– Вы меня заинтриговали, Сергей Николаевич, – Наташа взглядом спросила разрешения сесть, на что Челикин треснул себя по лбу и подвинул девушке стул. – Задавайте ваши вопросы. Если я знаю на них ответы, вы их получите.

– Знаете ли вы Капитолину Сергеевну Гриневскую? Если знаете, то в какой связи? – следователь сел за стол, поближе к своему неизменному блокноту.

– Капитолину Сергеевну? – Наташа удивленно вскинула брови и уставилась на Челикина. – Неожиданно!…

Сережа в ответ на ее удивление изобразил на физиономии ответ: мол, да, вот так, чего только в жизни не бывает. Наташа его ответ приняла, сосредоточилась и начала говорить:

– Да, я знаю эту женщину. Правда, наше знакомство скорее заочное, чем очное. Дело в том, что я видела Капитолину Сергеевну один-единственный раз – на свадьбе моей подруги. Зоя, моя подруга, выходила замуж за ее сына, сына Капитолины Сергеевны. Когда мы познакомились с Зоей, а это было десять лет назад, ей еще не было восемнадцати, а она уже жила полноценной семейной жизнью с Костиком Гриневским. Господи, да там целая история…

– А я никуда не тороплюсь и буду рад послушать, – Сергей устроился поудобнее и приготовился слушать. Наташа посмотрела на него сочувственно:

– Ну, что ж… Тогда начинать надо с нашего с Зоей знакомства и ее знакомства с Костиком…

Из воспоминаний

Москва, 1974. Наташа, Зоя, Костя

– Девушка, поаккуратнее, пожалуйста, вы мне все колготки порвете! – Наташа подняла глаза от книги, которую планировала с удовольствием читать вплоть до своей остановки, поскольку все сложилось очень удачно: в метро было тепло и немноголюдно, в конце вагона нашлось удобное местечко и свет до последнего момента никто не заслонял. И вот тебе – здрасьте!

Попытка обезопасить совершенно беззащитные колготы от торчащих из авоськи молочных пакетов не удалась, и Наташа обратилась к их хозяйке в надежде на понимание:

– А нельзя ли поставить вашу сумку на пол?

– Нельзя! – огрызнулись сверху. Голос показался Наташе знакомым, и она попыталась рассмотреть стоящую над ней женщину, хотя свет потолочной лампы не давал ей это сделать.

– Зоя, это вы? – неуверенно проговорила Наташа и на всякий случай добавила. – Извините, если я ошиблась…

– Ну, я – Зоя, – довольно неприветливо произнесла девушка, потом присмотрелась к Наташе и совсем другим тоном продолжила. – Ой, а я вас знаю! Мы ведь работаем вместе. Вас Наташей зовут. Правильно?

– Правильно. А вы всегда такая… груженая? – Наташа попыталась еще раз, но уже деликатно обезопасить свои колготки, прикрывшись книгой. – Большая семья? Муж, дети?

– Что вы, какие дети – мне еще нет восемнадцати, – томно проговорила Зоя, а Наташа вытаращила глаза: девушка выглядела значительно старше. – А муж есть. Мы живем с ним уже почти два года. Правда, неофициально, потому что из-за моего возраста нас не расписывали. Но какое это имеет значение, если у нас любовь!

– Если любовь, то, конечно, – пролепетала Наташа, ошарашенная полученной информацией и такой откровенностью со стороны малознакомого человека. – Но вы ведь планируете пожениться?

– Само собой. В конце месяца мне исполняется восемнадцать, а через две недели после дня рождения у нас свадьба, – гордо проговорила Зоя, а потом зашептала. – Моя будущая свекровь договорилась, чтобы нас поставили в очередь заранее. Она тоже очень ждет эту свадьбу, сама говорила. Ой, это же моя остановка! Чуть не проехала! Пока, до завтра!

И Зоя выскочила из вагона, напоследок еще раз шарахнув своей авоськой многострадальную Наташину коленку, предусмотрительно прикрытую так и нераскрытой книгой.

– Даааа, интересненько, – протянула Наташа и только успела махнуть рукой вслед убегающей девушке.

