Трое.

Не так уж много. С поддержкой местных он одолеет их в два счета, каковы бы ни были сила и умения бандитов. Похоже, это будут самые лёгкие деньги в его жизни.

Откинув пóлы пончо за спину, Леко поправил поясной ремень, ослабив пряжку так, чтобы обе рукоятки мерсеров легко ложились в ладони. Крутанул головой, разминая шею. Несколько раз сжал и распрямил пальцы, затем достал из потайного кармашка в перевязи небольшую зелёную капсулу и сунул её в рот. Зубы легко раздавили неплотную оболочку пилюли, и по нёбу тут же растёкся горьковато-терпкий вкус элодии.

Для дышащей в затылок толпы горожан его манипуляции наверняка выглядели забавными, но Леко было плевать на это. Главное – правильно настроиться на предстоящую схватку. Присев на корточки, Стрелок закончил ритуал подготовки к бою, зачерпнув с дороги горсть пыли. Седой прах, в который в конце концов обратится всё сущее на свете, резво потёк меж пальцев. Растерев его в ладонях, Леко ощутил, как тело заполняет холодная умиротворённость. Как голова проясняется, а чувства многократно обостряются. В преддверии драки так случалось с ним всегда, даже если он не использовал наркотик. На поле боя нет места сомнениям и неуверенности. Проявить слабость – означает умереть. Наконец-то, почувствовав себя во всеоружии, Стрелок встал. Приготовления были позади, и осталось самое паскудное в его работе – ждать.

Мутно-серое пятно на горизонте постепенно росло, разделившись на три смазанные тени с нечёткими краями. Через несколько минут они обрели резкость, глубину и форму. Под цокот подков о твёрдую, как камень, почву всадники въехали на улицы Вереры.

Все трое бандитов были мужчинами. Все при оружии. Все в длиннополых армейских плащах, хорошо защищавших человека во время песчаных бурь, ставших настоящим бичом этих земель после войны. Сидя в сёдлах безупречно и осанисто, троица гарцевала, словно на параде. Воинская муштра кавалеристов чувствовалась в них за милю. И всё-таки, несмотря на общую схожесть, один из головорезов выделялся сильнее остальных. Одетый в саржевую жилетку и широкополую шляпу с приколотым к тулье краем, он обладал круглым, заносчивым лицом, украшенным отвислыми усами пшеничного цвета. На его плече сидело что-то, что Леко издали принял за птицу. Но он понял, что ошибся, как только лучи заходящего солнца заиграли всполохами на медных сочленениях и проводах, опутывающих тело орнитоптера. Магически оживлённый механизм, словно заметив внимание Стрелка, расправил крылья и издал протяжный скрип, резанувший по ушам противной какофонией тонов. Подобные штуковины использовали в регулярных войсках Пьярнанема для быстрого доставления депеш и проведения разведки. Слишком маленькие, чтобы нести серьёзный груз, они, тем не менее, являлись превосходными шпионами.

Пернатая машина была не единственной чертой, отличающей усатого головореза от других. Если его товарищи ехали на лошадях, то он восседал на верликоне. Леко уже доводилось сталкиваться с подобными чудовищами на войне и он всегда с содроганием вспоминал эти моменты.

Странная зверюга в холке не уступала першерону18. Несмотря на дюжий рост, строением тела она больше походила на борзую, к тому же такую, которую нерадивый хозяин вознамерился заморить голодом. Тощие суставчатые лапы переходили в изогнутое дугой тело, на котором с помощью хитроумной упряжи крепилось кожаное седло. Специально загнутая лука была устроена так, чтобы при скачке не натирать подвижную шею монстра, которая оканчивалась вытянутой, острозубой головой.

Насколько Стрелок знал, верликоны были всеядны. То есть, буквально пожирали всё, что попадало к ним на зуб. А уж человеческое мясо клыкастые скотинки и вовсе считали изысканным деликатесом. Именно поэтому в большинстве стран разведение чудовищ не просто считалось дурным тоном, а строжайше запрещалось. Человек, оседлавший подобную плотоядную бестию, несомненно, произвёл бы неизгладимое впечатление в любой цивилизованной части света, где бы ни появился. Но даже восседай Усатый верхом на дряхлом хромом муле, Стрелок без труда распознал бы в нем вожака этой небольшой стаи. Рыжего бандита выдавали командирские повадки, офицерская выправка и, главное, – глаза. Жестокие, властные и злые. Глаза человека, привыкшего отдавать приказы. Человека, для которого жизни других не стоят и выеденного яйца. Такой будет с удовольствием смотреть на агонию живого существа и улыбаться.

