Но не напрасно она, не бесплодно богам обещала

Молча дары, хоть уста при обетах хранили молчанье,

105 Ибо, как дуб, что махал ветвями на самой вершине

Тавра, или сосну, что в коре потливой и в шишках,^[287]

Вихрь беспощадный дохнув, со всем их стволом вырывает,

А они далеко с исторгнутым падают корнем,

И широко на пути низвергаяся все раздробляют,

110 Так и Тезей, побежденное тело чудовища ринул

И напрасно оно бодает рогами на ветер.

Цел повернул он стопы оттуда с великою славой,

Путь блудящий управивши тонкою ниткой, чтоб сбиться,

Из лабиринта идя, не мог он по разным извивам

115 Храмины, где разобрать без того ничего невозможно.

Но зачем, уклонясь от начала песни, я стану

Далее припоминать, как с глаз у отца убежала

Дочь, как объятья сестры и матери даже покинув,

Хоть бедняжка свою погибшую дочь так любила,

120 Та отдала это все за сладкое чувство к Тезею;

Иль, как корабль ее нес к опененному берегу Дии,^[288]

Иль, как ее, погруженную в сон, смеживший ей очи,

Непостоянный душой покинул супруг уходящий?

Часто она, говорят, раздражаясь пылающим сердцем,

125 Из глубины своей груди пронзительный вопль испускала,

После всходила она в тоске на отвесные горы,

Чтобы оттуда глядеть по волнам необъятного моря,

То бежала она против всплесков соленых прибоя,

Обнаженными икрами мягкий покров разверзая,

130 И с предсмертной тоской татя слова говорила.

Испуская рыданья с лицом орошенным слезами.

«Так-то увезши меня с берегов родимых, коварный,

Ты коварно, Тезей, меня бросил на взморье пустынном?

Так-то ты убежал и, богов всемогущих не помня,

135 Клятвопреступность своих обещаний домой ты уносишь?

Разве ничто не могло изменить решимости духа

Жестокосердой? Ужель не нашлось состраданья настолько,

Чтобы меня пожалеть захотел ты в безжалостном сердце?

А не такие бывало обеты давал ты мне льстивой

140 Речью, и мне ты внушал не на горе такое надежды,

А на веселую свадьбу, на милый союз Гименея;

Все это тщетно теперь развеют по воздуху ветры.

Клятвам мужским ни одна пусть женщина больше не верит

И ни одна не считает надежными речи мужчины;

145 Как только жадно чего душа их стремится достигнуть,

Клятв не боятся они, не щадят никаких обещаний;

Но лишь алчной души у них насытилась похоть,

То не помнят речей и, что ложно клялись, забывают.

Я без сомненья тебя, как вращался в пучине ты смерти,

150 Извлекла, и скорей бы решилась я брата^[289] покинуть,

Чем в минуту опасности бросить тебя, вероломный;

Вот за все я зверям в растерзанье достанусь и птицам

В снедь, и над мертвою мною холма из земли не насыплют.

Львица какая тебя родила под пустынной скалою?

155 Море какое, зачав из волн опененных, извергло?

Смерть ли какой, или Сцилла напасть иль бездна Харибда,

Что ты платить такою ценою за жизнь дорогую?

Если не по сердцу было тебе сочетание браком,

Так как отца старика ты строгих наказов боялся,

160 Все же мог бы меня увезти к своему ты жилищу,

Где в веселом труде я была бы твоею служанкой,

Умывая прозрачной струей твои белые ноги,

И пурпурным покровом твою застилая постелю.

Но зачем понапрасну я жалуюсь ветрам бездумным,

165 Вся истомившись в беде, коль они безо всякого чувства

И не могут ни голосу внять, ни на вопли ответить?

Тот между тем на середину почти выбирается моря,

И никто у прибрежной травы не заметен из смертных.

Так-то в отчаянный час Судьба непомерно жестока,

170 Хочет, чтоб жалоб моих никакое не слышало ухо.

Ты всемогущий Юпитер, о пусть никогда бы от века

Кекропийский корабль до гноских брегов не касался^[290]

И направляясь к быку свирепому с данью жестокой

В Крите не чалил у нас каната пловец вероломный,

175 И никогда б этот злой, скрывая под сладостным видом

Мыслей жестокость, у нас не бывал отдыхающим гостем!

Но куда обращусь? Чего мне надеяться, бедной?

Или к Идейским пойду я горам? Но бездной широкой^[291]

Иль не отторгнула их свирепая влага морская?

180 Ждать ли защиты отца? От него не сама ль я бежала

Следом за юношей, убийством запятнанным брата?^[292]

Уж не утешиться ли мне верной любовью супруга?

Не бежит ли он, весла свои выгибая в пучине?

На берегу между тем ни кровли, весь остров пустынен,

185 Нет и выхода, все окружили тут волны морские.

Для побега нет средств, никакой нет надежды! Все немо,

Все пустынно вокруг и все на смерть указует.

Но не прежде мои потухнут глаза при кончине

И не прежде сознанье оставит усталое тело,

190 Чем испрошу у богов предательству должную кару