Литмир - Электронная Библиотека

– Может, пройдем в мой кабинет и начнем работу? – в два глотка расправившись с кофе, неожиданно предложил Власов.

– А это удобно? – невольно посмотрела я в сторону «просто Дарьи и Надежды».

– Мне – удобно, – впервые непривычная жесткость прозвучала в его голосе.

– Зачем они тогда вам, если вы так…?

– А зачем елочные украшения или красивые шторы на окнах?

– Ну, скажите еще – комнатные собачки.

– И комнатные собачки, – даже не улыбнулся Власов, – они не против, поверьте. Еще вопросы есть?

Я прищурилась и внимательно посмотрела на него. Что-то в его лице сказало мне, что он действительно ответит сейчас на любой вопрос. Ну, почти на любой.

– А… ваша жена, где она? Я познакомлюсь с ней? Даже ваш разговорчивый друг только хмыкнул в ответ на этот вопрос.

– Ну и правильно сделал, – и это было все.

А я поставила первую «галочку» в своей памяти.

Когда мы выходили из столовой, чей-то взгляд как будто ожёг мне спину. Я хотела было оглянуться, но Власов небрежно сказал:

– Не обращайте внимания.

«Вот это интуиция! Будь внимательной и осторожной», – посоветовала я сама себе. «Вот-вот, а то расслабилась, эта самая… во дворянстве, – ехидничало мое внутреннее вреднючее «я», – давно ли на рынке стояла с обветренными руками». «Недавно, – согласилась я, – утром, но ведь могу я себе позволить немного расслабиться и отдохнуть!». «Не можешь, – был жесткий ответ, – отработаешь – тогда и отдохнешь!».

– И то правда, – согласилась я, не заметив, что разговорилась вслух.

– Что – правда? – удивленно остановился Власов.

– Никогда не стоит оглядываться, надо помнить сказки, оглянешься – окаменеешь, – не растерялась я, а про себя подумала, кто же это так жег своим взглядом наши спины? «Просто дамам» – это явно не по силам.

– И библию.

– Вы знаете библию?

– Знаю, но понимаю – не всё. Но про Лотта и его жену – знаю. Перечитывал не раз.

– И?

– И, однако, вы здесь.

Я только удивленно подняла брови, я действительно ничего не понимала.

– Я хочу оглянуться назад и записать, чтобы никогда не забыть уже.

– Оглянуться на свою жизнь? – наконец-то догадалась, а внутри себя ругнулась: надо же быть такой дурой, чтобы сразу не догадаться, что богатый дядька, нувориш русского производства задумал написать мемуары. А самому то ли некогда, то ли дара литературного нет. Хорошо хоть трезво оценил свои способности. А то бы книжные полки украсились еще одним «мэканьем и бэканьем» о том, как можно «честно» заработать начальный капитал. Если он думает, что я помогу написать ему сказку времен малиновых пиджаков, то он ошибается. Врать я не буду. Или буду писать правду или…. А потом я с грустью подсчитала, что аванс отработаю на своем рынке лет эдак за двадцать. Ну и что! Двадцать, так двадцать! Еще не совсем старуха буду….

– Не на свою. На жизнь совсем другого человека. Совсем другого. Но я не хочу его забывать, – разрушил мои умозаключения Власов, – начнем?

Я и не заметила, что мы уже находимся в его кабинете, и он подает мне толстый красивый блокнот и фантастический набор ручек.

– Мне не нужно повторять, почему именно на вас я остановил свой выбор?

– Не нужно. Но меня смущает…. Я могу переодеться?

– В этом нет нужды, потому что меня ваш наряд – не смущает. У меня для вас час времени.

Опять эти жесткие нотки. Ну и фиг с тобой, если ты не видишь во мне женщину, то и я не буду видеть в тебе мужчину. Давай, колись, толстосум, что там тебе спать спокойно не дает…. Но ни напускная грубость, ни несвойственный мне цинизм не помогли. Сердце мое колотилось от предчувствия проникновения в тайну. А тайны я любила больше всего в своей профессии. Невольный озноб заставил меня поежиться. Как будто мне предстояло набрать побольше воздуха и прыгнуть с обрыва, на дне которого ждали то ли пушистое облако, то ли вкопанные в землю колья. И сейчас я этого тоже не знала, была полна азарта, даже щеки зажглись давно забытым румянцем.

– Вы как хищница на охоте, – пристально оглядел меня Власов, – но вам идет.