Вся тройка под мерный перестук копыт въехала на площадь и остановилась шагах в пятидесяти от Леко. Усатый склонился и почесал длинную гривастую шею велрикона, старательно следя, чтобы ладонь не оказалась в опасной близости от пасти зверя. Даже приручённые, эти животные оставались чертовски агрессивны. Потревоженный орнитоптер на плече бандита принялся возмущённо квохтать и перебирать ногами-манипуляторами, устраиваясь поудобнее.

– Ты кто такой? – негромко проронил головорез, продолжая трепать пальцами жёсткие копны цвета ржавой стали.

– Моё имя тебе ничего не скажет. Гораздо важнее, почему я здесь. По какой причине.

– И что же это за причина, господин Никто? – Усатый перестал поглаживать шею отвратительной твари и зверь, щёлкнув пастью, раздосадованно блеснул черными, выпуклыми шариками глаз.

– Вы и есть эта причина, – пересохшими губами сказал Леко, ощущая, как элодия вяжет во рту, вызывая острое желание сплюнуть. Но он не собирался попусту переводить бесценное снадобье. Через силу сглотнув неприятное послевкусие, Стрелок продолжил: – Мне пообещали неплохие деньги за охрану города, и я намерен полностью их отработать. Так что берите ноги в руки и убирайтесь. Вам здесь делать нечего.

– А иначе?

– А иначе кому-то станет очень плохо, – Леко выдал одну из своих самых мерзопакостных ухмылок, от которых у простых людей бежал мороз по коже. Впрочем, главарь бандитов даже бровью не повёл, продолжая разглядывать Стрелка с видом аристократа, наступившего в бальном зале на дерьмо.

– Ты что, собираешься нас уделать? Похоже, у тебя полно самоуверенности, сombre19, вот только мозгов явный недостаток, – подал голос один из приближённых Усатого, тощий тип в смешной шляпе-котелке, сбитой на затылок. Такой манер ношения головного убора оставлял непокрытой большую часть головы субтильного бандита и не сказать, что очень ему подходил. Лоб тощего, блестевший высокими залысинами, испещряли тонкие полоски шрамов, которые могла оставить только мелкая шрапнель. Линии рубцовой ткани пересекали друг друга, образуя несимметричную сетку, и делали голову бандита похожей на мяч для игры в тлачтли20.

– Судя по отметинам, это в твою черепушку их удалось собрать не так уж много. Видимо только то, что удалось соскрести со стен, – парировал Леко. – Но, думаю, считать ты не разучился. Вас всего трое, в то время как нас – в десять раз больше.

– Ты в этом уверен? – скептически поднял бровь Усатый. Орнитоптер на его плече снова расправил крылья и что-то проскрипел. Что-то, очень похожее на смех. Отшлифованная линза, закреплённая в месте, где у нормальной птицы должна находиться голова, вперилась стеклянным взором в Леко.

Почувствовав неладное, Стрелок медленно обернулся, стараясь не выпустить из поля зрения головорезов. Толпа, покинувшая вслед за ним салун, растаяла, как снег в июльскую жару. Исчез даже Мигель, в мужестве и решимости которого Стрелок не сомневался… до этого самого момента.

Поняв, что рассчитывать придётся только на себя, Леко тихо выругался сквозь зубы. При этом, когда он снова посмотрел на троицу, лицо его сохраняло видимую невозмутимость.

– Похоже, ситуация несколько изменилась, не так ли, господин Никто? – всё таким же тихим голосом спросил Усатый, явно не рассчитывая получить ответ.

Ошрамованный сопроводил замечание своего начальника издевательским гоготом.

– Ну, не в бровь, а в глаз, Гриссом. Всегда-то ты знаешь, куда воткнуть меткое словцо! Скажи, Тэнко?