– Так что там происходит, снаружи? – повторил свой вопрос Старик, на всякий случай заползая ещё глубже под стол, за которым совсем недавно сидел один из его пленителей. Теперь в салуне не осталось ни души, исключая самого Старика. Ну и, конечно же, Ветра.

– Люди убивают. Один другого. Всё как обычно, ничего нового не придумали, – беспечно прошелестел в углу смятыми газетами бесплотный дух.

– И кто одерживает верх?

– Человек.

– А конкретнее?

– Мужчина.

Старик разочарованно возвёл очи к потолку и тяжело вздохнул. Элементаль порой с трудом отличал одного человека от другого и зачастую просто не мог понять, чего же от него хотят. А иногда Ветер просто ну… выпендривался. Сложность заключалась в том, чтобы различить, когда он действительно находится в затруднении, а когда попросту валяет дурака.

Высунув из-за столешницы руку, старый магус пошарил по неровной поверхности в поисках трубки и кисета. Обнаружив свои курительные принадлежности там же, где их оставил Леко, Старик с радостным причмоком утянул их к себе на пол. Расшнуровав мешочек, аккуратно достал щепоть высохших скрученных листьев табака и смял их, осторожно укладывая в чашечку трубки. Похлопав ладонями по карманам, контрактор достал коробок спичек. Затем, чиркнув фосфорной головкой о ножку стола, поднёс огонь к листьям кнастера22 и тремя затяжками раскурил свой калабаш23.

Прикрыв от удовольствия глаза, магус выпустил струю ароматного дыма. Мгновение блаженства не испортил даже звон разбитого стекла у него над головой. По-видимому, одна из шальных пуль всё-таки нашла свой путь сквозь окно салуна. Пошарив рукой среди осколков, живописным ковром устилавших полы заведения, Старик отыскал плоскую квадратную бутылку. Внутри посудины из жёлтого стекла призывно плескалась какая-то жидкость. Справедливо рассудив, что в баре это может быть только спиртное, Старик смело откупорил заткнутое пробкой горлышко. Принюхавшись, контрактор сделал небольшой опасливый глоток, и крепкий алкоголь приятно обжёг горло на пути в желудок.

В бутылке, слава пресвятой Саните, оказался вполне сносный кукурузный самогон. Похоже, несмотря на отвратительное начало, день имел все шансы стать удачным.

Гриссом ещё раз выстрелил. Вслепую, не особо целясь. Он лишь примерно придерживался направления, в котором секунду назад видел нечёткую, размытую в движении тень. Поспешив укрыться за одной из опор водонапорной башни, Гриссом нервно выдохнул. Запертый в лёгких воздух вышел наружу с каким-то странным сиплым скрипом, словно трущаяся о седло подпруга. Головорез бросил осторожный взгляд из укрытия. Улицы Вереры лживо пустовали. Кривоногая тень башни, похожая на стального паука, сейчас медленно вытягивалась в сторону от заходящего светила, предвещая скорое наступление ночи.

Откинув барабан револьвера, бывший лейтенант колониальных сил Пьярнанема Гриссом Дадж высыпал из камор отстреленные гильзы и принялся судорожно перезаряжать оружие. Возникшая заминка предоставила ему время поразмыслить над тем, что, черт тебя дери, только что произошло. Как так случилось, что они – ветераны, прошедшие всю Ликийскую компанию, уцелевшие в боях при Хуар-Кальентес, – так просчитались. Приняли грёбаного снайпера за обычного оборванца.

Гриссома пробрал озноб при воспоминании о моменте, когда голубые глаза мистера безвестного оборванца замерли на нем, прежде чем их обладатель выхватил револьверы со скоростью, которую сам Дадж считал не просто невероятной, а по-настоящему невозможной. Двигаясь стремительно, словно атакующий клинок, защитник плебса из Вереры первым же выстрелом от бедра прикончил Чаки. Капрал не успел даже поднять винтовку, не то что выстрелить в ответ.

Вторая пуля предназначалась самому Гриссому, и лежать бы ему рядом с капралом, если бы не Коготь. Верный верликон, натасканный защищать хозяина от любых угроз, справился с задачей, заплатив за это собственной жизнью. Вспомнив, сколько им с Когтем пришлось пережить вместе, Дадж от ярости заскрипел зубами. Кем бы ни был этот Никто, ему придётся заплатить за смерть любимца Гриссома. Уж он об этом позаботится.

