«Радикальный дядя» — отметил про себя Вася, но отец Густаво на этом не остановился:

— Позволю себе процитировать команданте Эрнесто Че Гевару, который сейчас рядом с нами борется за освобождение Боливии: приток капитала из развитых стран на периферию является предпосылкой установления экономической зависимости. Этот приток принимает различные формы: предоставление займов на невыгодных условиях; инвестиции, которые подчиняют страну инвестору; почти что абсолютное технологическое подчинение развивающихся стран развитым; контроль внешней торговли страны международными монополиями; и, в крайних случаях, использование военной силы для поддержания эксплуатации.

Слушатели заволновались и по реакции довольно заметно разделились на две большие группы — чилийский священник Хосе и епископ Сан-Паулу Арнс, отец Карлос из Аргентины и сальвадорский иезуит Игнасио предпочитали мирные средства, для них союз с партизанами был возможен только вне вооруженной борьбы. А вот отцы Уго из Бразилии, Мануэль из Колумбии и Эрнесто из Никарагуа всячески одобряли перспективу разбить капитализму морду, желательно в кровь.

Мануэль вообще был последователем недавно погибшего в Колумбии священника-партизана Камило Торреса, а падре Эрнесто уже несколько лет поддерживал Сандинистский фронт национального освобождения и укрывал в своей коммуне партизан. Он вообще оказался решительным и радикальным малым — не просто учил индейцев поселка, а преподавал им марксистскую теорию.

Примирил стороны один из немногих не-клириков на встрече, чилийский профсоюзник Клотарио Блест, напомнивший, что есть разные страны и разные условия. Несмотря на свой почти семидесятилетний возраст, он представлял движение «Молодая церковь» и Всемирный совет мира.

«Ценный дед. Надо обязательно завязать знакомство, сторонники в Чили нам очень нужны».

Два дня докладов и обсуждений пролетели незаметно, уже к вечеру первого Вася перестал удивляться крайне близким если не к марксизму, то к левому радикализму взглядам и все разговоры к вечеру постепенно сливались в один общий гул.

…предпочтительным выбором в пользу бедных… я пришел ее исповедовать, а она мне в ответ «не говорите мне о Боге, я умираю с голоду»… необходим диалог между католиками и марксистами… социальная этика…

Наконец участники наговорились вдосталь и даже выработали некую общую платформу, которую распечатали помощники отца Луиса и раздали всем, включая Васю. Усевшись на пахнущий старым деревом подоконник, он развернул машинописные страницы:

Опираться на объективные данные, видеть национальную и международную перспективу.

Использовать научный метод познания и действия.

Сохранять приверженность революционным действиям против империализма и буржуазии.

Обновление церковь изнутри, ликвидировать ее связку с государством.

Осуждение капитализма, создание общества без эксплуатации человека человеком.

Солидарность с теми, кто борется за неотложные и глубокие изменения социально-экономических и политических структур.

Долой раскольнические маневры традиционных партий.

Военный бюджет — на защиту национального суверенитета, а не на подавление народной борьбы в интересах доминирующего меньшинства.

Союз народных борцов для создания революционного фронта.

Подкреплять критику конструктивными и положительными фактами.^[70]

Хрена себе, какие решительные. Да, теперь понятно, почему разнообразные эскадроны смерти убивали не только леваков, но и многих священников. Вася аккуратно свернул желтоватые листки и убрал во внутренний карман и только собрался пройтись по колледжу еще раз, как внизу, у ворот, куда вышла проветрится большая группа участников, скрипнули тормоза, раздались крики, хлопнула дверца и стартанула с пробуксовкой машина.

С нехорошим предчувствием он ломанулся вниз и застал полную растерянность среди гостей и своих «иезуитов».

— Что случилось???

— Падре Луиса втолкнули в джип и увезли!

— Blyat! — ругнулся Вася и рванул к воротам.

Вдали пылила в сторону от города машина похитителей. Вася сорвал проклятый воротничок и обернулся к ждущим его команды иезуитам.

— У кого мотоцикл?

Вперед выступил плотный парень в темном.

