Мой муж вскрикивает и прижимает руку к кровоточащему плечу.

— Больно? — спрашивает Алессандро, опуская пистолет, но Рокко продолжает выть.

— Я спрашиваю, больно? — Алессандро наклоняется над столом и сжимает пальцами забинтованную руку Рокко.

Звук, сорвавшийся с губ Рокко, скорее животный, чем человеческий.

— Да!

— Я рад. Давай продолжим.

Я прячусь за книжной полкой и наблюдаю, как они играют еще три раунда. Каждый из них завершается попаданием пули в тело Рокко. В правый бицепс. Левая нога. Другое бедро. Лужа крови растекается по креслу Рокко. Он едва может сидеть прямо. Даже всхлипывания утратили свою пылкость, и только хныканье раздается время от времени. Кажется, что время тянется бесконечно, но прошло всего пять минут.

Алессандро снова сдает карты. Рокко раскачивается на стуле и падает вперед, ударяясь головой о деревянную поверхность стола. Карты рассыпаются, одна за другой падают на пол. Алессандро выхватывает пистолет и хватает Рокко за волосы, поднимая его голову вверх.

— Игра окончена, ублюдок. — Он стреляет прямо в лоб Рокко.

Кровь и мозги брызжут повсюду, покрывая все вокруг жутким месивом.

Алессандро отпускает голову Рокко, и та падает на деревянный журнальный столик. Последняя карта, оставшаяся на столе, соскальзывает вниз и медленно переворачивается в воздухе, прежде чем упасть на лужу крови у ноги Алессандро. Туз червей.

Я выхожу из своего укрытия за книжной полкой и делаю шаг в комнату. Алессандро поднимает голову и замирает, как только замечает меня. Его рубашка спереди забрызгана кровью, на лице и правой руке тоже кровь.

— Господи, Рави. Как долго ты там стоишь?

— С самого начала. — Я делаю еще шаг вперед, затем бросаюсь к нему.

Когда добегаю до него, то прыгаю в его объятия, не сомневаясь, что он поймает меня. И он ловит. Обхватываю его голову, судорожно перебирая пальцами короткие волосы, и приникаю к его рту.

— Я люблю тебя, — шепчу ему в губы.

Он прижимает меня к своей груди так крепко, что мне становится трудно дышать.

— Не думаю, что «люблю» полно описывает то, что я чувствую к тебе, Рави, — говорит он между поцелуями. — Хотелось бы мне найти слова, чтобы это выразить. Это как прекрасное пламя, охватившее мое сердце и превратившееся в пылающее безумие. Все остальное ничтожно перед его светом.

— Тогда давай сгорим вместе, — предлагаю я и царапаю ногтями кожу на его шее.

Алессандро с низким рычанием проносит меня через всю комнату и кладет на большой письменный стол в центре комнаты. Затем стягивает с моих плеч пиджак, срывает с меня оставшуюся одежду, пока я не оказываюсь на столе совершенно голой.

— Такая красивая. — Он кладет руку мне на шею, поглаживая кожу большим пальцем, и чувствую, как мгновенно становлюсь влажной. — И наконец только моя.

Он держит ладонь на моем горле, а другой рукой проводит по моей спине, кончиком пальца прочерчивая линию по груди и животу, а затем вводит его глубоко в меня. Я стону, чувствуя его палец внутри себя.

— Ну и как тебе, Равенна, быть только моей? — спрашивает он, слегка сжимая мою шею.

Я глубоко вздыхаю и наслаждаюсь рукой на моей шее.

— Словно я, наконец-то, свободна.

Алессандро смотрит на меня темно-синими глазами, вынимает палец из моего влагалища и подносит руку ко рту. Его взгляд не отрывается от меня, пока он слизывает мои соки со своей плоти.

— С каждым разом твой нектар становится все слаще, — говорит он, глядя на меня, как голодный зверь, собирающийся напасть. — Мне очень трудно решить, хочу ли я сначала полакомиться тобой своим членом или ртом.

По телу пробегает дрожь. Я кладу руки на воротник его окровавленной рубашки и рывком дергаю. Две верхние пуговицы падают на пол, а он опять скользит рукой к низу моего живота, искусно лаская мою жаждущую плоть. Я снова тяну его за рубашку, отрывая очередную пуговицу и оголяя его грудь, покрытую татуировками. В ответ на это Алессандро чуть крепче сжимает мою шею и проникает в меня кончиком пальца.

