Но надо отдать должное уму и такту августейшей четы, они сумели за несколько минут успокоить, очаровать и разговорить отчаянно смущающегося офицера. Вскоре Карл окончательно пришел в себя, вспомнил, зачем его, собственно, сюда пригласили, и присел к роялю.

— Карл Акакиевич, прошу вас, исполните для нас лучшие, на ваш взгляд, произведения. — попросила Наталья Алексеевна.

Карл на мгновение задумался, кивнул и начал играть те из своих песенок, что чаще всего заказывали у него друзья-офицеры и дамы во время различных посиделок и собраний. Подобных вещей у Карла было едва ли не полсотни, причём несколько песен были на мои стихи, написанные уже здесь. Одной из них, иллюстрирующей круговорот воды в природе, Карл и завершил первую часть своего выступления. Поклонившись в ответ на заслуженные аплодисменты, он то краснея, то бледней тихонько спросил:

— Ваши величества, вам понравилось?

— На мой непрофессиональный взгляд, Карл Акакиевич, ваши песни просто прекрасны. Особенно хороши ваши лирические песни. Мне очень легла на душу песня о птицах, летящих на далёкие северные острова. Профессиональное мнение выскажет Елизавета Алексеевна, она тоже композитор и соавтор оперы «Садко». Мнение Юрия Сергеевича вам известно, ведь именно он рекомендовал нам ваше творчество.

— Благодарю, государь. — поклонился осчастливленный Карл, и повернулся к Елизавете Алексеевне.

Выражение его лица мгновенно сменилось с пылающего восторга смертельной обречённостью. Творческий человек, живущий чувствами — только так и можно охарактеризовать эту натуру. Лиза тоже не нашла огрехов в творчестве начинающего композитора:

— Ваш творческий почерк, дорогой Карл Акакиевич, несомненно, подвергся благотворному влиянию творчества Юрия Сергеевича. Надо отдать вам должное, вы взяли лучшее, переосмыслили его и создали нечто уникальное, свежее, сверкающее гранями таланта. Я уверена, что вас ждёт великолепное будущее. Ваш романс «Встреча у колодца» наверное, станет любимым, как слушателями, так и исполнителями. Но какой великолепный рефрен в этом романсе!

— Признаюсь откровенно, рефрен мне подарил Юрий Сергеевич. — уже более смело поклонился Карл.

Да, было такое дело. Однажды, не помню по какому поводу, я вспомнил строки великого Сергея Александровича Есенина из поэмы «Анна Снегина»:

Карл тогда вспыхнул, потребовал прочитать полностью, но я отказался: дескать, сочинилось только это. И предложил написать стихотворение самостоятельно. Мой друг вызов принял, и написал не только стихотворение, но и романс, историю любви Карла и его будущей жены. Первый раз они встретились у колодца на постоялом дворе, только и успели обменяться адресами, как тут же разъехались в разные стороны. Потом был роман по переписке, и, как вершина — счастливый брак.

— Да, необыкновенно красивый романс, и история чудесная. — продолжила обсуждение Наталья Алексеевна — Карл Акакиевич, вы позволите опубликовать этот романс и историю его создания?

— Право не знаю! — снова растерялся Карл — Удобно ли это?

— Как женщина, уверяю вас, Карл Акакиевич, что эта публикация будет необыкновенно приятна вашей жене. Да что там! Она будет счастлива! Уверяю, ей будут завидовать все женщины России и Европы, потому что вскоре непременно появятся переводы на европейские языки.

— Карл Акакиевич, не согласитесь ли вы сделать несколько выступлений перед публикой? –снова вступила Лиза — В Павловском замке имеется недурной зал на две сотни мест, я полагаю, слушателей будет в избытке.

Счастливый Карл только кланялся и улыбался, не в силах произнести и слова.

— Если вам нужен этот человек, используйте его, как вам заблагорассудится, дозволяю. Но, Юрий Сергеевич, с вашей стороны, по крайней мере, нечестно скрывать, зачем вам нужен этот человек.