Последний патрон как раз занял место в барабане и лейтенант со щелчком взвёл курок. Однако высовываться он не спешил, поскольку представления не имел, где сейчас находится безымянный ублюдок, с такой необычайной лёгкостью отправивший Чаки на тот свет. И, что более важно, не смотрит ли он сейчас на Гриссома Даджа в прорезь прицела.

«А ещё хорошо бы знать, куда запропастился этот недочеловек Тэнко?» – с раздражением подумал Дадж. Последний раз он видел колдуна, когда его чубарый поднялся на дыбы, схватив в грудь пулю, пущенную Гриссомом и предназначавшуюся наймиту верерцев. Раненый конь понёс шамана вглубь закоулков города и с тех пор Дадж его не видел, но сомневался, что Тэнко просто так дал себя прикончить. Эти грязные зверолюди на редкость живучи.

«Эх, была не была», – решился лейтенант и, выскользнув из-под опоры, опрометью бросился под защиту стен ближайшего здания.

Стрелок обогнул разлапистые заросли опунции и укрылся в тени низенького городского дома. Некоторое время у него ушло на то, чтобы перевести дыхание и восстановить контроль над телом. Разогнанный элодией организм сжигал мышечную энергию с утроенной скоростью, и чрезмерная активность приводила к быстрому истощению сил. Именно поэтому Стрелок не мог долго находиться в режиме «скольжения» и был вынужден делать остановки, чтобы отдохнуть. Бой и так сильно затянулся. Леко рассчитывал расправиться с бандитами ещё там, на площади, но треклятое чудовище спутало ему все карты. Теперь придётся охотиться за Усатым и хорагом по всему городу. Остаётся надеяться лишь на то, что они не прибегнут к методам старика Монфакона, обожавшего захват заложников как способ ведения переговоров. Подобные выходки всегда чреваты проблемами. Если всё обернётся скверно, ему, возможно, даже не заплатят. Эта мысль подстегнула наёмника. Пора действовать, тем более что эффект от приёма наркотика становился с каждым мигом всё слабее.

Первым делом ему нужно отыскать засевших где-то в городе бандитов. Вздёрнув стволы обоих мерсеров к небу и прикрыв глаза, Стрелок ушёл в себя. Мгновение концентрации, и он почувствовал, как глухо бьётся сердце, как странно, необычно дышит ветер меж домами, как солнце греет кожу. Нет. Отринуть лишние ощущения, полностью сосредоточиться на слухе! Собственное хриплое дыхание – лишь фантомный шум. Тихий плач ребёнка за стеной – отбросить, он не важен. Звон цепей висящих на часовне – всего лишь помеха, не обращать внимание. А это что? Скрип песка под подошвами сапог? Судорожные, удаляющиеся шаги со стороны банка. Вот оно, нашёл! Отделившись от стены, Леко лёгкой тенью выскользнул под последние жалящие лучи закатного светила.

Колдуны

«Он выковыряет ему ложкой глаза из черепа! Сначала вытащит один и покажет его хозяину, чтобы этот hachko wişs24 видел, как Тэнко его ослепляет! А потом он вскроет его тощую цыплячью грудь и сожрёт сердце, пока оно ещё не перестало стукать-биться! Он уже не синегубый детёныш, знает, как такое можно провернуть. Знает как заставить жертву жить как можно дольше», – так думал Тэнко, кипя от ярости. Зажимая ладонью простреленное плечо, хораг, хромая, обогнул сложенную из камней горловину городского колодца и добежал до узкого проулка меж домами. Тяжело опустился на корточки за брошенной повозкой. Затаился. Нога, на которую пришёлся вес упавшей лошади, застреленной под ним Гриссомом, немилосердно болела. Не так, конечно, как рука, которую пронзали тысячи кинжалов, но всё же ощутимо. Порадовать могло лишь то, что кости Тэнко остались целы. Выпавшая на его долю небольшая удача – маленький кусочек пудинга на огромном блюде с дерьмом.