– Как уже наверняка объяснила вам госпожа Масакадо, работа представляет собой расклейку плакатов. – Он принес свернутые в рулон плакаты и развернул их на свободном углу стола. – Коммерческого назначения они не имеют, мы не просим вас искать новые места для расклейки, так что задача должна быть довольно простой.
В настоящий момент, – продолжал он, – расклеивать предстоит плакаты трех видов, темы которых – безопасность дорожного движения, посадка деревьев и сохранение водных ресурсов. Услышав, что плакаты расклеивают по поручению правительства, я сразу же представила их невзрачными, однако образцы, показанные мне господином Монага, с привлекающей внимание композицией и яркой, но простой цветовой гаммой, напоминали по дизайну восточноевропейские или старинные советские плакаты, и я без колебаний назвала бы их классными. Плакат о безопасности на дорогах был преимущественно красным, изображенный на нем гонщик-велосипедист оглядывался через плечо, сопровождаемый текстом «На поворотах проверяйте, что творится сзади!» Фоном для плаката о высаживании деревьев служил рисунок из листьев клевера, как на ткани, тексту на нем предшествовал заголовок «Сделаем наш город зеленее!», а на плакате о водных ресурсах вызывающая смутную тревогу человеческая фигура стояла на четвереньках, как животное, готовясь схватить ртом большую каплю воды, вытекающую из крана, и рядом значилась крупная надпись «Вода принадлежит всем и каждому».
– Это самые новые плакаты, мы просим не убирать их на протяжении шести месяцев. Ваша работа будет заключаться в замене предыдущего комплекта плакатов новыми. Мы не строим конкретных планов распространения на новой территории, но я хотел бы, чтобы вы обошли все здания в конкретном районе, и если вдруг узнаете, что кто-то готов впервые разместить у себя наши плакаты, пожалуйста, предоставьте их.
Может, суть работы и заключалась в замене существующих плакатов, но если господин Монага с самого начала подчеркнул, что по возможности мне следует распространять плакаты на новой территории, я рассудила, что идеальным сценарием считается такой, в котором я, по сути дела, покоряю новые угодья.
– Как вы, возможно, знаете, работу с плакатами чаще всего оплачивают сдельно, по количеству распространенных плакатов, но у нас оплата почасовая. Вообще-то, вдобавок к плакатам проводится небольшая исследовательская работа.
Скатав в рулон плакаты, которые он мне показывал, господин Монага положил на стол планшет с зажимом. На складной обложке планшета я увидела карту, внутри обнаружилась пачка бланков формата А4.
– Это всего лишь простой опросный лист. Я хотел бы, чтобы вы во время обхода территории задавали жителям домов и владельцам магазинов вопросы из этого списка – вне зависимости от того, согласны они размещать наши плакаты или нет.
На бланках были оставлены поля для адреса, имени, пола, возраста, названия магазина или вида бизнеса (при его наличии), а далее значилось несколько вопросов:
• Сколько человек в вашей семье?
• Беспокоит ли вас что-нибудь?
• Есть ли вам с кем обсудить ваше беспокойство?
Вопросы выглядели достаточно безобидно, но я почувствовала, что за ними таится нечто зловещее.
– Другими словами, мне бы хотелось, чтобы вы, помимо распространения плакатов, проводили краткие исследования среди местных жителей.
Господин Монага сложил обложку планшета картой вверх и повернул ко мне. На этой карте не были указаны официальные названия районов, вместо этого территорию разделили на пронумерованные участки.
– Сейчас мы находимся вот здесь, – объяснил господин Монага, указывая на нижний правый угол карты с пометкой «Участок 1». Несколько листов под картой были линованными, с заголовком «Заметки».
– Цель этих плакатов – не получение прибыли, а регуляризация общества. Во время обходов территории вам будут попадаться места с вывешенными плакатами другого рода, и я хотел бы, чтобы вы обратились и в эти дома.
– Просто обратилась? – уточнила я. – Мне не придется убеждать этих людей убрать чужие плакаты?
Господин Монага покачал головой.
