- Риг-Веда, - сказал ему Десаи.

- Вы говорили, что в ней есть военные мотивы. Вы знаете какие-нибудь достаточно хорошо, чтобы они звучали на англике? Вон там компьютерный терминал. - Он указал в угол. - Вы можете связаться через него с нашим главным переводным устройством, раз уж мы закончили наши официальные дела. Мне бы хотелось услышать немного о ваших особых традициях, произведениях, загадках - жизнь так коротка, чтобы насладиться ими…

Да, это был памятный вечер.

Десаи беспокойно зашевелился на своем стуле.

Он был невысоким мужчиной с темно-коричневым круглым лицом и с брюшком. И в пятьдесят пять стандартных лет волосы его оставались черными, хоть и поредели на макушке. Полные губы обычно загибались слегка вверх, что в сочетании с водянистыми глазами придавало ему задумчивый вид. Как обычно, сегодня на нем была простая неприлегающая белая рубашка и брюки, на ногах шлепанцы, для удобства на размер больше.

За исключением средств связи и хранящих данные консолей, которые занимали одну стену, офис его, как и он сам, был непретенциозным. Он действительно имел зрелищный голограф, вид горы Ганди на его родной планете Рамануджан. Все другие картины были фотографиями его жены, их семерых детей, семей тех четырех из них, которые были взрослыми и жили на различных планетах. На полке лежали старинные рукописи и рулоны, некоторые часто использовались как справочники, остальные служили для отдыха: поэзия, история, эссе, большинство авторов были вековой давности. Письменный стол его был менее не опрятен, чем он сам.

"Мне следовало бы повременить с отпуском, и использовать его сейчас, - думал он. - Богу известно, что настоящее требует от меня больше, чем я могу дать.

Или не так? Пусть пощадит меня Бог от безумия когда-либо считать себя незаменимым.

Впрочем, кто-то должен занимать этот пост. И им оказался я.

Должен кто-то другой? Как много в действительности происходит из-за меня, а сколько независимо от меня или сколько и что должно происходить? О, Боже! Я осмелился принять правящий сан, работу по переделке целого мира - когда не знал о нем ничего, кроме названия, и все это просто потому, что это была планета Хуго Мак-Кормака, человека, который хочет быть императором. Прошло два года, и что я узнал сверх того?"

Обычно он мог сидеть спокойно, но Хесперианское происшествие шокировало, не столько само по себе, сколько его скрытый смысл. Каким бы он ни был. Как он мог планировать воздействие на этих людей, когда эта новость стала известна, если он, иностранец, не имел понятия, к чему такое воздействие может привести?

Он положил сигарету в длинную, искусно изогнутую пепельницу из кости земного кита. (Он полагал, что это ужасный вкус, но ему подарила эту вещь на день рождения дочь, которая вскоре умерла). Табак был дорогим удовольствием, выращенный на Эсперансе, ближайшей от Земли планете, он получал его здесь, пока продолжались поставки.

Табачный дым не успокоил его. Он вскочил и стал беспокойно ходить взад и вперед. Он еще полностью не адаптировался к силе притяжения Аэнеаса (63 процента от нормы) поэтому ему не очень нравилось двигаться. Недостатком было то, что он должен был каждое утро проделывать мерзкие упражнения, если не хотел полностью превратиться в толстяка. Конечно, несправедливо, что аэнеанцы так отлично подготовлены физически, без дополнительных на то усилий. Нет, не совсем несправедливо. На этой скудной планете немногие могли себе позволить большое излишество в виде машин; даже сегодня многие ходят пешком или едут на животных, а не на машинах; большинство работ производиться вручную, без автоматов и электроники. И еще в раннем периоде - начало колонизации, беды, медленное выползание из хаоса - смерть отсеяла слабых представителей их народа.

Десаи остановился у северной стены, включил режим прозрачности и взглянул на Нова Рома.