Странно, но все происходящее кажется таким медленным, в то время как каждая наша встреча была взрывной. Тем не менее я наслаждаюсь сдержанностью на лице Алессандро. Вижу едва сдерживаемое бешенство в его глазах и понимаю, что он изо всех сил старается не погрузить в меня член прямо сейчас.

Снова падает пуговица, и его палец проникает чуть глубже.

— Похоже, тебе нравится мучить меня, Рави, — хрипит он.

— Я вижу, ты мне подыгрываешь. — И невольно улыбаюсь.

Его палец входит полностью, заставляя меня ахнуть. Руки дрожат, когда расстегиваю две последние пуговицы и перехожу к молнии на его брюках.

— Рави, детка, я хочу, чтобы ты двигалась быстрее, — просит он, надавливая большим пальцем на клитор. — Или я потеряю контроль.

— Я бы с удовольствием посмотрела на это, — дразню я, спуская штаны с его бедер.

С губ Алессандро срывается рык. Его палец мгновенно исчезает из моего влагалища, а рука отпускает мою шею. Я издаю разочарованный крик, быстро переходящий в визг, когда он обхватывает меня за талию и разворачивает к себе.

— Детка, согни ноги и встань коленями на стол, — говорит он, пока держит меня на руках.

Я, может быть, и невысокая, но уж точно не худенькая, а от того, как он меня держит, словно куклу, уже такая мокрая, что даже неловко. Но я киваю и подчиняюсь, когда он медленно опускает меня на стол.

— Наклонись вперед и раздвинь ноги, чтобы я мог лучше рассмотреть твое сладкое местечко.

Я прижимаюсь лбом к деревянной поверхности, отчего по спине, где Алессандро проводит ладонью, пробегает электрический ток.

— Смотри, как мы хорошо подходим друг другу, — шепчет он, лаская рукой мою шею. — Сделай глубокий вдох, Рави.

Я хватаюсь за край стола и вдыхаю, а Алессандро проникает внутрь. Его член заполняет меня, так сильно растягивая, что у меня уже нет сил терпеть. Мои стоны переходят в крики экстаза, когда он начинает медленно покачивать бедрами.

Это кощунство. Я стою на коленях на столе, рядом со своим мертвым мужем, и меня потрясающе трахает человек, который его убил. В двух шагах от еще теплого тела нашего врага.

Мне все равно. Господи, помоги мне, но мне плевать.

Я начинаю дрожать, и с каждым разом, когда Алессандро входит в меня, все ближе к пропасти. Давление нарастает под его уверенным ритмом, пока не чувствую, что становлюсь невесомой, и взрываюсь в экстазе.

* * *

— Камера… — предупреждаю я, когда Алессандро несет меня к лестнице.

— Неважно. Никого не осталось в живых, чтобы посмотреть видеозапись.

Я крепко обнимаю его за шею и целую в щетинистую щеку.

— А что случилось с парнями из охраны?

Он останавливается на середине лестницы и смотрит на меня.

— Они представляли для тебя угрозу, поэтому их нейтрализовал. Я не буду извиняться за это.

Действительно немногословный человек. С этим заявлением он продолжает подниматься по лестнице.

Когда мы добираемся до моей спальни, Алессандро усаживает меня на кровать, а сам подходит к ее изножью и встает на колени на пол.

— Что ты делаешь? — Я растерянно взираю на него.

— Там, внизу, я потерял контроль над собой. — Он берет меня за лодыжку и подносит ногу к своему рту, целуя ступню. — Рави, детка, закрой глаза.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на его губах, нежно целующих мою ногу.

— И что это? — шепчу я.

— Это… — Он переходит к другой ноге, целуя и там свод стопы. — Это я поклоняюсь тебе.

Алессандро медленно скользит ладонями по моим ногам, дюйм за дюймом, затем осыпает их мелкими поцелуями — один на правой ноге, затем на левой, и так по кругу. Когда добирается до развилки между бедер, чувствую, как матрас прогибается под его весом.

— Не открывай глаза, — говорит он грубым голосом, — и не подглядывай.

Он целует меня в низ живота, а ладонями ласкает внутреннюю сторону моих бедер.

Я прикусываю нижнюю губу и сжимаю пальцами простыню. Его руки скользят вверх к лобку, а губами он движется вниз. Поцелуй и ласка. Поцелуй и поглаживание. Я гадаю, что первым достигнет моей сердцевины — его руки или рот, и сладкое предвкушение только усиливает мое возбуждение.