Они приблизились к воротам, у которых был установлен электронный замок и камера наружного наблюдения. За домом заливалась в лае собака. Дверь домика открылась, на пороге показался подтянутый мужчина в годах с ружьем наперевес. Его лицо обросло легкой щетиной, а седые волосы скрывала кепка.
– Добрый день, Борис Борисыч! – помахал сержант, – со мной следователь из города, мы по поводу ребят погибших
– Ну, проходите! – крикнул егерь, стараясь перекричать лающего кобеля, и нажал на пульт от ворот.
Дом егеря внутри оказался больше, чем выглядел снаружи. Это было полноценное жилье с миниатюрной кухней, санузлом, спальней и большой рабочей зоной, оснащенной по последнему слову техники. Лесной надзор явно не скупился на обслуживание вверенной им территории.
– Чаю? – предложил Борис Борисович, повесив ружье на большой стенд, где сверкали еще несколько отполированных экземпляров, разделочные ножи, а также коробки с патронами.
– Не откажусь, – согласился Ремнёв, в предвкушении интересного диалога.
Сержант и следователь сели на кресла, расположенные возле камина. Борис Борисович сел рядом на софу, поставив три парящие кружки на кофейный столик, сделанный из грубого дерева. В камине потрескивали свежие дрова, которые еще пахли источали приятный аромат. Сверху, чуть выше решетки, сушились разноцветные травы.
– Меня зовут Виктор Иванович Ремнев, расследую дело о погибших в этом лесу, – представился Ремнев.
– Ну а я егерь этого леса – Борис Борисович Краснокупский, – развел руками мужчина, – что же Вы хотите знать? Признаться, я думал, что Вам уже все передали. Я ведь утром разговаривал с вашими…
Ремнёв перевел взгляд на Круглова, но сержант явно не был в курсе.
– Я узнаю, кто вел опрос, – заверил следователя Федор, сделав пометку в своей огромной папке на кольцах, без которой Ремнев его никогда еще не видел.
– Ключевых свидетелей я опрашиваю лично, – пояснил Виктор Иванович и отхлебнул немного чая. Это был дивный, горячий напиток с цветочно-травяным ароматом. В кипятке плавали фиолетовые лепестки.
– Что ж, я Вас слушаю, – просто ответил мужчина. Его лицо не выражало никаких эмоций. Он был абсолютно спокоен и предрасположен к беседе, которые, в силу его профессии, выпадают ему не часто, – наверное Вас интересует, не видел ли я чего-то странного в день обнаружения Балаева?
– Нет, расскажите лучше о Ваших взаимоотношениях, – произнес Ремнев, отставив чай.
– Он – охотник, а я егерь. Самые обычные из этого складываются отношения, – пояснил Борис, поглядывая на окно, из которого открывался вид на внутренний дворик, где в заграждении бегал маленький беспородный пес, – пока выполняются предписания леснадзора, у меня претензий нет. Я лицо официальное.
– Тем не менее, Ваше пребывание на этой должности, не помешало Вам заниматься разного рода деятельностью…– с нажимом произнес Ремнев.
Борис Борисович слегка изменился в лице, покачал головой, запустив ладонь в реденькие волосы. На пальцах бледнели расплывчатые наколки.
– Понятно. Это Вам уже местные напели? – с какой-то горечью произнес егерь, – вот что я Вам скажу – за свои проступки, я наказание понес давно. К прошлому возвращаться не собираюсь. Если кто-то считает, что мне мало, так пусть со своим мнением идут сами знаете куда.
– Кто же говорит о прошлом, Борис Борисович? – продолжал Ремнев, – может Вы и оставили браконьерство позади, но бесценный опыт, который имеется за Вашими плечами… Не могу поверить, что Вы игнорировали такую прекрасную возможность подзаработать на стороне.
– Я вообще не понимаю, о чем речь, – коротко отрезал Борис, сложив руки на груди.
