Птица заинтригованно вскинула бровями.
— Ты знаешь Жанну?
— Да, мы друзья, — повторил лис, чтобы птица уж точно уловила смысл его ответа.
Устройство по типу рации, закреплённое на поясе птицы, запищало. Сделав жест лису не расходиться, та ответила на звонок:
— Техцентр.
— На связи М-30. Будьте добры, откройте двери, — приказал робот. Садившее из динамика веселье звучало тошнотворно и приторно в такой ситуации, как эта.
— Хм, то есть?..
— Ваши двери заблокированы изнутри!
— Не может такого быть! Я их не запирал!
Мистер Вулпис пытался знаками объяснить, что не стоит делать того, о чем просит робот, и птица внимательно за этим наблюдала с рацией возле уха.
— В любом случае, сделайте, что было велено, — настаивал М-14. — В комплексе беглец.
— О-ой, — протянула птица, не переставая коситься на лиса. — И как он выглядит, этот ваш беглец?
— Электромеханический робот с внешностью лиса.
— О!
— Вы видели его?
— Боюсь, что нет…
— Есть данные, что он может быть…
— А? Что-что? — Птица взболтнула рацию, чтобы вызвать помехи. — Ничерта не слышу! Связь теряется, я вам перезвоню!
— Благодарю! — возликовал мистер Вулпис, когда птица отключила рацию.
— Как, говоришь, тебя звать? — переспросила она.
— Фог Вулпис, я…
— Сеньор Аурелио Ревиль Эрнандес. Ворон, — назвался тот, перебивая собеседника и вылавливая лисью лапу. — Ты идешь со мной.
— Я так понимаю, это не вопрос?
— Правильно понимаешь!
Ворон довёл лиса до типичной для техцентра железной махине-двери, чтобы проверить — подчинится ли ему электрический замок. Чиркнув пропускной картой, он с вибрирующей от смеха грудью сверкнул черным, как ночь, глазом.
Мистер Вулпис мог запросто высвободить свою лапу и удрать, пока не поздно, но сеньор Эрнандес не был настолько страшным, каким устрашающим выглядел.
Дверь в лёгкую поддалась, и ворон втолкнул мистера Вулписа в очередной проход, с которого начиналась ферма. На пространстве в сотни гектаров было построено четыре теплицы, в каждой из которых искусственно провоцировался рост злаковых культур. Фермеры, которые все как один были птицами, салютовали гостям. Появление новой морды в их скучном житие подкипятило у них любопытство. Они слетели со своих жердей, на которых отдыхали, как на скамейках. Между жердочками висели столы. Два ворона, развлекающих себя игрой в домино, потратили секунды, чтобы погасить свой азарт и расщедриться на приветствие главы технического центра.
— Здрасьте, здрасьте, капитан, как скоро вы вернулись! — воскликнул один. — Всё починили?
— Нет, но я привёл инженера, который сейчас же возьмётся за работу! — уверовал рабочих сеньор Эрнандес.
— Ну, ясно… — скучно разминал крылья павлин с поломанными перьями на сложенном и подвязанном резинкой хвосте.
— Ой, вот только не надо пререкаться! — драматично обмахнул лоб крылом глава. Понизив голос, он хлопнул мистера Вулписа поперёк лопаток, погоняя в укромное местечко под навесом, где покоился пыльный насос и ещё какое-то оборудование, выгруженное со склада из соседней дверцы и, видимо, не нашедшее себе применение.
— Вы хоть бы прибрались за собой! — Ворон пнул стройной ногой гору хлама. Рабочие успешно пропустили его комментарий мимо ушей, возвращаясь к своим полным уныния и однообразия будням. — Присаживайся, — любезно обратился он к лису.
Мистер Вулпис сел на какую-то трубу, потому что больше ничего подходящего для сидения не обнаружил.
— Итак, Фог, в каких отношениях ты с Жанной? — Сеньор Эрнандес соединил кончики перьев, словно злодей, замышляющий пакость. При этом глаза его превеселенько поблескивали.
— Как я уже сказал, мы — друзья, — отвечал лис просто.
— Насколько близкие друзья?
— Не уверен.
Ворон патетически опустил крылья, шлепнув себя по бокам, словно негодуя от полученного ответа.
— Жанна — копия своей матери, — заговорил он с ностальгической улыбкой. — Давненько я не видался с ней. Наверное, совсем большая вымахала!
— Вы знали её мать? — сообразил мистер Вулпис. — Розу?
Сердце ворона ёкнуло, он выдохнул застоявшуюся боль в своей груди и осел на кучу мусора. Крылья его обмякли, словно одному слову, одному имени было посильно изжить его с этого света.