И я опять зачем-то почувствовала себя женщиной. «Забудь, забудь, ты – журналист, и это все, что ему нужно от тебя», – твердила я себе, но понимала, что помаленьку-помаленьку мое сознание втекает в лабиринт отношений, которые мне до сих пор были неведомы. Я знала, что сказки про Золушку – не для меня. На то они и сказки. И что мое самолюбие никогда не смирится с судьбой «просто Дарьи и Надежды». Представляете – «Просто Дуня»! Ужас!

Внезапно я поняла, что Власов уже давно стоит ко мне спиной, и взгляд его, скорее всего, направлен в никуда. Потому что перед ним было окно, выходящее в зимний сад. И там была темень. Такая густая и черная, что казалась краем вселенной, где не было даже звезд.

– Егор. Его действительно звали Егор. Поверьте, я не придумал это имя. Говорю это для того, чтобы вы знали – история Егора не придумана. Итак, он помнил себя с такого возраста, когда большинство детей еще не осознают себя. Помнил мать, отца и еще собаку. Она казалась ему большой. И все казалось большим, ведь он сам был еще так мал. И еще он помнил счастье беззаботности.

Меня поразила обдуманность каждой фразы Власова. Видимо, все, что он говорил сейчас, Юрий Сергеевич давно вынашивал в своем сознании, вспоминал, раскладывал по полочкам, редактировал. И сейчас можно было записывать каждое его слово, каждое предложение, и ничего не менять в них. Его рассказ был так безупречен по стилю, что потом, когда я «набивала» его, мне приходилось всего лишь пользоваться своей памятью. А она у меня работала, как хороший диктофон.

Итак, работа началась. И сначала она больше походила на работу обыкновенной стенографистки былых времен. У меня даже мелькнула мысль, не предложить ли Власову диктовать мне в моей комнате, это сократило бы время работы. Но потом я поняла, что это сократило бы время моей работы, а для него это было бы совсем другим занятием. Ведь он – не работал, он – делился со мной. Именно со мной, это я поняла гораздо позже, когда стала анализировать его поведение. Когда он рассказывал о Егоре, он то и дело останавливался, смотрел мне в глаза, как будто ища сочувствия, а иногда, наоборот, отворачивался и опять смотрел в непроглядную темень. Что он видел там, о чем не хотел забыть…? Ведь детство у человека, про которого был его рассказ, было нормальным детством обычного мальчика советских времен. Всем бы такое!

Глава 2

Егор, как и всякий любимый родителями ребенок, не сознавал своего счастья. Естественные в своей нежности отношения любящих друг друга супругов, здоровый красивый мальчик, родившийся, когда родителям было уже далеко за тридцать, обеспеченный быт – добротный, без излишеств – что еще нужно, чтобы ощущать себя счастливым мальчишкой? Немного позже Егор понял, что нужно еще быть уверенным в своем будущем, но тогда и будущее казалось ему таким же непременно счастливым, потому что он верил – рядом всегда будут родители.

Отец много работал, домой приезжал за полночь, но Егорка непременно просыпался, чтобы вместе с благословенным поцелуем вдохнуть щипучий запах табака и усталости.

Самыми счастливыми ему запомнились дни отпуска отца. Он каждый год упорно увозил семью в далекую Зиньковку, по непостижимым причинам предпочитая всем южным морским санаториям и подмосковным дачам эту глухую деревушку. Брянщина в те годы была благословенным краем, который не знал еще варварской вырубки сосновых боров, и когда еще не случилось несчастья с Чернобылем. Там у отца был дом, то ли купленный по случаю, то ли снятый внаем, Егорка по юности лет этим вопросом не интересовался.

С утра, стараясь не разбудить мать, они выбирались через окно мансарды на балкон, потом по крутой наружной лестнице спускались во двор, и вот он – простор. Десять минут ходу, и маленькая река открывалась их взору. Она действительно была маленькая, но ее сильное течение и буруны показывали, что и с ней шутки могут быть плохи. Особенно в одном месте, под самым крутым обрывом, там стремительная воронка ни на миг не останавливала своего вращения, как будто зазывая нырнуть в нее, покружиться и… утонуть. Каждый раз, проходя над обрывом и этим страшным водоворотом, Егорка поеживался и невольно хватался за отцовскую руку. Он плохо еще плавал и боялся водного течения. И все-таки они с отцом были счастливы и рекой, и мелкими пескарями, щедро ловившимися на их нехитрые снасти.

6
{"b":"858401","o":1}