После этого случая девушки часто проделывали путь домой вместе. Обычно Зоя дожидалась Наташу на платформе в метро, и если ту ничего не задерживало на работе, то ближайшие двадцать минут были наполнены рассказами о самой Зойке, ее семье и, конечно, о ее великой любви – Косте Гриневском…

… Зоя Голосова родилась в небольшой подмосковной деревеньке в семье самой обычной, где и мама, и папа работали, причем работали в Москве, что по тем временам требовало определенного мужества: три километра пешком до станции, затем два часа в электричке, ну и по Москве, кому как повезет – кому час, кому два. Старшая сестра Зои, Зинаида, была уже замужем и вместе с мужем Николаем жила в Москве, где они до поры до времени снимали квартиру. Они могли себе это позволить, потому что оба – и Зина, и Коля – были строителями, но не теми, которые складывают дома из кирпичей или панелей, а теми, кто делают ремонт в уже готовой квартире. Желающих поменять убогие обои, которые прикрывали стены в рамках всеобщего государственного строительства, на шикарные, «шаляпинские», было хоть пруд пруди, так что семейство Скоробеевых не бедствовало. К ним-то и перебралась Зоя, как только закончила десять классов сельской школы, в надежде найти непыльную работу и будущего мужа.

И все сложилось, как в сказке. Вопрос с работой решился сам собой, поскольку Зина, будучи особой бойкой, замолвила словечко за сестру хозяину квартиры, в которой они с Колей делали ремонт. Хозяин оказался ни много, ни мало, директором научно-исследовательского института, расположенного в центре Москвы: его секретарше, многоопытной Калерии Ивановне, позарез нужна была помощница для перекладывания бумажек с места на место.

Что касается будущего мужа, то и здесь подфартило. Эпохальная встреча произошла в электричке. Зоя, груженная домашними соленьямивареньями, ехала от родителей, у которых провела все выходные. Там же, груженный такими же домашними соленьями-вареньями, ехал Костик Гриневский, который должен был доставить их из дачного погреба прямо на кухню любимой мамы. Настроение у обоих было не ахти из-за сложности и в буквальном смысле тяжести задачи: достаточно было небольшой искры, чтобы возникла непринужденная, «дружеская беседа». И она возникла.

– Ноги убрал, придурок! – грозно и вполне в духе вагонных перепалок произнесла Зоя, которая, только пробравшись к свободному месту у окна, поняла, почему оно не было занято: ноги сидящего напротив парня уютно устроились под незанятым сиденьем. – Оглох что ли?

Молодой человек, который сидел, повесив голову на грудь, никак не отреагировал на обращенные к нему слова, Зойка мысленно уперла кулаки в бока, а сидящая вокруг публика затаила дыхание в надежде на вполне возможное развлечение.

– Слушай, ты, вагонное чучело, ноги убрал, говорю! – Зоя для убедительности ткнула парня в плечо. Тот поднял голову, открыл глаза, и девушка поняла, что пропала.

Молодой человек сфокусировал взгляд небесноголубых глаз на грозной амазонке, автоматически подтянул под себя ноги и пробормотал:

– Извините! Задремал и расслабился. Давайте я вам помогу…

Парень протянул руки к Зойкиным котомкам, которые она тащила перед собой.

– Сейчас я и сама могу, – пыхтя от натуги, проговорила Зоя и плюхнула свою торбу на место предусмотрительно убранных ног. – А вот дотащить всю эту тяжесть до метро поможешь обязательно!

Девушка уселась на свободное место у окна и, прикрыв глаза, стала изучать сидящего напротив юношу. А изучать было что: темноволосый, голубоглазый парень был хорош той «неоперившейся» красотой, которая со всей очевидностью должна была превратиться в дальнейшем в зрелую красоту взрослого мужчины. Приняв решение, Зоя огляделась по сторонам: разочарованная вагонная публика, не дождавшись скандала, вернулась к своим делам. На сидевшую у окна парочку никто не обращал внимания.

– Тебя как зовут, малахольный? – перешла в наступление девушка. – Как тебя занесло на эти галеры?

Парень улыбнулся – у Зойки перехватило дыхание – и, слегка наклонившись в сторону собеседницы, ответил: