Смертных, как нимфы свои нагие тела выставляли,

Из белеющих волн воздымаясь по самые груди.

Тут, говорят, и Пелей воспылал любовью к Фетиде,

20 Тут и Фетида сама людским не побрезгала браком,

Тут порешил и отец сочетать Пелея с Фетидой.^[271]

О, порожденные вы в такое блаженное время.

Вам мой, герои, привет, отродье богов, о потомки

23b От матерей благородных, привет вам снова…^[272]

Часто вас песнью моей, призывать я часто вас стану,

25 Да и тебя высоко озаренного факелом брачным,

Ты оплот Фессалии, Пелей, кому сам Юпитер,^[273]

Сам родитель богов любовью своей поступился.^[274]

Избран не ты ли Фетидой прекраснейшею Нереидой?

Не тебе ль свою внучку увезть разрешила Тефиса^[275]

30 И Океан, что объемлет всю землю морскою волною?

Как окончился срок и желанные дни наступили,

То собирается в дом столпившася вся Фессалия,

И наполняется весь дворец веселящимся людом,

Все приносят дары, выражая веселье на лицах.

Весь опустел Киерон,^[276] Фтиотийские брошены Темпы

И Краннона дома и высокие стены Лариссы^[277]

Все поспешают в Фарсал и к фарсальскому дому стремятся.^[278]

Поле не пашет никто, у волов размягчаются шеи,^[279]

Низких не чистят уже виноградников грабли кривые,

40 Плугом понуристым вол не ворочает более глыбу,

Не убавляет серпом обрезальщик на дереве тени,

Ржавчиной тусклой плуги покрываться забытые стали.

А в жилище самом повсюду, куда распростерся

Царский дворец, все блестит серебром и золотом ярким,

45 Троны из кости слоновой, столы бокалами блещут,

Весь чертог выставляет богатую царскую утварь.

Но в середине дворца богинино брачное ложе,

Зубом индийским блестя, стоит и его покрывает

Полог пурпурный, окрашенный раковин розовым соком.

50 Этот покров, испещренный рисунками древнего люда,

Изображаете с великим искусством деянья героев.

Ибо там с берега Дии, звучащего громким прибоем,

Смотрит Тезею вослед, на судах уходящему быстрых,

Ариадна, в душе неудержные страсти питая,

И не верит себе, что действительно видит, что видит,

Так как, только проснувшись от сна и обманных видений,

Видит бедняжка себя на пустынном песке позабытой.

А беспамятный юноша в бегстве бьет веслами волны,

И обещанья пустые он буйному ветру бросает.

А из травы вдалеке Миноида тоскующим взором

Смотрит вослед, как вакхический образ из камня, Эвоэ!^[280]

Смотрит она и забот предается великим волненьям,

На голове белокурой уж нет и прекрасной повязки,

Не прикрывает уже одежда ей легкая шеи,

Не сожимает грудей ей пышных и пояс плетеный,

Все, что с тела у ней со всего по частям соскользнуло,

Орошают у ног ее тут же соленые волны,

Но позабыв и повязки уже и летучей одежды

Положенье, всем сердцем своим, Тезей, за тобою

70 Всею душою, всею мыслью она, потерявшись, стремится.

О бедняжка! которую Эрицина в ту пору^[281]

Истомила рыданьем, колючих забот ей посеяв

В грудь, в то самое время, когда Тезей беспощадный,

От берегов удалившись уже искривленных Пирея,

75 До гортинских жилищ^[282] царя нечестивца добрался.

Ибо, как говорят, удрученный жестокой чумою

Некогда, чтоб искупить Андрогея убийство, был должен^[283]

Юношей самых отборных и с ними девиц наилучших

Кекропса город обычно на пищу сдавать Минотавру.^[284]

80 Как притесняемый город такою бедой удручен был,

То из-за милых Афин Тезей пожелал свое тело

Кинуть на жертву скорей, чем, чтобы подобные трупы,

Хоть и не трупы еще, из Афин отправлялися к Криту.

Легкий направив корабль на веслах и с ветром попутным,

85 Прибыл к Миносу он пышному и к горделивым жилищам.

Как увидала его дочь царская алчущим взором,

Та, что дотоле росла посреди благовоний отрадных

Чистой постели своей в объятиях матери нежной,

Как у Эврота растут над самым течением мирты^[285]

90 Иль как дыханье весны выводит различные краски,

То не раньше с него свела воспылавшие очи,

Как когда всем телом она огонь воспряла

И до мозга костей потаенного вся возгорелась.

О, жестокий душой, бог мальчик, ты в ярость вводящий

95 Жалких, и к горю людей прибавляющий радости тоже,

Также и ты, чей Голгос, чей Идалий, лесом покрытый,^[286]

Что за волненьем наполнили душу вы пылкую девы,

Часто вздыхающей ныне при мысли о русом пришельце.

Сколько вынесла страху она в томящемся сердце!

100 Часто бывала она и золота даже бледнее,

Как с чудовищем грозным желая вступить в состязанье,

Или смерти Тезей добивался, иль славы в награду!