Павел весьма обижен, и потому говорит со мной «на вы». Повод для обиды есть: я наотрез отказался отвечать, зачем мне понадобился незадачливый английский посол, схваченный нашими солдатами, во время неудачной попытки дворцового переворота. Посол, от которого отказался король. Но у меня есть более чем весомая причина:

— Павел Петрович, можешь на меня обижаться, можешь гневаться, но я хочу, чтобы если мой замысел провалится, ты имел возможность честно глядя в глаза отвечать, дескать, да, этот человек отдан графу Булгакову, но цели графа тебе совершенно неизвестны. Кстати, Павел Петрович, мне срочно надо съездить в Суонси. Желаю перенять опыт английских сталеваров.

— Разве ты не будешь соблюдать инкогнито?

— Во время путешествия нет, не стану. Просто потому что, к сожалению, обладаю некоторой известностью. А буду стараться скрыть имя и лицо — обязательно узнают, или заподозрят, и организуют круглосуточное наблюдение. Англичане в части слежки очень и очень сильны.

— Понимаю. — задумался, и очень быстро смягчился Павел — Может быть тебе будет нужна помощь русского посланника в Лондоне?

— Нужна, но исключительно по официальным каналам. Пусть они договорятся о посещении сталелитейных заводов, и в особенности исследовательских лабораторий. Мне очень нужен весомый повод не пускать полупиндосов в наши лаборатории.

— Надеешься на отказ в посещении лабораторий?

— Полностью уверен в их отказе. Следовательно, у нас появляется полное право на ответные действия. Ещё одной, явной, целью поездки будет организация продаж автомобилей представительского класса в странах Европы. Вы же понимаете, Павел Петрович, рекламировать такое мероприятие должен известный человек, вот я и стану таким человеком.

И мы с Карлом занялись обработкой нашего подопечного. Обязанности мы распределили так: я заводил беседу, предлагал напитки, чаще это был чай, а к чаю нам подавали пресловутые печеньки. Во время чаепития я подводил разговор к тяжкому оскорблению, которое нанес английский король своему верному вассалу. Об оскорблении я говорю совершенно серьёзно: герцог воистину верно служил своему сюзерену на всех постах государственной иерархии, куда поднимала его судьба. Он последовательно отстаивал интересы своей державы, не чураясь никаких поручений. И назначение на пост посла воспринял не как понижение, а как повод отличиться, ну и как возможность ещё больше поднять престиж своей страны.

А чем заплатил ему неблагодарный король? Король пошел на поводу негодяя Монтгомери, и, отрекся от самого верного из своих вассалов. А ведь мог (и был обязан!) объявить произошедший арест во время попытки дворцового переворота недоразумением, да в конце-концов кратковременным умственным помешательством, и под этим предлогом вывезти несчастного герцога Мальборо в старую добрую Англию. Но нет, король Георг отрёкся от герцога, обвинил его в превышении полномочий, авантюризме и преступном своеволии. Более того: он обвинил герцога Мальборо в государственной измене, выразившейся в провоцировании войны между Россией и Великобританией. Невероятное вероломство! Разве не по прямому, хотя и тайному, отданному во время приватной беседе, приказу, действовал герцог? Король Георг прямо указал, что императора Павла следует уничтожить со всей его семьёй, невзирая на пол и возраст этих людей.

На защиту герцога должны были выступить и члены палаты лордов, по меньшей мере, потребовав проведения независимого расследования, а уж как можно затянуть любое расследование, известно любому человеку, хотя бы шапочно знакомому с работой подобных комиссий. Хорошо подобранная комиссия, из достаточно ловких людей легко очистила бы имя герцога Мальборо, а при желании сделала бы его невинной жертвой злобных русских.

Но члены палаты лордов, да и всё благородное сообщество Великобритании не ударило пальцем о палец, чтобы помочь своему собрату, выдающемуся благородством, знатностью, потомственными и личными заслугами среди прочих дворян и аристократов.