А вот хищников вокруг завались. Непроглядная ночь, но сорняк не спит. Отовсюду доносятся звуки один страшнее другого. Справа ухают, слева шипят, снизу булькают грязью, сверху шуршат. Воображение рисует такие картины, что ну его нафиг.

Фрррр. Кусок черноты прилетает откуда-то сбоку и падает на лист в паре метров передо мной. Существо тут же выстреливает в меня передними лапами. Движение настолько стремительное, что увернуться не успеваю и даже активировать шурс. Зато панцирь уже на мне. Хитин клацает о камень и отлетает. Бежать некуда. Оступлюсь, промахнусь мимо очередного листа, и в грязи меня точно поймают. А значит дерёмся!

Ускорение включено, клевцы вырваны из креплений. Мир замедлился, и я могу рассмотреть соперника. Смесь сверчка и паука размером с корову. Морда жуткая – между жвал пасть с гребёнкой мелких и частых зубов, глаза – плошки, усики торчат из бошки в разные стороны, словно обмякшие рога. Лапки понизу обрамлены пилочкой. Одно хорошо – не из Роя букашка.

Первым же ударом вскраиваю лоб твари. Убивает это её, или нет – без понятия. В момент удара сверчок как раз сорвался в прыжок. Я уклоняюсь и пропускаю тушу секта мимо себя. Чудище срывается в грязь, но падая заставляет лист круто прогнуться и тут же разогнуться обратно. Меня подбрасывает, словно катапультой, на несколько метров вверх, и я удачно успеваю зацепиться клевцами за стебель и повиснуть на нём.

Валим! Валим! Земля – это плохо! На остатках шурса взбираюсь по зелёному столбу, впиваясь в него оружием, как ледорубами. Наверху какая-то смесь колоска с цветком – продолговатая колбаса из множество отдельных тычинок на длинных лапках, цепляющихся ими за жёсткую центральную ось. Не думая, нырнул внутрь, обхватил стержень всеми конечностями и с радостью обнаружил, что хоть и тонкие, но многочисленные черенки меня держат и не спешат обламываться. Потревоженные цветки-пуговки тоже вернулись на прежнее место, и снаружи меня совершенно не видно. Вот и укрытие!

Просидел здесь весь остаток ночи. Заснуть даже не пытался. Какой спать, когда вокруг такие весёлые звуки, а твоё убежище то и дело шатают. Похоже, мой сверчок таки сдох, и на "поминки" приходили соседи, друзья и родственники. Причём сам покойный гостей и угощал. Собой.

Но, когда снаружи посветлело, и я высунул голову из цветочного колоса, крупных сектов поблизости уже не было. Зато мелких, хоть отбавляй. Ну как мелких? От кулака до кошки. Паучки, жучки, гусеницы, мушки, мошки, мокрицы, клопы, блошки… Дальше мой внутренний классификатор сдался. Истинный лес просто кишел всякой живностью. Причём, летучей здесь было явно гораздо больше, чем наверху, на аллое.

Хотя, что я на том аллое видал? Нижний лес в основном, а в тамошней густоте особо не разлетаешься. Другое дело сорняк. Вот тут уже простор, так простор. И это при том, что вверху даже крохотного кусочка неба не видно. О его присутствии над кронами говорит только идущий оттуда свет. Но и до этой зелёной крыши есть, где развернуться.

Гигантские многоуровневые джунгли. За последнее слово в данном определении помимо лиан всех размеров и видов, обилия цветов и плодов ещё говорит теплота и сумасшедшая влажность. Неудивительно, что внизу земля хлюпает. Этой прорве растений нужна вода. Много воды. Видовое разнообразие поражает. Здесь, и трава, и кусты, и вьюны, и деревья, выделяющиеся цветом стволов, запредельной толщиной оных и высотой в сотни метров.

То, с которого я ночью свалился, опознать не проблема. Эти великаны стоят слишком редко, чтобы не понять от какого из них я отошёл. Ресурс восстановился на половину, мана на две трети – если что, врагов встретить хватит. Видимость в полном порядке. Начинаю подъём. Подобрался по листьям похожих на гигантские подорожники растений, что покрывали округу, поближе к стволу, перескочил на него и полез. Кора прочная и рифлёная – подниматься легко.

Это, конечно, не аллой, но и на земные дубы-ясени совсем не похоже. Обхвата тут – человек пятьдесят встанут в круг, не обнимут. Карабкаюсь, словно по лестнице. За десять минут отмахал метров сто. Спортсмен же ж. Да и свалиться не так уж страшно – не расшибусь ведь. Но пуще всего гнали вперёд, то есть вверх, переживания за друзей. Как отбились от секта? Как ночь прошла? Все ли живы-здоровы?

