— Да вот, странно что у Боливии птица — кондор.

Вася подивился неожиданным поворотам мысли Че, но тот показал не невесть как залетевшего в их места туканийо^[17], вертевшевго громадным клювом.

— Вот же. Видишь, крылья и спинка зеленые, грудь желтая, пояс красный…

— Как флаг Боливии? — догадался Вася.

— Точно. Отличный же символ, а не этот падальщик.

Птиц тем временем встопорщил перья на башке, отчего со своим шнобелем стал похож на безумного ученого и выдал пронзительный звук, похожий на скрип тележного колеса.

— Ну вот тебе и ответ, символ не может так противно орать, — весело пихнул Гевару в плечо касик. — Давай помозгуем, что дальше делать.

— Рейнджеры от нас не отвяжутся.

— Давай для начала решим, что делать с городской сетью и конспирацией. Таня может пропасть из Ла-Паса на неделю-другую?

— Наверное, но зачем?

Вася предложил сделать в одном из поселков, ни в коем случае не в лагере, краткосрочные курсы конспирации и поручить их наиболее опытным в этом деле людям — Габриэлю и Аврааму. Причем натаскать не только Таню, но и еще двух-трех человек, кто и так ее знает. Че возразил, что это остановит сеть да и опасно собирать столько ценных людей вместе, вне партизанской зоны. И вообще, зачем такие сложности?

— С такой городской сетью нам крышка. Даже если американцы не выучат эти чертовы батальоны.

— Ты слишком зациклен на конспирации, chico.

— Я учился у русских, у них слишком острые воспоминания о том, что бывает когда на ней не зацикливаются. Хочешь, расскажу? — заинтриговал Гевару касик.

Несколько историй из книжек Василия Егорова-старшего, когда небольшие вроде бы ошибки приводили к обширным провалам, а затем к арестам, пыткам и расстрелам, произвели на Че нужное впечатление. Так-то о Второй Мировой в Латинской Америке, в силу удаленности, имели общее представление — ну там, Сталинград, Аламейн, Курск, высадка в Нормандии, русские взяли Берлин — но вот частности, особенно цифры потерь и то, что творили немцы, из поля зрения ускользало. Че даже решил затребовать через Кубу воспоминания Медведева, Вершигоры, книжку Дробова… Вася чуть было не брякнул про «Учебник городского партизана» Маригеллы, но прикусил язык — а она вообще написана или еще нет? А вот самого Маригеллу неплохо бы пригласить в Боливию, о чем касик решил поговорить с Гильеном. А Че после некоторого осмысливания заметил, что через такую подготовку нужно прогнать не только Таню, а вообще всех, кто задействован в поддержке.

— Габриэль столько не вытянет, а Гильен занят в городе. Где твой контрразведчик, abuelito?

Гевара пропустил вопрос мимо ушей, потягивая горьковатый мате, но Вася был настойчив — хорошая внутренняя безопасность как бы не важней самой боевки.

— Чего ты боишься? Здесь и так уже человек тридцать кубинцев, одним больше?

Че слегка повернул голову, посмотрел искоса:

— Индейцы слишком отсталые. Не так, как в Конго, но все равно.

— И что?

— Боюсь, что может вырасти неконтролируемая сила, а нам нужен социализм.

А ведь это генетические страхи «испанцев», внезапно подумал Вася. Сто пятьдесят лет тому назад главной силой войны за освобождение колоний стали «местные» — индейцы и метисы, которые увлеченно резали испанских колонизаторов. Он помолчал, вспомнил прошлые разговоры и снова принялся убеждать:

— Помнишь, ты говорил про Монголию? Вы хотите вот так же, скачком, перетащить весь континент в социализм. А тут кое-где даже не феодализм, а родоплеменной строй.

— Вот именно. И как с вами делать революцию? — съехидничал Че.

— Так вопрос стоит не о том, делать или не делать революцию, а о том, кто успеет первым — американцы или мы. Американцы пока впереди и нужно любой ценой выбить континент из-под их власти.

— Пусть даже вместо них придут националисты?

— Да. Уже это будет сильнейшим ударом по США. А там и националистов перемелем.