— Заводи, едем вдогонку! Остальные — сигнал по команде! Вперед!

Через полминуты он вскочил за спину мотоциклисту, новенький Судзуки Т-20 рыкнул мотором и помчался вдоль почти невидной в пыли железнодорожной колеи по проселку, который здесь именовали громким словом «шоссе».

— Не гони, они вряд ли едут быстрее сорока километров!

— Понял! Но я легко могу держать восемьдесят!

— Давай! Откуда такое богатство, кстати? — спросил Вася о мотоцикле.

— Семья небедная, — кратко объяснил водитель и не удержался похвастаться: — Это уже третий мотоцикл у меня.

Памятуя про Исабель, Вася не очень и удивился, тем более, что Гильен и Габриэль ручались за каждого из охранявших конференцию. Больше, чем социальное происхождение водителя, касика волновало, успеют ли они вырвать отца Луиса из лап неизвестных негодяев, прежде чем случится непоправимое. И тяжелое чувство все больше завладевало им — это ж надо так лопухнутся! Продумать оборону здания и совершенно не учесть такой коллизии!

Вася высунулся из-за спины водителя и подставил голову набегающему ветру.

— Не прижимайся, держись от них подальше!

— Понял! Они к озеру едут, там много богатых финок!

Через каких-то пятнадцать минут джип действительно свернул в сторону солидного дома прямо на берегу. Вася с водителем проехали дальше и остановились на перекрестке.

— Надо дать знать нашим.

— Вернемся на полкилометра, там стоянка лодок и есть телефон.

— Откуда знаешь?

— Семья небедная, — улыбнулся парень.

Они отзвонились в колледж и на дежурный номер, Вася оставил парня следить за финкой, а сам забрал мотоцикл и поехал за остальными. В прежней жизни он взял несколько уроков у своего приятеля-байкера и вот они пригодились нежданным образом.

Во дворе колледжа уже собрались около тридцати человек во главе с самим Гильеном. Вася кратко обрисовал обстановку и они вдвоем решили, что необходимо штурмовать дом прямо сейчас.

— Автобусы есть, люди есть, они нас не ждут. Да, будет тяжело без плана, но у нас десять «узи», — Гильен распахнул пиджак и показал висящее слева израильское творение, — да еще и с глушителями.

Второй мотоциклист с Гильеном укатили вперед, осматривать подступы, Васе досталось вести колонну из двух автобусов. Через полчаса все собрались на месте.

— Снаружи два часовых, ворота распахнуты, — докладывал Авраам. — Думаю, половину наших надо скрытно подвести к забору, а остальным въехать внутрь прямо на гондоле.^[71]

С половиной поступили по заветам Питера Блада — уложил на пол, проехали мимо финки на малом ходу с открытыми дверями, чтобы бойцы могли невидимо для похитителей соскальзывать в противоположный от дома кювет. Васю Гильен выпихнул из второго автобуса, не доезжая метров двести до объекта атаки, а приданому в сопровождение бойцу звероватого вида прямо приказал прострелить касику ноги, если он вдруг решит сунутся в бой.

Васю потряхивало от адреналина, когда он неотрывно смотрел на то, как автобус отъехал, докатился до ворот финки, повернул, встал у крыльца…

Вжух. Вжух.

Два часовых мягко осыпались на землю.

Из автобуса повалили бойцы.

Вскочили и побежали к забору лежавшие в кювете.

Вжух-вжух-вжух. Вжух-вжух.

Дзынь! — обрушилось стекло.

Бах! — глухо хлопнуло в доме ружье.

Вжух-вжух-вжух.

Штурмовая группа вломилась в дом, и без того тихий шелест «узи» стали почти не слышен.

Ш-ш-ш. Ш-ш. Ш-ш-ш.

Из задней двери выскочили двое и рванули вдоль берега в сторону Васи. Он только скосил глаза на своего стража — тот с видом «ну что тут поделаешь» пожал плечами и вытащил кольт с глушителем. Вася сделал то же самое и весьма вовремя — этим двоим надо бы не людей похищать, а ехать в Мехико и ставить там олимпийские рекорды скорости.