно: ведь еще нужно когда-то работать, спать и есть. Проблема ограниченного времени на сбор информации касается не только обычных людей: в большинстве случаев политики тоже не имеют времени на то, чтобы принять к сведению даже ту информацию, которая имеет непосредственное отношение к делу, не говоря уже о сборе новой информации, которая в данный момент отсутствует или недоступна напрямую. Возникает проблема, насколько далеко человек может зайти при сборе информации. Существуют ли какие-то разумные ограничительные правила, которые говорят ему: «Все, при нынешних обстоятельствах тебе известно достаточно!»? Существует ли возможность собирать информацию только на очень общем уровне, необходимом для принятия решения в определенных условиях? Есть ли правила, дающие разумные критерии выбора нужной степени информированности? Когда мы обращаем слишком пристальное внимание на слишком мелкие детали? А когда мыслим слишком неточно и обобщенно?
