На набережную отовсюду валил народ. Парусные корабли по расписанию не ходили. Даже обычные баркасы, что доставляли дерево с материка могли задержаться из-за шторма. О прибытии знакомых люди узнавали друг от друга. А поскольку всё здесь вращалось вокруг морских промыслов и торговли, слухи распространялись молниеносно, хотя город уже давно перерос поселение обычных размеров.

— Серы я взял немного, — пояснил Лёшка, кивая на бочки. — На первое время. Потом надо будет найти надежный источник. Она наверняка должна быть везде, где есть вулканы. А вулканы у нас тут на каждом шагу.

— Не уверен. А зачем тебе столько серы?

— Если есть сера и селитра, то что?

— Что? — переспросил я. — Будешь бодяжить порох?

— Лучше! — Тропинин поднял палец восклицательным знаком. — Из серы можно гнать серную кислоту, а из серы с селитрой — азотную. Это основа химии! А химия — один из столпов индустрии!

— Как тебе башня? — кивнул я на своё последнее детище.

— Башня клёвая. — согласился Лёшка и даже достал луковицу часов, чтобы сверить время.

— А на дату обратил внимание? — не отставал я.

— А что дата? — он наморщил лоб. — Дата как дата… ах вот ты о чём. Ха-ха, так мы на борту тоже после Индии на григорианский календарь перешли.

Он хотел ещё что-то сказать, но в этот момент увидел свою Леночку с пацаном, который что характерно передвигался на своих двоих и даже за руку мамкину не держался.

— Вот время-то летит, — пробормотал Лёшка. — Извини, старик, я к своим. Вечером! В Императрице! Накрываю поляну!

Передав бразды правления капитану, он направился к семейству. Подхватил на руки мальчонку, затем обнял жену. Они отступили чуть назад, и вскоре прибывающая точно прилив толпа полностью скрыла их.

В следующие полчаса одного за другим родственники, знакомые, друзья повыдергивали из суетящейся на пирсе команды почти всех остальных. Возле шхун остались только вновь прибывшие, Софрон да Яшка, которому уйти было никак нельзя, несмотря на обилие родственников и женщин. Он лишь косился на них время от времени и подгонял остатки команды.

— Баста! задраивай люки! — капитан прозондировал взглядом толпу и выхватил нужное лицо. — Эй, Сарапул! Отстоишь вахту до завтрашнего утра? Я не обижу.

— Могу и отстоять, чего же, — пожал плечами один из наших недавних переселенцев, прозванный по слободе, из какой он явился.

— Вечером в Императрице! — Яшка громко повторил приглашение, распространив его, похоже на большую часть города.

Вечером так вечером. У меня было время устроить парням небольшой сюрприз. Свежий номер газеты был готов к печати еще два дня назад. Я ожидал лишь отчета от Жилкина с Уналашки, чтобы дать обзор промыслов на северных островах. Но теперь появился повод и выпуск пришлось ускорить.

Нам с Хараганом пришлось перенести (а это не так-то просто) на последнюю страницу статью про морское сражение у мыса Фламборо-Хед, где то ли американцы надрали задницу англичанам, то ли наоборот. Статья всё равно получилась сумбурной для передовицы, и малопонятной для жителей нашего берега. Я с удовольствием заменил её на короткое, но восторженное объявление о возвращении индийской экспедиции. Пришлось обойтись без подробностей. Я успел выяснить у Яшки, что вернулись они без потерь, хотя несколько человек остались в Индии по делам. Об этом и написал. Так что статья звучала мажорно и деловито. Сходили, мол, в Индию и Китай, вернулись с грузом (шло перечисление товаров), привезли новых людей (упомянуто несколько человек, в частности некий француз). Сообщалось, что все причастные отпразднуют возвращение в «Императрице», а в заключении отмечалось, что это открывает перед Викторией новые возможности, но без подробностей, какие именно.

В четыре руки мы едва успели набрать передовицу и сделать сотню оттисков свежего номера. Так с черными от краски руками и свертком газет подмышкой, я заявился в наш ресторан.

— С тебя полный отчет, — сказал я, протягивая Тропинину газету и раздавая экземпляры всем кто сидел рядом. — Дадим в следующем номере. Если места не хватит добавим еще один лист.

— Чудной какой алфавит, — заметил Лёшка.

