Поднятую руку вижу издалека. Мажор сидит за столом один без спутницы. Куда исчезла та, я не заметила. Радость пышным цветом вспыхивает в душе: наконец-то эта смена заканчивается. Прибавляю шагу.

– Ваш счет.

Кладу на стол темно-бордовую папку для счета из натуральной кожи. На ней золотая гравировка «Городские джунгли» увита зелеными лианами.

– Г-господин, – говорит мажор и поднимает тяжелые веки.

– Что?

– Повтори: «Господин».

Делаю шаг назад, но мажор проворно вскакивает и мгновенно оказывается рядом. Черт! Да он совсем не пьян! Неужели притворялся?

– Кофе принеси!

– Вам эспрессо или латте?

Спрашиваю, а сама глазами ищу выход. Сердце колотится где-то в горле, от напряжения кружится голова.

– Матрёшка, не зли меня!

Он так близко, что волосы на руках встают дыбом, а по телу бегут мурашки. Испуганно оглядываюсь: за стойкой регистратора пусто. Этот гад наступает, я пячусь и натыкаюсь спиной на колонну – дальше хода нет.

– Не приближайся ко мне! – шиплю тихо, но вкладываю в голос всю ярость.

– Господин… – он нависает надо мной, взгляд хищника парализует, сводит с ума. – Я научу тебя послушанию, крошка. Повторяй!

– Не буду, – от бессилия губы дрожат.

– И так не будешь? – мажор вдруг резко наклоняется и захватывает зубами мочку моего уха, а потом языком проводит по шее.

Внутри словно взрывается тысяча электрических разрядов. Острые иголочки разносятся током по всему телу. Пытаюсь вырваться, от омерзения хочется заехать мажору между ног, но тут ловлю взглядом вбежавшую в зал Надю. Старшая смены отчаянно трясет головой, и я усилием воли подавляю в себе бешенство.

– Вам эспрессо или латте? Господин…

– Вот теперь умница. Иди, крошка. Жду.

Барская ладонь снисходительно треплет меня по щеке, но я отдергиваю голову и больно стукаюсь затылком о колонну. Слезы выступают на глазах. Подныриваю под руку мажора и бегу в кухню. Только здесь даю волю эмоциям. Бросаюсь к мойке и тру, тру мочалкой шею и ухо.

– Кристина, что случилось? – выскакивает из своего кабинета дядя Миша.

– Я его убью! – шиплю, стиснув зубы. – дайте мне что-нибудь! Я его убью!

Дядя Миша и су-повар Алексей бросаются ко мне и не дают разгуляться. Они вырывают из рук нож, который я успеваю схватить, потом тарелку, сковородку, поварешку. Та выскальзывает из онемевших пальцев и с грохотом валится на пол. Этот звук бьет по ушам, и на мгновение наступает тишина.

– Прекрати истерику! – рядом оказывается Надя. – Если хочешь работать в ресторане, привыкай к любым ситуациям.

– Но он… он… вот сюда и сюда, – тычу пальцами в мочку и шею, – языком… и зубами…

– Ой, подумаешь, пьяный мужик облизал! – ехидничает Наташка. – Велика забота!

– А-а-а… Лучше уйди! Я за себя не отвечаю!

– Кристина, кофе готов, – в дверь заглядывает бармен.

– Не пойду!

– А кто за тебя пойдет? Я, что ли? – Наташка сует мне под нос кукиш. – И так все твои столы обслуживаю сегодня.

– Злая ты баба, Наталья! – упрекает ее дядя Миша. – Нет в тебе жалости.

– Ой-ой-ой! Паду-у-у-маешь, неженка какая!

Напарница фыркает и исчезает за дверью. Неожиданно эта перепалка помогает мне прийти в себя. И правда, чего задергалась? С пьяными мужиками справлялась, а тут всего лишь мажор. Молча беру поднос с кофе и направляюсь к столу.

– Ваш латте, господин.

Вкладываю в это слово весь елей, который нашелся в закромах тела.

– Какой кофе, котенок? – ноет его подруга. – Я домой хочу… с тобой… Ты уложишь свою куколку в кроватку?

– Сейчас блевану, – бормочу себе под нос.

– Ты что-то сказала? – услышал все же мажор.

– Приятной вам ночи, господин, – кланяюсь ему. – Могу я забрать счет, господин?

– Бери, – он толкает ко мне папку.

– Спасибо, господин. Вам такси вызвать, господин?

