- Я, Мэтью Джейкоб Уайт клянусь вам в своей верности, и я буду служить вам и вашим детям верой и правдой, как ваш пожизненный вассал. Да поможет мне Бог!

При слове “дети” Эдвард едва не закатил глаза: и этот туда же! Он недовольно покосился на Джаспера, гадая, не является ли клятва происками родственника, но герцог Йоркский выглядел озадаченным, как и все в комнате. Почти все, не считая розоволосую девчонку, на всякий случай державшуюся ближе к матери.

- Мэтью Джекоб Уайт, я принимаю твою клятву, - император встал, вынуждая мальчишку поднятся. - Я буду защищать тебя и твой род. Да поможет мне Бог!

По традиции вассал целовал сеньора, но вместо этого Эдвард похлопал по мальчишку по плечу и подтолкнул к дяде.

Глава 17.

Эмбер почти не обращала внимания на то, что происходило в комнате. Потягивая шампанское, она судорожно пыталась разобраться прежде всего в себе и почти не ощущала ни вкуса, ни опьяняющего действия напитка.

Когда-то она поклялась самой себе, что она и только она будет контролировать течение своей жизни. Потому что ни одна любовь, никакие отношения, никакой мужчина рядом не стоят унизительного чувства беспомощности, когда тебя предает тот, кого ты подпустила слишком близко к себе. И она не подпускала. Никогда и никого, но сейчас…

Она снова бросила задумчивый взгляд на мужчину, который последние дни занимал ее мысли. Высокий, красивый, властный. Он не привык слышать “нет”, но даже не допускающий, что такое слово в принципе существует. За столько лет работы Эмбер привыкла иметь дела именно с такими. И легко говорить им: “Нет”. Всем, кроме императора.

И дело было отнюдь не в Эдварде, а в ней самой, готовой вот-вот снова угодить все в ту же ловушку, что и пятнадцать лет тому назад.

Дойдя до этого пункта рассуждений, Эмбер скрипнула зубами. Злясь не на Эдварда, нет. Ну, в самом деле, не доверять же столь ответственное и важное кому-то постороннему, пускай даже и мужчине, который тебе нравился. Безумно.  Раздражала и бесила себя она сама. 

- Тебе нужна помощь, - не вопросительно, а утвердительно проговорил Эшли, подойдя к ней с бокалом шампанского. 

- Ты ее уже оказал, - отмахнулась она, моментально раздвигая губы в улыбке: сказывалась выучка прошлых лет.

- Эмбер, - лицо министра юстиции было бесстрастным, в отличие от тональности его голоса. - Ты запуталась. И я готов поставить свою карьеру против должности нотариуса в самом мелком городке хоть Альянса, хоть Альвиона, что твоя выходка с бегством в Империю до добра тебя не доведет. Дома ты знала, кто ты. А сейчас? 

- Я и сейчас знаю, кто я, - отсалютовала старому другу адвокат. 

- Ага. Персона, недружественная Альянсу с замороженными счетами, - досада все же проскользнула во взгляде Эшли.

- Кто в этом виноват?

- Ты. Ты бросила вызов, мы не могли не ответить. 

- Я спасала дочь.

И, сказав это, Эмбер поняла, что сделала правильный выбор. Как оно ни повернется - дочь. Ее семья - вот главное. То, что Алекс принеслась за помощью к ней и притащила смешного мальчишку, правильного и честного. И ей не хотелось думать, что могло быть по-другому. 

- И вот что твою девочку занесло сюда, - вздохнул Эшли. - Как будто у нас, во всем Альянсе, нет достойного учебного заведения. 

- О, вы уже и об этом знаете? 

- Представляешь - да. Там такое расследовании началось, хорошо, что ты была здесь. Но теперь… 

- А что теперь? - она сделала глоток ледяного шампанского - и как прежде не чувствовала ни крепости, ни  вкуса.

 - Посмотри в галафон, - улыбнулся ей министр юстиции. - И вообще, я сомневаюсь уже, что из Альвиона живым выберусь. 

- Что? - несмотря на шутливый тон, Эмбер стало не по себе. 

- Ты хоть по сторонам смотри и обращай внимание на взгляды. 

- И о чем они тебе говорят? 

- О том, что император хочет убить меня за то, что мы с тобой разговариваем. А его сестра тебе весьма недолюбливает. Видишь, насколько я проницательный. А если учесть, насколько имперцы умеют держать себя в руках - так я вообще гений наблюдательности!