— Роза! Моя прекрасная Роза! — бросал мелодраматичные восклицания сеньор Эрнандес. — Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу её милую мордочку! С того дня, как её не стало, мой мир рухнул, я разучился жить настоящим, разучился мечтать. Я застрял в прошлом. Фог. Э-э, — осекся он, — ничего что так фамильярно?
— Зовите меня, как вам угодно, сеньор, — старался звучать учтиво мистер Вулпис.
— Благодарю, Фог. Приятный ты малый, хоть и робот. Я всегда знал, что нельзя судить книгу по обложке. Будь добр, расскажи, как поживает Жанна? Я так понимаю, она вернулась из внешнего мира? Ты тоже оттуда? Каков он, современный мир? Вечная зима закончилась?
— Вечная зима?..
— Помнится, праотцы сказывали нам, что планета промерзла до самого ядра, и всё погибло. Но раз Жанна вернулась живой, получается, Земля снова обитаема?
Мистеру Вулпису пришлось поведать сеньору Эрнандесу про Малиновое Королевство, Облачные Долины, королеву и «Чайный дворик», которым он заведовал, про празднества и балы, на которых бывал. Любопытные птицы подбирались всё ближе и ближе, окружая капитана и рассказчика плотным строем. Истории о внешнем мире заворожили их до такой степени, что про сломанный насос и настольные игры все и думать забыли.
Когда Фог Вулпис кончил своё повествование, птицы разразились смехом, но сеньор Эрнандес, которого фермеры отчего-то всё величали капитаном, хохотал громче всех. Его смех был так эксцентричен и заразителен, что лис и сам себя поймал на улыбке.
Ворон взлетел под потолок и завещал — да так отвязно, словно истории Фога Вулписа ударили ему в голову, как не ударил бы даже самый элитный ром.
— Моя дорогая Роза обещала мне, что однажды мы убежим. И тогда… заживём, как в мечтах! — взмахнул он крылом, качаясь на жерди. — Она умерла, но оставила после себя надежду — свою великолепную дочь!
Ворон отпрыгнул от жерди и спланировал к мистеру Вулпису, заставив фермеров разлететься салютом цветастых перьев.
— Я ненавижу это место! — заявил он во всеуслышание. — С самого юношества я воображал себя пиратом или, на худой конец, заведующим кабаре-балета, но никак не грязным рабочим! — И сеньор Эрнандес под одобрительные хлопанья крыльями содрал с себя затасканный фартук в знак того, что с него хватит. — Я уже стар, — сказал он с таким видом, будто и в самом деле был пиратом, который подзасиделся на суше, но сейчас был снова в строю и готов нахлобучить на затылок шляпу. — И, может, мне уже поздно мечтать о будущем и строить планы — умирать таким я не собираюсь! Во имя Розы я найду себе жизнь или смерть во внешнем мире, мне надоело летать от жерди к жерди, чтобы мои крылья не атрофировались. Недаром я берег свою физическую форму, недаром тренировал крылья! Сегодня же я взлечу в облака, как наши прадеды, и покорю, если не море, то небо, уж наверняка!
Фермеры заголосили ему в ответ и тоже поснимали с себя элементы рабочей одежды. Павлин распушил свой хвост на зависть многим птицам, и так все и застыли, вдруг призадумавшись — а что же дальше? Сеньор Эрнандес получил шанс на деле отстоять своё звание капитана, но он тоже стушевался. К счастью, пиратская гордость не дала ему опозориться, и он всё также вдохновляюще весело отогнал от себя толпу, поясняя, что ему нужно время, чтобы всё подготовить. Птицы умолкли и разлетелись по своим рабочим местам.
— Мой юный друг, — стыдливо подобрался он к Фогу Вулпису и заговорчески тронул того за плечо, — вы ведь поможете нам?
— С удовольствием, сеньор, — кивнул лис, — наши цели весьма и весьма схожи, и я рад служить под командыванием столь энергичного капитана, как вы, — льстил он откровенно, хотя, честности ради, надо сказать, что натура Аурелио Эрнандеса его действительно поразила. После стольких лет заточения в стенах комплекса начать действовать за рамками своих привычек непросто. И дело не в атрофированных от малоподвижного образа жизни крыльях. Поколениями наработанная схема, к которой адаптировалась рутина обитателей комплекса, пусть и попрекалась всеми за свою однообразность, по факту была им зоной комфорта. Иногда бывает так, что душа хочет одного, а тело — другого, в этом конфликте и рождается недовольство жизнью.
