Фелиция недовольно поморщилась, вызывая улыбку у брата.
- Переживу, - отмахнулся он и протянул бокал герцогу Йоркскому. - Шампанского?
- Лучше бы коньяку, - вздохнул герцог Йоркский и залпом осушил бокал.
До коньяка дело так и не дошло. Фелиция пожелала отбыть раньше, и Джаспер, мгновенно войдя в роль мужа царственной особы, беспрекословно последовал за ней, напоследок подмигнув императору. Эмбер тоже предпочла уйти, сославшись на усталость. Даже если слова были ложью, Эдвард не стал настаивать на том, чтобы она осталась - в конце концов, именно госпожа Дарра была виновником сегодняшней победы. Эшли Говард вызвался проводить ее до дверей комнаты, чем вызвал ярость императора. Эдварду стоило огромного труда не намекнуть министру юстиции куда и зачем ему идти. Только выдержка, тренируемая годами и воспитание, спасло две страны от международного скандала. Впрочем, Эдвард не был уверен по поводу скандала, скорее всего его просто подняли бы на смех. Последним комнату покинул Джон. Разумеется, не будь здесь Мэтью, друг бы остался и они вдвоем завершили вечер прекрасной попойкой, но с учетом последних поступков, Джон предпочел не спускать глаз с племянника, и Эдвард его прекрасно понимал. Оставшись один, император прошелся по комнате, а потом отправился к себе.
Как обычно, путь шел через галерею. Портреты предков, с полотен которых императоры с надменным видом взирали на непутевого отпрыска. Казалось, еще миг, и они сорвутся со стен и кинутся на живого правителя, как совсем недавно портрет деда.
А вот и он… Эдвард остановился, всматривался в строгий пронзительный взгляд, непримиримые складки около сурово сжатых губ - художнику хорошо удалось передать характер монарха.
Тиран, так кажется сказал Джаспер?
Дед тоже был таким. Тираном. Эдвард хорошо помнил его, хотя они редко проводили время вместе - интересы Альвиона всегда были на первом месте.
Несгибаемый, жесткий. Положивший жизнь на благо империи - как он это самое благо понимал. И - вот что удивительно - очень счастливого в браке. Жаль, что государственные дела подкосили его здоровья, и дед рано умер, оставив после себя теплые воспоминания, припорошенные горечью потери.
"Прежде всего правитель - слуга. Слуга своей страны, своего народа, а потом уже просто человек" - поучал Георг юного внука. Да уж… Слуга двух господ, не иначе.
Интересно, а как бы дед отреагировал на то, что сейчас происходит?
Почему-то ему казалось, что разгон правительства не вызвал бы у сурового монарха никаких вопросов. Другое дело - исследования космоса и… отношения с Эмбер.
Хотя, какие тут отношения? Так, несколько поцелуев украдкой. Эдвард и сам не знал, зачем ему все это? Он прекрасно понимал, что их отношения обречены: император и разведенная женщина. Еще и гражданка Альянса. Даже любовницей ее никто не примет, Фелиция тому яркий пример. И все же… Его с неимоверной силой тянуло к хрупкой блондинке. До зуда в пальцах, хотелось дотронуться до нее, заключить в объятия и целовать до тех пор, пока она не скажет “да”. А потом… Эдвард вздрогнул, пытаясь приструнить разыгравшееся воображение.
Он еще раз взглянул на портрет. Мужчина, изображенный на холсте, смотрел на потомка с явным осуждением.
Странно, что он пошел со своими сомнениями как раз к деду. Не к портрету отца, где в глубине глаз не только принятие и благодушие, но и слабость Хотя казалось бы, именно отец со своими терзаниями и демонами скорее был готов принять его.
В его мысли ворвался звонок галафона. Сэлл оттранслировала его сюда, в картинную галерею.
- Соедини, - приказал император, даже не поинтересовавшись, кто мог побеспокоить его в такое время.
Это была бабушка. Одетая по-домашнему: в платье с кружевным воротником и вязаную кофту она олицетворяла все то, о чем недавно тосковал Эдвард. Семья.
- Похоже, полуночные разговоры становятся традицией, - усмехнулся император.