– Ты чего, матрешка, заладила? – синие глаза наливаются кровью, как у племенного быка-осеменителя при виде коровы.

– Все по правилам этикета, господин.

Хватаю бордовую папку и несусь вон из зала, а сердце выстукивает ритм: «Я про-у-чи-ла ма-жора! Я про-у-чи-ла ма-жора!»

И миг счастья такой сладостный, что я не думаю о последствиях.

Зато они ждут меня у порога…

Как же бесит эта официантка! До скрежета зубовного бесит, до умопомрачения!

Не реагирует ни на слова, ни на прикосновения, как будто полностью отключила чувства и эмоции, поэтому ещё больше хочется задеть ее чем-нибудь, вывести из каменного стояка.

Только когда заставил ее съесть суши с острым соусом, немного скривилась и сразу сбежала. Я видел издалека, как она пьет воду, и в душе злорадствовал: «Так тебе и надо! Это тебе за высокомерие и заносчивость!»

Но, попробовав дракона из суши, пожалел и себя. Шеф-повар постарался: перца чили было в соусе столько, что хватило бы на роту чилийцев. И все равно пришлось признать, что вкус суши из-за этого не пострадал, наоборот, показался невероятно изысканным. Такое блюдо я не пробовал даже в Японии.

Лариса болтает без умолку. А для меня ее голос звучит фоном, словно где-то телевизор включённый работает и бормочет что-то невнятное. Иногда вслушиваюсь в ее слова и опаньки! прозреваю. Оказывается, батя близко знаком с ее родителями, да и живет она через два дома от нас. Как получилось, что я ее не знаю?

– Вы недавно переехали в наш поселок? – спрашиваю осторожно и на всякий случай убираю руку: слишком уютно она устроилась на искусственной заднице.

– Ты что, Алекс! Совсем не помнишь меня? – хихикает Лора. – Мы в параллельных классах учились. На физкультуре с тобой рядом баскетбольные приемы отрабатывали.

– Ты? Приемы? Зашибись!

Час от часу не легче! Что-то горло хочется промочить. Залпом допиваю бокал, но алкоголь на меня сегодня действует слабо, я запутался в бабах, как в двух соснах. Одно дело послать лесом да полем незнакомку, и совсем другое – дочку соседей по посёлку. Старой истории мне хватило за глаза, больше не надо.

Год назад назло папаше начал встречаться с дочкой его партнёра по бизнесу. Шуры-муры, трали-вали, покувыркались чуток, а потом – получи мажор гранату: девчонка влюбилась, как кошка, и решила схватить меня за… жабры двумя полосками на тесте.

Даже сейчас зябко становится, как вспоминаю тот момент. Смотрел на красные черточки, а в голове рождался взрыв сверхновой.

Ну, и рванула она в самый неподходящий момент: при встрече с родителями. Те уже обговаривать начали условия передачи своей доченьки мне на руки, а я заявил, что ребёнок не от меня.

Что тут началось! Подруга устроила настоящее представление. Она рыдала, билась в истерике, бросалась с кулаками на меня, топала ногами. Потом выхватила из аптечки таблетки, чтобы у всех на глазах доказать, что без меня ей свет не мил.

Лекарства отобрали, кстати, это были витамины, но предки переполошились. Партнёр налетел на батю, а тот – на меня. Билет купил и выпроводил из страны, чтобы я глаза не мозолил.

А зря. Я в финале концерта совестью проникся и захотел жениться, и только позже узнал, что беременность – тоже запланированный спектакль влюбчивой матрешки.

Вот и сейчас вглядываюсь в черты прекрасного лица Ларисы, но не вижу знакомых. Напрягаю память, и не могу вспомнить ее, хоть тресни. А наверняка встречались на школьных праздниках, соревнованиях, совместных лекциях.

Это надо же так перекроить себя, чтобы от природы ни грамма не осталось! Тут же перед глазами появляется статья желтой прессы. В Китае миллионер подал в суд на жену-модель за обман. Его трое детей родились очень некрасивыми. А когда он стал искать причину, выяснилось, что женушка полностью переделала свою внешность, чтобы подцепить богача.

Конечно, мужик сам лоханулся: мог бы и догадаться, но я в такое дерьмо наступить не хочу.

– Куколка, а как ты относишься к детям? – спрашиваю Ларису.

Она возит вилкой по пустой тарелке и пытается засунуть в рот добытые капли соуса. А те словно издеваются: капают обратно на тарелку, не хотят быть съеденными искусственным ртом.