Быть может, я просто сошла с ума? Безумна или нет, нужно как можно скорее уходить отсюда.

Руки дрожат то ли от холода, то ли от нарастающей паники. Моя одежда и внешность выделяется среди прохожих.

Пора сделать то, что я умею лучше всего.

Плакать.

Издаю нервный смешок, запуская пальцы в волосы.

Пора затеряться.

Откопав в потрепанном сундуке брючный костюм пепельного цвета, натягиваю его поверх своей одежды. Штанины пришлось закатать и запихнуть в кроссовки. Небольшие пуговицы едва поддаются окоченевшим пальцам и с трудом попадают в петли пиджака. У самой двери хватаю бесцветный плащ с рогов. Дверь позади меня закрывается без единого звука, будто ей было не от чего предостерегать меня за пределами ветхой лачуги.

Весна весной, но вчера было нестерпимо жарко, а сегодня лужа перед порогом покрылась льдом. Хватаю черенок, приставленный к заиндевевшей бревенчатой стене.

Теперь у меня есть оружие.

Мышцы отзываются ноющей болью при каждом шаге, но я заставляю себя двигаться вперед. Крадусь между бедными и кособокими сельскими домами с несвойственной мне сноровкой, с легкостью скрываясь от редких прохожих за сараями и в тени плетёных заборов из ивовых прутьев. У меня уходя часы на то, чтобы преодолеть одну улицу за другой. Солнце стояло уже высоко над головой, сокрытое от глаз мутной пеленой светло серых облаков, когда я наконец обошла последние дворики и вышла в поседевшее инеем поле. Трава серая и пожухлая, напоминает космы ведьмы из моего сна. Грунтовая дорога – две глубокие колеи.

Три проблемы в стране – дураки, дороги и потерявшиеся дураки на разбитой дороге.

На пустыре ничего кроме камней и редких чахлых деревьев, покрытых слоем прозрачного, будто стекло, льда. Никогда не видела ничего подобного. Небо, затянутое бесцветными тучами, плавно перетекает в тропу. Будто у моего пути больше нет конца. Пальцы в кроссовках замерзли быстрее, чем я рассчитывала. Холодный ветер скользит толкает в спину, проникая под плащ. Ноги так и норовят разъехаться в стороны. Опираюсь на черенок, чтобы не убиться, когда в очередной раз поскальзываюсь на ровном месте. Секунды растягиваются в минуты, а те в мучительно долгие часы. Конца моего пути действительно не было. После нескольких часов ходьбы все, что меня ждало – это обрыв, за небольшой плетеной оградой. Местами пологий, в других настолько крутой, что более походит на шершавую каменную стенку, нежели горный спуск. Черный камень, заключенный в объятия блестящего льда, исчезает в дымке.

Как далеко земля?

Сердце трусливо сбегает в пятки. Поднимаю глаза, чтоб высмотреть хоть что-то на горизонте, но и там меня ждала лишь бледная пустота. Абсолютно серое ничего. Мир исчез в густом тумане.

Теперь я одна. Одна на краю мира.

–Эй, ты кто такая? Чего забыла на границе?

Слышится мужской голос позади. Оборачиваюсь, отскакивая от пропасти. Трое мужчин в алых одеждах сжимают ружья с плеч. Одетые в одинаковую форму, напоминающую балахон, незнакомцы даже не пытаются казаться дружелюбными. Как я могла пропустить их на таком открытом пространстве? Самый нетерпеливый шагает вперед, направляя раздвоенное серебристое дуло на меня.

Одна на краю мира. Мертвая.

– Дружина истинного князя Западного, Кегала Крупского.– представляется самый старший. На вид ему неплохо так за сорок. Серые глаза мечутся между мной и его подельниками. Отступаю.

Бред какой-то… Какие к черту князья…Кегли?

Мужчины, как один, медленно двигаются навстречу. Они шагают нога в ногу, рассредоточиваясь. Окружают. Их можно принять за братьев. Усатые, в высоких меховых шапках. Я как будто оказалась в фильме с, несомненно, отвратительной актерской игрой.

Дураки, возомнившие себя дружинниками при князе, наигранно злы. Хмурые настолько, что густые выцветшие брови едва ли не смыкаются в одну мохнатую гусеницу на переносице. Они кричат друг другу короткие фразы, зачастую не имеющие никакого смысла. «Берите дуру с печи, пока она тепла», «Она могла пройти сквозь пещеры с Диких Земель и потерялась» и «В Соли за её тщедушную тушку не дадут и семи серебряников».