- Наверное. С чего вдруг тебя занесло в картинную галерею?
- Да так, - немного смутился он. - Когда еще полюбоваться произведениями искусства?
- Днем освещение лучше.
- Днем у меня нет времени на это. Сэр Рочестер рядом?
Мария- Терезия покачала головой:
- Нет, уехал, как только узнал новости.
- Вот как? - Эдвард невольно напрягся. Что не говори, но бывший министр обладал определенной властью и мог помешать задуманным реформам.
- Да, сказал, что готов поддержать тебя во всем.
Император тихо выдохнул. Конечно, он готов был сражаться со всеми, но поддержка никогда не мешала. Особенно от сэра Рочестера.
- А ты? - внезапно для самого себя спросил Эдвард, понимая, что ему необходимо услышать, что по этому поводу думает та, кто много лет был верной спутницей деда, разделяя все тяготы правления. Мария- Терезия улыбнулась и почему-то заморгала, словно что-то попало ей в глаз.
- Я горжусь тобой, внук. - только и сказала она. И сразу отключилась.
Эдвард не сразу понял, что улыбается, смотря на стену, куда только что транслировалось изображение бабушки.
Глава 18
Полковник Уайт шел по корироду, задумчиво посматривая на притихшего племянника. Ростом на полголовы выше его, Мэтт сейчас сутулился, ожидая неминуемой взбучки.
Джон тяжело вздохнул, гадая, стоит ли оправдывать ожидания юноши. До того, как Эдвард ему рассказал о том, какие усилия приложил племянник для того, чтобы его вытащить, не задумываясь о последствиях для семьи, не просчитывая выгодно ли в данный момент вообще объявлять себя родственником человека, обвиненного в измене, Джон не думал, что подобное может с ним произойти. Он вообще не предполагал, что его могут арестовать по обвинению в измене. Его, боевого офицера и члена семьи, которая поколениями служила императорам Альвиона. Стоило признать, что в момент ареста его охватил страх. Крамольная мысль, что обвинения сфабрикованы так, что никто не сможет докопаться до правды заставила провести бессонную ночь в тюрьме. Утром его никто так и не навестил…
Нет, он не сомневался в Эдварде и в его стремлении и умении докопаться до правды.. Но был уверен в том, что выжидательная политика его родных - это нормальная практика.
Но Мэт… Мальчишка кинулся его спасать. Глупо, безрассудно, но в то же время отважно. Представив, как племянник взламывает систему безопасности, полковник ухмыльнулся, а на сердце стало тепло.
- Спасибо, - только и сказал Джон. Мэтт облегченно выдохнул, на секунду прикрыв глаза, а полковнику в который раз подумалось, каково было мальчишке идти против всех, против императора…
- Знаешь, я не думал, что кто-то из семьи осмелится на такое…
Мальчишка вскинул голову
- Это было правильно, - ответил он. - Потому что ты не мог предать! Хотя… я зря не верил его величеству.
- Зря, - подтвердил Джон. - Запомни, Эдвард умен и тщательно просчитывает каждый свой шаг.
- Угу, - пробурчал племянник. - А еще он никому об этом не рассказывает.
- Именно, - Джон ласково потрепал по непослушным вихрам мальчишки. И, скрывая то, что был тронут этой детской верой и преданностью до глубины души, приказал: - А теперь спать. И никаких подвигов! Никаких незаконных проникновений, побегов и хулиганства с портретом дедушки его величества!
- А вот это не я, - тут же возмутился юный правдолюбец. - Я с Алекс в карты не играю!
- Все равно, отбой! А то не посмотрю на то, что ты мой любимый племянник и как в военном училице отправлю на гауптвахту, а потом что-нибудь мыть и чистить!
- Есть, господин полковник! - засиял племянник. - А тебе приходилось? - тут же быстро спросил он.
- Мыть, чистить или сидеть на гауптвахте?
Мэтт кивнул.
- А как же. Ты же не думаешь, что походы в самоволку - это твое личное изобретение.
- А… императору?
- Спроси у него сам.
- Расскажет он, как же!
- А ты спроси, - посоветовал Джон, предвкушая, как вытянется лицо друга. - Спокойной ночи!