Хотя Дому Империи двести земных лет, он неуклюже смотрелся в центре города, основанного семь веков назад. Большинство зданий в этом районе, по крайней мере, половина, были старой постройки, а архитектура мало изменилась за это время. В таком климате, где редко шел дождь и никогда не было снега, где временами дули холодные, а иногда ураганные ветры, поднимающие пыль, песок; где вода для кирпичей и цемента, леса для строевого материала, органика для синтетики были редки и драгоценны, предпочитали камень, которого на Аэнеасе было в изобилии, и использовали его цвет и структуру.

Типичными строениями были дома, в два или три этажа, с плоской крышей, которая служила наполовину садом - вид сверху представлял очаровательную мозаику - вторая половина крыши служила накопителем солнечной энергии. На узких окнах были ставни, украшенные медными или железными арабесками; тяжелые двери делались в том же стиле. Б большинстве случаев серый тесанный камень имел облицовку из тщательно выбранных и подогнанных гладких плит мрамора, агата, халцедона, яшмы, нефрита и более экзотических материалов, кроме того, часто использовались резные фигуры, бордюры, эмблемы, гротики; эрозия смягчала их всех и сделала старую часть города утонченно гармоничной. Дома побогаче, магазины и офисы окружали закрытые дворы, крытые витрилловыми крышами, которые сохраняли тепло и воду, где среди фонтанов и рыбных прудов стояли статуи и растения.

Улицы были узкие и извилистые, изрешеченные аллеями, постоянно выходящими на небольшие нерациональные площади. Движение транспорта было редким, в основном сновали пешеходы, иногда наземные машины, грузовики и крестьяне на аэнеанс-ких лошадях, идущих легким шагом, или на шестиногих статасах (для них тоже инопланетных, хотя Десаи не мог бы сейчас, вот так сразу, припомнить, откуда они родом). Столичный город - население здесь треть миллиона, самое большое - неизбежно будет дольше, и медленнее оправляться после войны, чем районные глубинки.

Он поднял глаза и посмотрел вдаль. Находившийся на юге университет не был виден через эту стену. То, что он увидел, был широкий, яркий разлив реки Флоны и древние с высокими арками мосты через нее; за ней Юлинианский канал, его притоки, вдоль них зеленеющие парки, баржи и прогулочные лодки на их поверхности; еще дальше замысловатость каналов намного меньше, но поновее, выпирающие снизу вверх современные здания кричащих цветов, оттенок индустриальной дымки - Веб.

Однако небольшой по земным меркам, этот сектор стал колыбелью его надежд. В кругах промышленников, торговцев и менеджеров, которые выросли за несколько последних поколений, чьи интересы меньше соприкасались с учеными и земельными магнатами, чем с Империей и ее Пактом.

"А могу ли я привлечь их? - думал он. - Я уже делаю это, но насколько они надежны?" Единственная планета, но слишком большая, чтобы разобраться в ней сразу.

Справа и слева он видел островки девственной природы. Ярко-зеленая жизнь лежала по обеим сторонам Флоны, которая величественно текла вниз с северной полярной вершины. Он видел холмы, поместья, водный транспорт; он знал, что берега служили местом сельскохозяйственных полей и пастбищ. Но этот пояс был шириной лишь в несколько километров.

А далее повсюду высились блекло-желтые скалы, черные базальтовые хребты, далеко-далеко, и почти сливались с пурпурным небом, коричневато-желтые дюны. Тени были очерчены более четко, чем на Земле или Рамануджане, так как солнце дальше, а диск его сжат. Десаи знал, что сейчас, летом, на средней широте, воздух был холодным; по качающимся толстым ветвям дерева рахаба в саду на крыше он заметил, как сильно дует ветер. А наступит заход солнца, и температура опустится ниже точки замерзания. И все-таки, Вергилий был ярче, чем Сол; F7; на него нельзя было смотреть без сильной защиты для глаз, и Десаи изумлялся, как эти светлокожие люди могли когда-то поселиться на землях с такой жесткой радиацией.

Хотя, конечно, планеты, где люди могли жить без дополнительной защиты, встречались не слишком часто; а здесь еще существовала притягательная сила Дидо. Б самом начале это была научная база и ничего более. Нет, это уже было второе начало, спустя века после неизвестных строителей того, что стояло теперь загадочными руинами…