Эмбер рассмеялась. И тут же достала из кармана галафон. Несколько сообщений от банков, в которых говорилось одно и тоже “Вас счет разблокирован”. Да, Эшли было, чем гордиться.

- Быстро ты… - усмехнулась Эмбер.

- Пришлось задействовать кое-какие рычаги, - он пожал плечами.

- Зачем? - она не сводила с Эшли взгляда.

- Дом - это дом, - тихо сказал он. И чуть отошел в сторону в тот самый момент, когда император недовольно сказал “Войдите”.

- Алекс! - Эмбер едва не застонала, увидев дочь. Ну сколько можно влипать в неприятности? Вернее, искать их? Она уже хотела вмешаться и отправить дочь в комнату, когда Мэтт вдруг опустился на колено перед своим императором и заговорил о присяге.

Эмбер видела растеряность, мелькнувшую в голубых глазах Эдварда и то, как он бросил взгляд на Джона, словно спрашивая разрешения.

- Присяга? - Эшли снова подошел к ней. - Разве он совершеннолетний?

- Мэтью пятнадцать, по старинным законам он вполне может выбрать себе сеньора для служения, - пояснила женщина.

- А по современным?

- Прецедентов не было.

- Даже так, - хмыкнул Эшли, и Эмбер впервые в жизни ощутила раздражение, что ее друг так насмешливо отнесся к чужим традициям.

- В чужой монастырь, Эш… 

Кажется, он хотел что-то ответить, но в этот момент Алекс подошла к матери.

- Привет, дядя Эшли! - весело поздоровалась она, и Говард, криво улыбнувшись, промолчал.

- Здорово я все придумала? - обернулась Алекс к матери, когда церемония закончилась.

- Так и знал, что без тебя не обошлось, - фыркнул Эшли.

- Алекс… - только и простонала Эмбер.

Девочка пожала плечами и на всякий случай обиженно надула губы:

- Хочешь сказать, я была неправа, когда советовала Мэтту?

- Просто просчитывай последствия не на шаг вперед, а на три. Минимум, - устало попросила Эмбер. 

- Вечно ты…

- Алекс, мама права, - вмешался Эшли. - Что если через три года Мэтт захочет уехать из Альвиона?

- Вряд ли такое возможно, - отмахнулась девочка. - Он же наследник и вообще - патриот!

- И кое-кому следовало бы брать с него пример, - пробурчал Эшли.

- Если это про меня, то могу напомнить, что мой отец - барон Макленбург, поданный Альвиона, - Алекс пожала плечами. - И, согласно Конвенции прав человека, по достижению восемнадцати лет я вольна выбрать гражданство.

Эшли бросил на Эмбер взгляд, полный укора:

- Я же говорил тебе: сделай нормальный пароль на доступ к юридической библиотеке!

- Словно это спасло бы от любопытного подростка, - со вздохом отозвалась она, украдкой потирая висок.

- Все так плохо? - поинтересовался Эшли.

- Прости, что?

- Ты всегда трешь висок, когда у тебя болит голова, - подсказала Алекс, заставляя мать закатить глаза:

- Хоть что-нибудь может остаться незаметным?

- Вряд ли, - бесчувственно отозвалась девочка. - Во всяком случае не твои привычки.

- Спасибо, - Эмбер снова бросила взгляд на императора.

Показалось, что он недоволен, но чем? Присягой, которую ему пришлось принять, или же тем, что она разговаривает с Эшли?

На породистом лице мужчины трудно было что-либо прочесть, и где-то мелькнула мысль, что с ним опасно играть в карты.

И не только в карты. Эдвард поймал взгляд Эмбер и приподнял брови, безмолвно спрашивая, чем вызван такой интерес. Она покачала головой и отвернулась.

Краем глаза она видела, что император шагнул в ее сторону, но в этот момент двери распахнулись и в гостиную вошел герцог Йоркский. При виде мужа принцесса Фелиция выдохнула, улыбка озарила ее лицо, и Эмбер поняла, что этот брак основан на любви. Она невольно почувствовала зависть к женщине, так умело соединила долг и собственные чувства.

- Как все прошло? - поинтересовался Эдвард, подходя к родственнику.

- Сносно. Стенхоуп в ярости, но крыть ему нечем. Учти, что завтра все вспомнят твоего деда и заявят, что ты тиран, как и он.