Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– И ты скоро уедешь, – говорит Клитемнестра, снимая хитон и забираясь в ванну. Ее кожу омывает теплая вода. Елена начинает мыть сестру; пальцы ее покрыты пахучим маслянистым мылом.

– Почему именно женщины всегда должны уезжать? – спрашивает она. Елена по-прежнему думает, что у Клитемнестры есть ответы на все ее вопросы, как было в детстве.

Почему именно женщины всегда должны уезжать? Клитемнестра повторяет в голове эти слова до тех пор, пока они не теряют смысл. У нее нет ответа. Она знает лишь, что ее отъезд не кажется наказанием, скорее благом. Сейчас ее жизнь подобна открытому морю: вокруг одна вода, никаких берегов на горизонте, мир полон возможностей.

Елена ненадолго замолкает. Она разглядывает тело сестры, и в глазах у нее горит какой-то незнакомый огонек. Они видели друг друга нагими сотни раз, но теперь всё по-другому. Руки, ноги, бедра, шея – ко всему, до чего дотрагивается Елена, уже прикасался Тантал, и они не могут делать вид, что этого не было. Его след остался глубоко внутри, еще невидимый, и всё же он там, и скоро он изменит тело Клитемнестры, – оно нальется, поспеет. В глазах Елены блестит изумление, и еще есть какая-то тревожность в том, как она держится за плечи Клитемнестры растирая их губкой, в том, как усердно она отжимает ее волосы.

Клитемнестра не обращает на это внимания, просто слушает, как капает вода. Она понимает переживания сестры. Елене придется воочию наблюдать свой самый большой страх: как тело сестры постепенно будет становиться не таким, как ее тело, и в конце концов между ними не останется никакого сходства.

Когда вода остывает, Елена встает и отходит от ванны. Ее глаза сияют, она собирается сообщить сестре нечто особенное.

– Мама сказала, что скоро сюда прибудут двое братьев, – говорит она. – Сыновья Атрея из Микен. Они были изгнаны и попросили Тиндарея о помощи.

Когда Клитемнестра ничего не отвечает на это, Елена добавляет:

– Атрей тот муж, что убил детей своего брата и скормил их ему. Помнишь, Кастор рассказывал нам?

Клитемнестра пристально смотрит на сестру.

– Ты не обязана уезжать, если не хочешь. Твое будущее может быть таким, каким ты пожелаешь.

Эти слова звучат как заверение, Клитемнестра произносит их разборчиво и четко, но они как будто бы меркнут в полумраке комнаты.

Елена опускает глаза и печально улыбается:

– Возможно, для тебя всё и может быть так просто. Но не для меня.

На этом она уходит и возвращается в комнату, которую они делили всю свою жизнь.

Когда солнце садится за горы, а небо приобретает цвет серебра, долину вдоль змеящейся реки пересекают фигурки двух всадников. Агамемнон и Менелай скачут в одиночестве, лошади несутся так, словно их преследуют. Ночь тиха, и долина выглядит как пустая ракушка, которая скоро наполнится жестоким эхом.

7. Сыновья Атрея

Она стоит у дверей мегарона, невидимая за колонной. Сцепив руки и затаив дыхание, слушает, как сыновья Атрея беседуют с ее отцом.

У Агамемнона сильные, покрытые шрамами руки и алчный, умный взгляд. У него несимметричное лицо – сплошь резкие линии и углы, – а в том, как он глядит, есть что-то пугающее, словно он высматривает слабые места окружающих. Менелай похож на брата, но лишь отдаленно, так же как рысь похожа на льва. Он стройнее и привлекательнее, а в его чертах нет того коварства, которое проступает на лице Агамемнона.

Они прибыли поздно ночью, их лошади загнаны до полусмерти. Слуги сгрудились вокруг колонн у входа во дворец, желая узреть братьев-изгнанников, обреченных отпрысков микенского царя. Тиндарей принял их, хотя на мече Агамемнона всё еще была кровь, а на щеке Менелая – свежий порез. Они спасались бегством, и принять их в своем дворце было долгом Тиндарея. В их краях гость священен, невзирая на его дела и преступления.

– Микены были взяты силой и обманом, – говорит Тиндарею Агамемнон. – Наш двоюродный брат Эгисф убил нашего отца и теперь правит там с нашим дядей Фиестом.

