– Не нравится мне тут, – прошелестел он, крадясь следом за Стариком, тихо перекатывая мелкие камешки на дороге. – Нас здесь не ждали. Не вижу ни детей, ни женщин – все прячутся по домам. Не с кем поиграть. Мне скучно, давай уйдём отсюда.

– Перестань брюзжать. Не думаю, что здесь нам что-то угрожает. В любом случае, мне нужна вода, – в ответ прошептал Старик, хлопнув рукой по пустой фляге на бедре.

– Я тебя предупредил, человек, – прогудел Ветер и недовольно качнул вывеску на бакалейной лавке, – я чувствую, что здесь опасно, но жизнь твоя и принадлежит только тебе. Мне какое дело, погибнешь ты или нет. На мою помощь не рассчитывай.

– В этом ты прав, жизнь лишь моя, – в ответ усмехнулся Старик, – и я точно знаю, что без воды в пустыне мне не выжить, а значит, мы остаёмся. По крайней мере, до тех пор, пока я не наполню флягу.

Неспешно перебирая кривыми ногами, магус вышел на центральную площадь, представлявшую собой небольшой округлый пятачок перед зданием городской ратуши. Выложенная неровными булыжниками – невиданной роскошью для столь убогого городка – круглая плаза больше всего походила на лысину монаха. В центре тонзуры2, точно посередине, красовалась сложенная из туфовых камней горловина колодца. К ней-то и направился Старик. Выбрав воротом цепь, на которой висело жестяное, изъеденное ржавчиной ведро, он нетерпеливыми глотками утолил мучавшую его жажду. Вода имела странный солоноватый привкус, но Старик уже давно перестал обращать внимание на столь незначительные мелочи. Не будь содержимое колодца пригодно для питья, местные уже давно бы вырыли себе другой источник, а этот засыпали мусором и песком. Благо последнего в пустыне хватало всем. Отстегнув с пояса флягу, Старик, наклонил ведро к горлышку и уже собирался наполнить посудину, когда над головой раздалось ворчание Ветра.

– Ну вот, началось, а я ведь тебя предупреждал, – проскрипел трубой водостока неуёмный Дух.

Услышав за спиной топот многочисленных ног, Старик оглянулся. Похоже, перед ним собрался почти весь город. Мужчины, женщины, старики, подростки, дети – все стояли, вооружённые чем попало: от вил до древних кремниевых ружей. Толпа полнилась и росла, молча стекаясь из многочисленных подворотен, улочек и проулков. Взгляды, которыми люди ощупывали непрошеного гостя, никак нельзя было назвать дружелюбными. Впереди всех шёл высокий мужчина в поношенном, полосатом пончо и широкополой шляпе. Размашистые поля акубры3 скрывали в тени верхнюю половину лица незнакомца, являя на свет божий заросший рыжеватой щетиной острый подбородок. Во рту молодчик с безразличным видом перекатывал соломинку из одного уголка губ в другой.

«Ветер, ты со мной?» – тихо позвал своего спутника старый магус, но спесивец не ответил. Шумя флюгерами, он носился где-то среди окрестных крыш, предоставив напарнику разбираться с возникшими проблемами самому.

Делать было нечего. Стараясь сгладить повисшее в воздухе напряжение, Старик улыбнулся и обратился к стоящим перед ним горожанам со старой как мир формой приветствия пустынных дервишей.

– Обильных дождей и доброй еды вам, amosás4.

Ему ответило всеобщее молчание. Лица местных жителей, большинство из которых принадлежали к метисам, были неприветливы и откровенно злы. Незнакомец, шедший первым, выплюнул соломинку и одарил Старика взглядом светло-голубых, выцветших на солнце глаз: холодных, как изломы льда на заполярном взморье. Откинув полу пончо, он демонстративно положил ладонь на рукоять одного из мерсеров, висевших у него на поясе.

– Не делай глупостей, дедуля. Это мой искренний тебе совет, если хочешь жить, конечно, – протянул он низким хриплым голосом, столь же холодным, как и его глаза. Голосом, наполненным скрытых нот и тембром, не оставляющих сомнений в том, что его обладатель шутить не расположен.