И первая же ветка, куда я забрался ещё через сотню метров принесла все ответы. Одновременно с моим появлением на неё как раз спрыгнул Грай.

– Живой! – радостно выдохнул дикий.

И тут же, задрав голову вверх, сообщил ползущей по стволу вниз ногами Толе:

– Рейсан нашёлся!

– А лучше бы Ферц, – недовольно буркнула та и продолжила спуск.

– Вот дура, – процедил Грай сквозь зубы. – Я же тебе сказал, что знаю, где твой брат, – добавил он уже в голос. – Сразу его не убьют.

– Что случилось? – спросил я встревоженно. – Тот сект унёс Джи?

– Не сект, – покачал головой дикий. – Секты жрут сразу. Харты.

– Кто?

– Кровники моего рода. Это их территория. Не повезло нам, напоролись на отряд их добытчиков. Вернее Ферц напоролся. Тот чернолап разметал нас, когда Тола его подпалила. Парня сбросило на лист ниже, а те, видно, нас засекли ещё раньше и не упустили момент. Я обнаружил следы, да уже слишком поздно.

– Вот кус! – выругался я. – И что теперь?

– А теперь ты решай, пытаемся их догнать, или нет, – огорошил меня такой постановкой вопроса дикий. – На успех шансы есть, но риск очень высок.

– Даже не думай! – выпучила на меня красные от недосыпа и ярости глаза Тола, только что спрыгнувшая на лист и, похоже, успевшая услышать концовку нашего разговора. – Обоих сожгу! Ферц бы вас никогда…

– Русские своих не бросают! – рявкнул я, затыкая непонятным словом девчонку. – Веди!

С нашим примерным местоположением Грай, оказывается, уже определился. Прежде, чем спускаться искать меня, дикий слазил наверх, где сориентировался по ближайшим аалоям. Если верить его глазомеру, от опоясывающей корни стены нас отнесло всего лиг на пять. Повезло. Не долетели бы до леса, и пришлось бы играть в догонялки с защитниками периметра. Такую громадину, как наша ватная сапа, даже ночью бы стопудово заметили. А настроение у ребят-пограничников сейчас не ахти – их только что обворовали. Могло бы нам достаться за грехи свои и чужие.

– А почему они у военных воруют, а не у деревенских? – поинтересовался я у дикого, когда тот объяснил нам, что отряд его кровников делает так близко к стене.

– У тех сложнее, – удивил меня Грай. – Да и топать до ближайших посёлков прилично. На корнях же первые лиг десять от истинного леса – мёртвая полоса. Народ дальше селиться начинает. Это, чтобы время было попрятаться, когда прорыв случается. Охрана стены, если где Рой проскочит, светом сигнал даёт. Люди все дела бросают – и по норам. У них там знаешь какие схроны? Хер их оттуда выкопаешь. Да секты обычно и не пытаются. Походя сцапают кого нерасторопного, и быстрее к стволу.

– А что хоть воруют? – продолжал любопытствовать я. – Деньги вам-земляным небось не нужны, а жратвы кругом тем более валом.

– Оружие. Да и вообще любое железо. У нас-то добывать его негде. И про деньги ты зря. Это Харты набеги устраивают – у них традиция такая, а мы, или Милты те же, с древесниками торгуем. Чаще обмен, конечно, но и деньги бывает у нас появляются, когда вашим нам предложить больше нечего.

– Всё. Хорош болтать. Я готова.

Подобрав свои клевцы, Тола поднялась на ноги.

– Хорошо. Бежим дальше, – встал с листа Грай. – На следующем привале перекусим.

– И помыться бы мне, – напомнил я. – Ты говорил, будет где.

– За это не переживай. Все помоемся хочешь не хочешь.

И мы снова побежали. То есть запрыгали. То есть и то и другое. За треть проведённого в пути по сорняку дня я уже понял, что главная беда истинного леса – дороги. Вернее их отсутствие. Грай ещё в самом начале нам объяснил, что передвигаются здесь преимущественно по кронам деревьев – там самая безопасная часть этих джунглей. С листа на лист, с ветки на ветку. Верхи повсеместно так или иначе соединяются между собой. А, если ты местный и знаешь округу, то и вовсе ничего сложного. По кронам, похитившие Ферца ребята, и скачут.