Недвусмысленные намеки короля не на шутку встревожили князя Семена Олельковича. А что, если Михаил и впрямь переметнется на сторону Москвы? Коли такое случится – всем Олельковичам не сносить головы. Король измены не прощает. Своими опасениями князь Семен поделился со своим лекарем Захарией. После недолгого раздумья тот предложил послать вместе с князем Михаилом преданного человека, который будет сообщать в Киев обо всем, что происходит в Новгороде, и пришлет срочное сообщение, когда события примут нежелательный оборот. «Если господин прикажет, – с поклоном добавил Захария, – то в качестве такого информанта могу поехать я. Обставим это как торговую миссию, тем более что купцы-караимы давно хотели бы наладить торговлю с Новгородом».

Семену Олельковичу очень не хотелось расставаться со своим лекарем и советчиком, но, сообразив все обстоятельства, он вынужден был согласиться. Печально, конечно, что еврею он доверяет больше, чем родному брату, но от Михаила можно ожидать чего угодно, а расхлебывать кашу придется всем Олельковичам. Договорились, что на время отсутствия лекаря врачевать князя и готовить волшебное снадобье будет его помощник по имени Мойша Скаравей.

…Князь Семен не подозревал, что в то самое время, когда в парадном зале Верхнего замка король Казимир давал братьям аудиенцию, королевский врач и астролог Петр Гашовец имел беседу с Захарией Скарой. Прежде чем приступить к беседе, оба звездочета обменялись таинственными жестами и произнесли несколько загадочных слов по-латыни. Встреча длилась около часа, после чего собеседники расстались, вновь обменявшись таинственными знаками.

Весть о том, что Захария Скара отправляется вместе с князем Михаилом Олельковичем в Великий Новгород, произвела большое волнение в еврейской общине города Киева. На самом деле еврейских общин в городе было две – раввинистская и караимская. Слабо искушенные в иудейской вере киевляне называли раввинистов «евреи с пейсами», а караимов – «евреи без пейсов». Однако между общинами существовали и гораздо более глубокие различия. Раввинисты жили по правилам Талмуда, то есть закона устного, караимы Талмуд не признавали, доверяя исключительно Торе – закону писаному.

Хотя Захария Скара принадлежал к караимской общине, раввинисты посчитали нужным вступить с ним в переговоры. После продолжительного обсуждения совет общины поручил эту важную миссию ученому раввину Моше бен Якову, по прозвищу Моше Изгнанник.

…Караимское подворье находилось в Верхнем городе, недалеко от Жидовских ворот. За невысокой глинобитной стеной царила хлопотливая жизнь. Одни караимы таскали тюки с товарами, другие поили лошадей и верблюдов, третьи о чем-то спорили на своем гортанном языке. В глубине подворья виднелась караимская синагога-кенасса, расположенная алтарем на юг. В северной части кенассы виднелся зарешеченный балкон с отдельным входом для женщин, к храму примыкал дворик с виноградной беседкой.

Привратник в восточной одежде с кривой саблей на боку проводил гостя к жилищу Захарии Скары. В комнате лекаря царил полумрак. На полках вдоль одной стены тесно стояли книги – пузатые, в кожаных переплетах, явно дорогие. Вдоль другой стены – колбы, реторты, анатомические препараты, медицинские инструменты и астрономическая труба. Сам хозяин сидел за столом, перед ним лежали раскрытая Тора и узкие листы бумаги, заполненные загадочной цифирью.

Увидев гостя, Захария вежливо предложил ему сесть. Молодой расторопный помощник соорудил скромную трапезу: вино, козий сыр и баллы-бадэм – караимские пирожки с миндалем и медом.

Пригубив вина, Моше бен Яков начал издалека:

– Весьма наслышан о вас, ребе Захария. Вы много путешествовали, много повидали. Говорят, вы наизусть помните Тору, а небесные пути знаете лучше, чем свои карманы. И я хочу спросить вас, такого умного человека: почему наши общины враждуют? Да, между нами есть различия. Вы нарушаете заповедь, изображая на пасхальных лепешках солнце, луну и звезды. Ваш Иом-Киппур не совпадает с нашим. Вы празднуете Песах и Суккри лишь семь дней и не соблюдаете пост Эсфири. У вас свои синагоги, свой язык, своя одежда. Мы бедны, а вы богаты. У нас мелочные лавки и шинки, у вас большие капиталы и торговые обороты. Мы не любим войну, вы служите наемниками у королей. И все же я вас спрашиваю: разве это главное? Разве мы все не евреи? Разве мы с вами не верим в Единого Бога и не почитаем Тору?