Старик в своих скитаниях достаточно часто встречал бандитов, наёмных убийц и охотников за головами, так что ещё одного представителя оных опознал безо всякого труда. А потому немедля внял совету голубоглазого. Стараясь не делать провоцирующих движений, он медленно поднял руки вверх. Забавляло Старика сейчас лишь одно. Судя по всему, Ветер в своих суждениях ошибся. Похоже, в этом забытом, покинутом благодатью месте их всё-таки ждали.

Стрелок

Городской салун, который снаружи выглядел, как запертый в музее медленно распадающийся на части скелет доисторического чудовища, изнутри оказался ничуть не лучше. Колченогие столики, в большинстве своём сломанные, сиротливым гуськом ползли в направлении барной стойки. За грязным прилавком громоздились полки, заваленные пустыми бутылками и осколками стекла.

У противоположной от бара стены ютилась крошечная сцена, сколоченная из обшарпанных, потемневших от времени досок. Ветхое дерево пестрело пятнами неизвестного происхождения и дырками от жуков-древоточцев. Примыкая к убогим театральным подмосткам обездоленной сироткой, в углу сцены притулилось обросшее паутиной пианино. Покосившийся инструмент взирал на посетителей из тени, хищно скаля жёлтые клавиши зубов. Он словно собирался укусить за руку любого, кто осмелится к нему прикоснуться.

Довершал картину запустения набившийся во все щели пустынный песок.

Судя по окружающей обстановке, жители городка не часто веселились, предпочитая выпивке и пляскам непосильный труд. Стрелка всегда удивляло их рьяное желание гнуть спины от заката до рассвета в попытках вырвать крохи урожая у неблагодарной, пропитанной отравой почвы. Здешние земли всегда были скудны, а теперь, после затяжной войны, стали ещё и ядовиты. По мнению Леко, гораздо проще было бросить это место, перебравшись в более благоприятные края. С другой стороны, после того как Пьярнанем спустил на Триморию своих гигантов, а тот ответил налётом флота парящих крепостей, таких мест на континенте почти не осталось. И горожане, похоже, это хорошо понимали.

Несмотря на запущенность, сейчас салун был заполнен до отказа. Мужчины, женщины и дети набились внутрь, желая узнать, что будет дальше. Их сосредоточенные лица сковало болезненное напряжение и что-то ещё… Какое-то неясное чувство, совсем не похожее на простое любопытство.

– Не думаю, что старый хрыч принадлежит к их шайке, – сказал Стрелок, кивнув в сторону сидящего на скамейке Старика, руки которого стягивала пеньковая верёвка. Полноватый лысеющий мужчина с седой курчавой бородой и кожей, загоревшей до кирпично-красного цвета, не выглядел опасным, но кто его знает… Внешность порой бывает весьма обманчива.

Мигель – местный ранчеро и по совместительству мэр городка – наморщил узкий лоб. После долгого раздумья он кивнул, соглашаясь со Стрелком. Ранчеро всё ещё не доверял Леко и не скрывал этого. Наёмник, в свою очередь, делал вид, что не замечает подозрительности землевладельца. Подобное негласное соглашение устраивало обоих. Пока что.

– Итак, давай-ка посмотрим, что у него было при себе, – бросив на связанного странника косой взгляд, наёмник уселся напротив и вывалил содержимое сумки магуса на стол. Ловко орудуя ладонями в беспалых перчатках, он принялся перебирать раскиданные вещи.

– Так, что тут у нас. Несколько монет. Жалкие медяки, не наберётся даже с полреала. Очки для чтения, сломанные. Кисет и трубка. Бритва, осколок зеркала, помазок, обмылок. Кусок сыра, половина недоеденной лепёшки да кукурузный початок, жёсткий, как железо. А это что? Любопытно…

Стрелок повертел в руках тяжёлую книгу в омеднённом переплёте. Зелёные от патины корки фолианта были стянуты хитроумными защёлками. Обложку украшали искусная гравировка и крупный камень хризолита. Название труда, размещённое под самоцветом, кривилось замысловатым унциальным шрифтом, да ещё и на латине5.

– «Ore elementum»6, – без запинки прочёл заголовок Леко, чем вызвал удивление во взгляде Старика. Магус не рассчитывал повстречать на диком пограничье человека, владеющего мёртвым языком.