Он знал о моих планах, но полагал, что я просто скопирую привычный нам с ним алфавит. Я же ввел некоторые усовершенствования.

Отличия от современного нам с Тропининым алфавита все же имелись. Из двух «и» я сохранил ту которая с точкой, а букву «н» оставил с наклоном, как в латинице (это впрочем иногда использовали и в кириллице). Не обошлось без компромиссов с собственными представлениями об эстетике. Мне очень хотелось выкинуть букву «Ы». Она фактически состояла из двух знаков, что жутко раздражало. Но тогда пришлось бы оставить вторую «и», а это внесло бы путаницу.

— Я просто хотел заиметь побольше букв одинаковых с латиницей. Это будет удобно в некоторых делах.

— В каких?

— Например, теперь ты можешь назвать свой дзайбацу, скажем, Алекс Тропинин Индастриз. И это будет иметь одинаковую аббревиатуру что на кириллице, что на латинице. А затем знай себе раскручивай бренд.

Тропинин кивнул. Не соглашаясь, но отдавая должное аргументации.

— Намучаешься ты со своими реформами, — только заметил он.

— Дело того стоит.

Между тем празднество шло своим чередом. Парни вернулись с серебром и не жалели его на лучшие угощения. Вино, виски, копченый лосось, оленина, медвежатина, мёд, фрукты, зелень. Атриум освещали лампы, свечи, факелы. В кадках стояли пальмы, экзотические растения, привезенные с Гавайских островов и Калифорнии, а в чаше фонтана стояла мраморная скульптура Афродиты, выходящей из пены морской. Для полноты картины не хватало разве что какого-нибудь джазового оркестра.

Роскошная обстановка посреди диких земель особенно впечатлила наших новых товарищей. Лёшка познакомил меня с Шарлем, настоящим французским дворянином, с Рашем и другими индийцами, а затем начал долгий рассказ.

По пути в Индию, экспедиция останавливалась на острове Бинтан, возле самого входа в Малаккский пролив. Переход от Оаху получился слишком большим. При серьезной поломке, внезапном изменении погоды, они рисковали остаться посреди океана без воды и припасов или искать источники на опасных берегах Филиппин, Китая, Вьетнама. Поэтому на обратном пути из Кантона, Лёшка договорился с капитанами подыскать подходящее место для остановки. После небольшого обсуждения они отказались подниматься вверх до Японии, как обычно поступали манильские галеоны и все, кто пересекал океан в восточном направлении — там на ревущих сороковых (хотя ревели они не так сильно, как южные сороковые) дули постоянные западные ветры. Капитаны с Тропининым решили спуститься вниз, то есть к экватору, чтобы там поискать подходящую станцию для будущих операций. Примерно на половине пути между Оаху и Островами пряностей.

Карты Южных морей восемнадцатого века были неточны, а то что наносилось точно давно осваивалось испанцами или голландцами. Поэтому Лёшка для начала собирался найти остров Науру, о котором в своём времени много читал, а в детстве, как многие мальчишки, высматривал на карте, мечтая на него попасть. Так что местоположение он приблизительно помнил.

— Где-то возле экватора, на меридиане Новой Зеландии, — усмехнулся Тропинин. — Чего уж проще?

Но Тихий океан, это вам не Садовое кольцо. На поверку оказалось, что определить точную долготу не удалось ни Яшке Рытову, ни Софрону Ныркову, а потому и спускаться к самому экватору они передумали. Там легко можно было попасть в зону штиля и надолго застрять. Вместо этого шхуны пошли севернее и обследовали большой архипелаг под названием Лас Каролинас. Хотя все эти рифы и островки формально принадлежали Их Католическим Величествам, были они столь ничтожны, что испанские колонизаторы и монашеские ордена даже не подумали обосноваться на них. А Тропинин всегда был готов подобрать то, что плохо лежит.

Продвигались они крайней осторожность. Наблюдатели забирались на мачты, ложились на бушприт, высматривая белые барашки рифов. А на ночь шхуны и вовсе отходили подальше от опасных вод. Две недели они прочёсывали восточные пределы Микронезии, пока не наткнулись на прекрасный остров Кусай. Европейцы его не знали, обнаружить остров мешали две гряды атоллов уводящих путешественника к северу подобно волшебной дудочке крысолова или прозаическим кусочкам колбасы профессора Преображенского. Но Тропинин проявил упорство и был вознаграждён.