Вымирание

Фога Вулписа разбудила смертельная тревога, заставившая взгляд бегать из стороны в сторону. Тело схватил паралич, и первые несколько секунд лис не понимал, что с ним происходит. Распутывая ком в своём сознании, в какой сложились его мысли, мистер Вулпис всё меньше чувствовал себя собой. Все узлы в памяти развязались, белые пятна воспоминаний закрасили сумрачные цвета реальности.

Фог Вулпис делил в голове две части себя: первую — лиса современности, известного как Фог, и вторую — дикаря прошлого с глупой кличкой и незамысловатой целью утвердиться в службе своей хозяйки. И самое неприятное в этом во всём было то, что Александра, чьего питомца он разыгрывал годами в замен того бедняги лиса, что погиб и чью шкуру он таскает на своей стальной броне сотни лет, — не вызывала в нём отвращения, но и любви к ней он тоже не испытывал. Возможно, когда-то давно его преданность хозяйке была неподдельной, но только в меру ограничений мышления и воли, какие в последствие были сняты загадочным «вирусом», насланным на Северный народ воюющим с ними Южным государством.

Великаны.

Так их именовали в «Легендах древнего Света» и псевдонаучных книгах по истории, так о них писали философы в своих исторических трактатах, такое название зародилось в страшных сказаниях звериных племён прошлых веков на почве страха к экипированным в стальную броню безумцам, истребляющим друг друга электрическими машинами и всеразрушающим оружием.

Их полем боя выступала целая планета, они сражались за границы своих территорий, за право перенять первенство в обладании миром.

Расставляя свои мины прямо над жилыми норами, ломая, как прутики, столетние деревья — чьи-то гнезда и кладовые — они шли к своей собственной гибели, даже не подозревая, сколько жизни сгинуло под их подошвами.

Отравляя небо, они лишали пропитания и крова птиц. Истребляя флору и фауну, чтобы подчистить себе место для своих инноваций и губительного для природы вклада в науку, они нарушали течение биологических процессов Земли, обеспечивающих баланс и гармонию макро- и микро- миров.

Они душили и ослепляли самих себя, лишая планету лёгких и солнечного света, полагая, что созидают утопическое будущее. Но, как убедился на своей шкуре мистер Вулпис, утопия — это категория времени, которая всегда где-то за границей настоящего, она недостижима до тех пор, пока есть жизнь. Потому что краеугольный камень всего сущего — это извечное противостояние добра и зла, противоборство света и тьмы. Переход в одну из двух крайностей равнозначно губителен для нашей реальности.

Разум Фога Вулписа просветлел, абсолютное принятие себя и своего опыта, своих успехов и ошибок взбодрили его. Он наконец сфокусировался на ситуации и на стальных колодках, которые парализовывали тело вплоть до самой шеи. Уродливое создание под два метра ростом с головой великана, четырьмя верхними механическими конечностями колдовало над лабораторным столом, выискивая среди кучи инструментов единственно нужный.

Нижняя часть туловища этого киборга-великана была помещена внутрь сложного устройства, выполняющего функцию кресла-каталки и системы жизнеобеспечения. На нем, в прозрачных бутылях бурлили какие-то жидкости, перемещающиеся под давлением вверх по загнутым прозрачным трубкам в главный блок механизма. Мистер Вулпис догадывался, что это как-то помогало функционировать немногим не замещенным кибернетическими системами органам великана.

Великан услышал возню подопытного и обернулся, и тогда стало ясно, что половина его лица — стальная маска с искусственным глазом, грубыми шрамами вросшая в толстую, морщинистую кожу.

Фог Вулпис обнаружил себя на специализированном для кибернетических опытов большом столе с крепежным оборудованием, которое, собственно, и обеспечивало оперируемому неподвижность. Понимание, что его вскрывают в кибер хирургических целях быстро ворвалось в разум мистера Вулписа, когда он увидел собственную броню нараспашку и электрическую пилу, пользованную не так давно, так как лезвие той еще не остыло.