— То есть жрать как слона, по кусочкам…

* * *

Хосе опустил бинокль — так и есть, чуть выше и правее за идущим на посадку «Скайтреном» Кржемидловского, летел следом серебристый «мустанг» с красно-желто-зеленым килем и ронделем ВВС Боливии.

— У нас гости, убирай всех, кто не в форме!

Засуетился Режи Дебре, главный хозяйственник Римак оглядел небо из-под руки, кивнул и отдал команды — шестеро партизан в армейке собрались у времянки строителей, остальные спрятались внутри, работяги из профсоюза нефтяников с интересом наблюдали за пантомимой. Хосе дошел до самого зеленого джипа, порылся в бардачке, нацепил фуражку и очки-капли, а затем подогнал машину поближе ко взлетке.

— Может, мне переодеться в строителя? — нервно дернул Хосе за рукав француз.

— Посиди пока во времянке. И спокойней, спокойней, нам еще с боем обратно прорываться.

Первым сел Кржемидловский, «мустанг» контролировал посадку, нарезая круги над полосой, так что до приземления истребителя поляк и аргентинец успели перекинуться парой слов.

— С полчаса как привязался, стоило мне от границы на север повернуть, — Болеслав снял фуражку и утер лоб. — Патрульный, наверное, начал сразу в Камири загонять.

— А ты что?

— Я ему показал, что горючки мало, — рассмеялся поляк, — и притащил сюда. Дальше уж ты сам разбирайся, но что он на базу настучал это к бабке не ходи.

— То есть у нас где-то час, а там могут появиться солдаты… Эй, быстро разгружаем!

Работяги, партизаны без формы и даже прилетевшие из командировки в Уругвай уважаемые люди кинулись таскать ящики и прочий груз.

«Мустанг» четко сел на полосу и подрулил к времянке, обдав всех выхлопом и резким запахом авиационного бензина. С лязгом отъехал фонарь, летчик, путаясь в ремнях, отстегнул парашют и выскочил на крыло, но потом ругнулся и полез в кабину за фуражкой. Приведя себя в презентабельный вид, спрыгнул на землю и подошел к Хосе.

— Капитан ВВС Лара! — резко козырнул пилот и несколько нервно осведомился: — Что здесь происходит?

— Лейтенант Уго Карденас, Второй департамент Генерального штаба, — несколько даже с ленцой ответил Хосе. — Здесь происходит то, о чем вам лучше не знать.

— Я требую объяснений! — взвился Лара. — Я уже доложил в Камири и я старше вас по званию, лейтенант!

Не в традиции вооруженных сил Боливии авиаторам совать нос в дела «зеленых», но после того, как генерал ВВС Баррьентос отправил в отставку командующего армией Овандо, летчики почувствовали себя на коне и частенько старались показать, кто в доме хозяин.

— Капитан, если вы так настаиваете, давайте хотя бы отойдем в сторону. Сержант, присмотрите.

Римак приложил руку к кепи, но вместо того, чтобы остаться на месте, шагнул следом, перехватив летчика за шею и зажав сонную артерию. Секунд через десять тело пилота обмякло и его аккуратно повязали.

Разгрузку и перекидывание привезенного в кузова машин завершили даже быстрей, чем в прошлые разы, Болеслав с бортмехаником не успели даже толком перекусить.

— Похоже, это был наш последний рейс сюда, — с сожалением сказал он. — Но если вы найдете другую площадку, я к вашим услугам. Люблю авантюрных парней!

Прощаясь с поляком, Хосе краем глаза следил, как «крадется» к самолету Дебре, получивший приказ обмотаться взрывчаткой и быть готовым в предстоящем бою лечь под танк. Точнее, Хосе приказал ему готовиться к смертельному бою, про взрывчатку и танк Режи насочиняет позже, оправдываясь в мемуарах. Француз запрыгнул на пузо в люк и червем уполз внутрь фюзеляжа, аргентинец пожал руку Кржемидловскому:

— Не боитесь, что на обратном пути перехватят?

— Полетим на восток, в Парагвае нас не ждут, а оттуда вдоль границ, метод проверенный. Do widzenia!

— Hasta luego!^[18]

Самолет пропылил вдоль полосы, легко поднялся в воздух и, качнув крыльями, скрылся на востоке. Привезенное уложили и раскрепили, группа расселась по кабинам и тут появились солдаты — джип с офицером и человек десять в грузовике.