– Но люди презирают и отца, и сына, – добавляет Менелай.

– Обман правит во всей вашей семье, – холодно говорит Леда. – Дом Атрея проклят.

Агамемнон делает шаг вперед, словно собирается броситься на нее, и Клитемнестра чуть было не делает то же самое. Когда мать бросает взгляд в ее сторону, она скрывается за колонной. Тиндарей приказал всем выйти из мегарона, после чего ей захотелось подслушать их разговор еще сильнее.

Менелай хватается за руку брата, словно желая его удержать. Агамемнон не двигается.

– Мы вернем Микены, – говорит Менелай. – И мы будем править.

Повисает короткая пауза. Тиндарей молча глядит на них, а потом просит принести еще вина. Девочка-служанка подскакивает со своего места у подножия трона и спешит прочь из зала. Когда она проходит мимо Клитемнестры, их взгляды на секунду встречаются. Две девушки в тени с горящими глазами, никем не замеченные. Клитемнестра прикладывает палец к губам – и служанка спешно проходит мимо.

– Разве ваш дед не замышлял убить своего гостеприимца и тестя в состязании на колесницах? – спрашивает Тиндарей.

– Это так, – отвечает Менелай. Агамемнон напряженно молчит.

– А ваш отец Атрей… Разве он не убил своего единокровного брата Хрисиппа?

– Убил. И был изгнан за это. Сослан в Микены.

– Значит, Микены не всегда принадлежали Атридам, – говорит Тиндарей, используя имя Атрея для всего их рода. – Кто правил городом, когда туда сослали вашего отца?

– Царь Еврисфей, – отвечает Менелай. – Но он отсутствовал, участвовал в сражениях, поэтому наш отец взошел на трон без боя.

Тиндарей открывает рот, чтобы заговорить, но Агамемнон его опережает:

– Микенский народ нас уважает. Микены влиятельный город, ему суждено стать великим. Царь Еврисфей погиб в бою вдали от дома и не провозгласил никого наследником. Наш отец забрал то, что мог забрать. Наш дом проклят за ложь наших предшественников, а не за наше честолюбие. – Он произносит каждое слово отчетливо и неспешно, его голос спокоен и решителен.

В лице Тиндарея что-то меняется. Клитемнестре незнакомо это выражение, и оно ей не нравится. Леда подается вперед, чтобы что-то сказать, но Тиндарей останавливает ее.

– Сыны Атрея, – его голос отчего-то смягчился, – в наших землях чтут узы между хозяином и гостем, и я не стану тем, кто их разорвет.

Агамемнон преклоняет колени, и Менелай следует его примеру. Всего на мгновение Клитемнестра видит, как ее мать бросает на отца взгляд, полный крайнего изумления. Затем, прежде чем братья успевают подняться и заметить ее, она выскальзывает из залы настолько бесшумно, насколько может. В ней поднимается гнев, жжет ей грудь, но она не может его объяснить.

В присутствии Агамемнона дворец меняется. Служанки начинают опасаться его: мгновенно умолкают при его приближении, а когда им нужно пройти мимо, спешат сделать это как можно скорее. Они избегают его как могут, но у некоторых – тех, кто готовит ему ванну и прибирает в комнате, – появляются синяки на лице и руках. Во время ужинов они подливают ему вино и не поднимают взгляд, пока он таращится на их груди и лица.

Но мужчины, похоже, его уважают. Агамемнон и Менелай начинают ходить в гимнасий, где тренируются спартанские воины. Вскоре все мальчишки только и говорят о том, как сыновья Атрея бросают вызов молодым мужам и побеждают в каждом состязании. Для Спарты это нечто неслыханное: обычно гости и приезжие держатся подальше от тренировочных площадок.

Удивительно наблюдать за подобной переменой. Залы и коридоры остались такими же: сплошь голые стены и темные уголки, – но где-то на поверхности мерцает новый свет, обещание насилия. Клитемнестре это напоминает небо: серое и разбухшее, сплошь затянутое облаками, но так и не проливающееся дождем. Просто измор, пустая угроза.

– Если ты будешь драться, думая, что можешь одержать победу, то так и будешь проигрывать, Тимандра.

16
{"b":"859116","o":1}