Мистер Вулпис не успевал придумать план, ему ничего не оставалось, кроме как беспомощно лежать на столе и надеяться, что великан не очень умён, чтобы на глаз определить — в сознании ли подопытный или нет.

Но Фогу Вулпису повезло вдвойне. По комплексу прошлась вибрация, от которой оборудование и инструменты на столах зазвенели. Лисьи зубы застучали друг об друга, и великан с обеспокоенным видом уехал, бросив работу.

Мистер Вулпис поднапрягся и сорвал колодку, стискивающую его правую лапу. После чего он проделал эту процедуру с левой конечностью. Оковы, замыкающиеся вокруг живота и шеи, он снял уже без излишнего усердия.

В спешке, лис свалился с высокого стола на холодный пол. Первым делом он потянулся к своей груди, мощная броня, шерсть на которой подпалилась, с трудом гнулась назад, и пока мистер Вулпис был занят этим странным делом, он ненароком разглядел своё кибернетическое сердце — слишком большое для грудной клетки лиса. По форме и цвету оно имитировало сердце живого великана, но качало по организму вовсе не кровь, а электрические импульсы, способствующие преемственности работы всех механизмов и кибернетических систем. В центре сердца мерцал с частотой пульса бело-голубой огонёк.

Узнав столько много нового о себе из воспоминаний, мистер Вулпис отнёсся к своим механизмам относительно праздно и спокойно. Однако периодами повторяющаяся тряска комплекса и безвестность участи Боуи и Жанны стимулировали его не мешкать и обдумывать все свои действия наперёд.

— Я пообещал всех спасти, и я так и сделаю! — толкнул он лапой дверь, и по-дикарски, на своих четырех, пустился бегом по однотипным коридорам.

* * *

Ухудшение состояния Александры поставило на уши не только её отца, но и Жанну. Кошка мигом проглотила обиду и воротилась к хозяйке.

— Александра? — Она поскребла металлическую дверь, и та чуть отъехала в сторону, чтобы её пропустить. — Александра? — крикнула Жанна громче, бегая от арки до арки в поиске девочки. Под сводчатыми потолками, которые всячески пытались подражать элегантной архитектуре особняков и замков аристократии, кошка ощущала себя незначительной, как песчинка, как блоха, угнездившаяся в звериной шерсти. Гладкая плитка, которой был выложен пол, делала её бег сосредоточенным и нелепым. Где в конце комнаты, после десятков рядов позолоченных арок и бесчисленных сгустков облаков за почему-то распахнутыми окнами, привносящих чувство невесомости и ещё большей мелочности в сердце Жанны, стояло нечто вроде сложно скомпонованного компьютерного агрегата, подключенного к вертикальной капсуле, за стеклом которой, обтянутое белым одеяниям, плавало тело стриженной под ноль девочки со знакомым лицом.

— Александра… — вздохнула Жанна, и на её затылке в фальшивом прикосновении сформировалась из воздуха девичья рука.

— Я в порядке, — успокоила ту Александра. Жанна замурлыкала, притворяясь, что поглаживания хозяйки ею ощутимы.

— Но твоя голограмма стала бледнее… Ты снова потеряла связь с телом? Как долго тебя не было?

— Почти пять минут. Но не волнуйся Жанна… — Александра встала напротив своего бессознательного тела, читая многочисленные показатели внизу капсулы, среде которых был и её пульс. — Моё сердце ещё прослужит денёк другой, — улыбнулась она.

— Так не пойдёт!

— А как пойдёт? Мне не нужно чужое сердце. Не знаю, на что рассчитывает мой отец…

— На твоё спасение, конечно! — недоумевала Жанна, как можно было не понять очевидного.

— И что он сделает? Вставит мне новое сердце? Сердце твоего друга?

От этого напоминания Жанна содрогнулась.

— Да, — подтвердила она, переводя взгляд со строгих глаз хозяйки на свои лапы. — С ним ты проживёшь ещё пару столетий как минимум. М-14 сообщил мне, что хозяин планирует восстановить человеческий род. Вот почему твоя жизнь так ценна, Александра! Ты последний настоящий человек! Твои гены!..