Солнышки, рубли – валюта мира. Какие к черту серебряники?

Смеюсь. Кризис больно ударил по карманам, отбив всякое желание шутить о экономике. В ней, как и в истории, я ничего не смыслю.

Еще один шаг. Язык будто прилип к небу, не позволяя мне выдавить из себя ни слова.

Да и что я скажу? Всем привет, меня зовут Инесса и я так лихо обнесла склад, что очнулась от дома за три пи…

Нет. Лучше молчать.

Холодный ветер пробирает до костей. Отступать больше некуда. Слёзы сдавливают горло не хуже веревки.

– Кто ты? – повторяет один из незваных гостей, и меня прорвало. Слова полились сами, сумбурно и без остановки.

– Не знаю, как сюда попала. Я из столицы. Я…я…я не знаю, как я здесь оказалась. Тут все такие странные. Я не местная. Я не знаю где я и я хочу домой. Мне нужно домой, понимаете?

– Пора заканчивать это представление.

Двое перезаряжают ружья, пока самый старший рывком бросается ко мне. Трава скрипит под его ботинками. Раскинув руки в стороны, мужчина настигает меня на краю обрыва.

Мгновение. Такое долгое и такое быстрое одновременно.Земля уходит из-под ног, и я падаю в бездну.

Я не хочу умирать. Я не хочу умирать!

Перед глазами раскидывается безжизненное серое небо. Холодный ветер свистит в ушах и раздувает плащ, словно парашют. Воротник больно хлещет по лицу. Туман висит кусками сахарной ваты на небольших выступах в скале.

Всё замерло, а я наблюдаю ускользающие сквозь пальцы последние секунды жизни.

Переворачиваюсь на бок и едва успеваю обхватить руками голову, прежде чем приземлиться. Падение прерывается мерзким хрустом. Не чувствую земли под собой. Есть только боль, окутавшая все тело. Хватаю ртом морозный воздух, но не могу сделать вдох. Легкие горят, но с губ не слетает ни звуков, ни облачков пара. Скатываюсь с выступа и вновь меня подхватывает ветер. На этот раз падение совсем недолгое. С размаху бьюсь о склон и качусь вниз вперед ногами. Снег и мелкие льдинки летят в лицо и царапают щеки. Плащ скользит по наледи и из груди вырывается протяжный крик, наполненный ужасом. Поворот. Еще один. Я ненадолго подлетаю и вновь жесткая посадка. Все повторяется, снова и снова.

Вечные американские горки. Что ждет меня в конце этого сумасшедшего пути? Смерть?

Жмурюсь и последнее, что чувствую – снег в рукавах и жгучую боль в пояснице. Потом – темнота.

***

Просыпаюсь. С трепетом замечаю, что больше не двигаюсь. С трудом открываю глаза. Мир раскачивается, словно вагон в метро. Поле. Пустое и безжизненно белое. К горлу подступает тошнота. Присматриваюсь к размытому пятну в паре метрах. Сердце неприятно шумит в ушах. Меня не мучает страх или паника. Скорее, неприятное удивление и пустота...? Мужчина, представившийся дружинником, лежит повернутый заиндевевшим лицом ко мне. На посиневших губах застыла тонкая струйка крови.

Он мертв. А я нет.

Кряхчу, переворачиваясь на спину. Каждое движение неловкое и неповоротливое. На до мной нависает иссиня-черная груда обледенелых камней. Если бы гора была живой, то она бы удивилась не меньше меня.

Я жива.

Смех вырывается из груди, пока по щекам ручьём бегут слезы. Жгучая боль сковывает ребра, не позволяют сделать глубоко вдохнуть.Приходится довольствоваться тяжкими и короткими вздохами, поднимающими за собой клубы густого пара.

Этого просто не может быть. Я выжила! С ума сойти!

Я смеялась, как сумасшедшая, до спазмов в пустом животе.

Когда приступ истерии закончился мне пришлось заставить себя подняться.

Не хватало только пережить такое грандиозное падение и помереть от воспаления лёгких.

Этот человек… Я могу ему помочь или уже поздно?

Переступаю через отвращение и страх и оглядываю мужчину.

Сомнений в том, что он мертв больше не остаётся.