– Давайте говорить начистоту, ребе, – с усмешкой отвечал Захария. – Меня не обманут ваш кроткий вид и ваш печальный взор. Вы называете нас еретиками и проклинаете в своих синагогах. Вы опутали евреев нелепыми запретами, которые сами придумали для того, чтобы повелевать. Вы – как узкое платье, которое сшито на всех по одной мерке. А мы превыше всего ценим личную свободу, и нам не нужны посредники для того, чтобы обращаться к Богу. У нас свой закон, и он зовется севел-ха-иеруша, то есть бремя наследия. Наш учитель Анан Бен Давид говорил: «Тщательно ищите в Торе и не опирайтесь на мое мнение». Да, караимы – храбрые воины, иначе нас давно уже не было бы на свете. Да, мы ведем большую торговлю, но мы не спаиваем народ в шинках и не даем деньги в рост под безбожные проценты.

– Каждый добывает свой хлеб как умеет, – возразил раввин. – Но я пришел к вам не для того, чтобы препираться. Караимы и раббаниты спорят уже пятьсот лет и никогда друг друга не переспорят.

– Что же привело вас ко мне, ребе?

– Совет общины встревожен тем, что у вас бывает много гоев…

– Что ж тут удивительного? – пожал плечами Захария. – Я врач, и это мои пациенты.

– Дослушайте меня! Мы живем в Киеве уже триста лет и научились ладить с русскими. Они не трогают нашу веру, мы оставляем им их заблуждения. И вот появляетесь вы и начинаете смущать гоев своими проповедями, отвращаете от их веры, высмеиваете их догматы. Зачем вы пытаетесь обратить христиан в иудаизм? Нам не нужны новообращенные прозелиты, от которых одно беспокойство, как от чесотки. Пусть они верят в Христа и Непорочную Деву, пусть молятся своим раскрашенным доскам. А мы должны сохранять чистоту крови. Только еврей по крови может быть истинным иудеем.

– Но гиюр[3] существовал еще во времена пророков! И ваш Талмуд разрешает принять иудаизм тем, кто признает все 613 заповедей Торы. А для караимов это вопрос выживания. Нас в мире осталось мало, у нас строгие брачные правила, запрещающие даже далекое родство жениха и невесты. Поэтому нам нужны прозелиты, нужна свежая кровь. Мы хотим вырваться из еврейского загона!

Спокойствие и выдержка начали изменять бен Якову. Огромным усилием он заставил себя сдержаться:

– Я взываю к вашему разуму и к вашему сердцу, ребе Захария. Вспомните, в какое жестокое время мы живем! Во многих странах приняты законы, под страхом смерти запрещающие обращение христиан в нашу веру. В Испании и Португалии свирепствует инквизиция. В Германии с евреев берут скотскую пошлину, ибо не считают нас людьми. В Польше и Литве евреев пока не трогают. Но король Казимир уже немолод, его сыновей окружают ксендзы и иезуиты, которые мечтают о том, чтобы изгнать нас. И мы не должны давать им ни малейшего повода. В противном случае это плохо кончится и для вашей, и для нашей общин. Для гоев мы все евреи. Вспомните, когда крестоносцы захватили Иерусалим, они перебили всех евреев, не разбирая караимов и раввинистов. И это может повториться снова!

Захария молчал, и бен Яков продолжал с еще большим жаром:

– Мы знаем, что вы едете в Новгород. В этом богатом городе нет свирепой инквизиции, нет ксендзов и иезуитов, ненавидящих нас. И когда начнется новый исход евреев, многие могли бы найти здесь прибежище. Вы можете открыть этот путь для тысяч наших единоверцев, но вы можете и закрыть его, поссорив нас с Русской церковью!

– Уж не путаете ли вы меня с Мешиахом, ребе? – усмехнулся Захария. – Ведь я всего лишь маленький человек.

– Но иногда маленький камушек может вызвать лавину, – ответил раввин.