– Просто делайте то, что в ваших силах. Пытаться принуждать людей нет смысла.
С этими словами меня отправили на улицы. Мне было ясно, что вернуться я должна не раньше, чем в конце рабочего дня. В офисе мне надо было появиться в пять, но это правило не относилось к числу строгих, от меня не требовалось следовать ему, если оно создавало помехи для работы.
Мне предписывалось заходить в каждое здание, поэтому первым делом я зашла в дом по соседству с офисом. На табличке у двери значилось «Тадокоро», а под фамилией – «Ma Chaussure Rouge: туфли, созданные именно для вас». Я нажала кнопку домофона, но мне не ответили. На стене дома висел плакат – видимо, из предыдущей партии, с лозунгом «Пейте воду для профилактики теплового удара». На плакате синий силуэт женщины с длинными волосами подносил к губам стакан. Один из плакатов, которые я сейчас несла, касался экономии воды, и я ненадолго задумалась, не противоречат ли друг другу эти два посыла, но, возможно, в этом нет ничего страшного, ведь оба они, в сущности, безвредны.
Рядом с плакатом о тепловом ударе висел еще один, с фотографией очень симпатичной женщины в белом платье и соломенной шляпе. Женщина протягивала зрителю руку, текст гласил: «Одиночества больше нет!»
Склонив голову набок, я засмотрелась на этот плакат. Прелестная молодая незнакомка определенно привлекала внимание, я обратила его и на телефонный номер и адреса в социальных сетях, указанные на плакате внизу. Видимо, эта организация не довольствовалась одной передачей сообщения «Одиночества больше нет!» – она хотела, чтобы люди заходили в свои аккаунты в социальных сетях, следили, были на связи и все такое.
Заинтригованная, я достала смартфон и зашла на страницу этой группы в Интернете. Оказалось, организация так и называется – «Одиночества больше нет!», и на заглавной странице у них та же фотография женщины, что и на плакате. В последнем посте они приглашали читателей на встречу в зале собраний в том районе, который на карте господина Монага был обозначен как «Участок 4». В более давних постах приводилась информация о собраниях и уборках территории, их сопровождали фотографии, на которых довольно улыбались мужчины и женщины самого разного возраста. Может быть, основная мысль в том, что для всех этих людей одиночества больше нет? Согласно профилю, в организации «Одиночества больше нет» также практиковались выезды в частные дома.
По сравнению с нейтральными посылами плакатов, которые мне поручили распространять, предыдущие казались содержащими множество дополнительных оттенков смысла. Я помедлила, занеся руку над домом Тадокоро на «Участке 1» в моем планшете, потом наконец вписала букву «П», означающую присутствие постороннего плаката. Потом я снова нажала кнопку домофона, просто чтобы убедиться, что дома никого нет, но, видимо, вся семья Тадокоро разошлась по делам.
Я все еще медлила перед плакатами, гадая, сделала ли я все, что должна была, и не упустила ли что-нибудь еще, когда увидела невысокую, но явно крепкую старушку с магазинными сумками, входящую в дверь соседнего дома – довольно старого с виду, с табличкой, на которой было написано «Омаэ».
– Это вы разносите плакаты? – обратилась она ко мне. – Приходили к Тадокоро?
– Да, – кивнула я, удивившись тому, что она с первого взгляда распознала во мне распространительницу плакатов – впрочем, после недолгого размышления я поняла, что меня выдал рулон плакатов под мышкой и планшет в руках.
– Наверное, они просто делают вид, что никого нет дома. Он, по-моему, вообще никуда не выходит.
– Здесь живет семья?
– Супружеская пара. Насколько мне известно, детей у них нет.
– А куда ушла жена?
– На работу. А муж уволился около года назад.
Я откинула обложку с картой и занесла эту информацию в бланк. Затем вспомнила, что и дом Омаэ находится на моей территории, и решила посмотреть, как здесь обстоят дела с плакатами: на этом доме был вывешен только плакат о профилактике теплового удара, а «Одиночества» и в помине не было!