– У Вас прекрасная коллекция Ремингтонов, – неожиданно переключился Ремнев, – не чета отечественным двустволкам и сайге, которые выдают на службе. Не заметил у них инвентарные номера…
– Егерь имеет право держать личное оружие на рабочем месте, – парировал Борис Борисович.
– А, например, торговать им? – поинтересовался следователь, наклонившись к собеседнику. Ремнев решился на блеф и, к своему счастью, не прогадал. Сержант Круглов удивленно посмотрел на следователя.
– Все было официально. И Савельев, и Балаев купили их у меня по рыночной стоимости, с регистрацией, – признался егерь.
– И Вы любезно подсказали им, где можно поохотиться? – вкрадчивым тоном продолжал Ремнев, – погибшие не имели при себе инвентаря по уходу за оружием, ни карт, ни биноклей… Стоит ли продолжать, если и так ясно, что на эту охоту они должны были пойти не одни?
– Слушайте, мне не нужны проблемы! – замешкался мужик, нервно потирая ладони, – ну было дело, договаривались вместе. Денег дали. Но это не входило в мои обязанности. Я не смог в те дни. Просто… Я не смог. Я не виноват, что их грохнули. В этом лесу ни одного медведя лет десять уже не было.
– Что Вы делали на обходе, тем утром? – посуровел Ремнев. Сержант, сидевший рядом, напрягся. Ситуация напомнила ему сцену из вестерна, где в маленькой комнате, набитой огнестрельным оружием и озлобленными картёжниками, резко накалилась атмосфера.
– Я уже все рассказал. У меня все по инструкции. Я не хочу потерять эту работу… – захлопал ресницами Борис Борисович, словно напуганный ребенок, – это же… просто нападение медведя, я ничего не сделал!
– Может и так. Бездействие тоже наказуемо, – рассуждая, Ремнев поднялся с кресла, протягивая егерю руку, – мы еще вернемся. Благодарю за чай.
– Это настой из иван-чая, полезная вещь – улучшает мозговую активность. Доброго дня, вам, – попрощался с ним Борис Борисович, бросая угрюмый взгляд на сержанта Круглова.
Домой полицейские ехали в тишине. Каждый думал о своем, цепляя взглядом деревья и кустарники, пролетающие за окном на огромной скорости. Начался дождь, который значительно ухудшил видимость на дороге. Первым нарушил тишину сержант Круглов.
– Когда Вы успели узнать, что Краснокупский продал им оружие? – спросил он следователя.
– В домике егеря, возле стены стойка для огнестрела. У него там семь секций. В каждой по ремингтону, кроме последних двух. Я предположил, – скучающим тоном ответил Ремнев.
– То есть Вы даже не знали наверняка? Но это ведь… – растерялся сержант, подскочив на очередной яме.
– Блеф, – закончил за него Виктор Иванович, переключая двигатель на пониженную передачу, – ложь во благо. И не нужно оценивать моральную составляющую этого поступка. Цель достигнута. Сегодня ты сделаешь запрос в ведомство и все подтвердится. Уверяю тебя.
Тем временем, автомобиль приближался к поселку. Ремнев оставил своего попутчика возле указателя на ПГТ-7, наказав прислать отчеты в его квартиру. Короткий звонок судмедэксперту Кирдану Юрию Олеговичу – его старому другу, также не принес результатов. Виктору Ивановичу ничего не оставалось, как вернуться обратно в город.
Вечерело. Осеннее солнце на Севере заходило стремительно быстро. Дорога, еще минуту назад очерченная золотистой аллеей из березок и лиственниц, сейчас уже была погружена в абсолютную тьму. Приближалась зима, и здесь это ощущалось как никогда остро. Леса пустели, темнели ветви и менялись кроны деревьев. Люди реже выходили на улицы, предпочитая ветреным проспектам теплые рабочие места. В сентябре редко не увидишь подростка, раздающего листовки или уличного музыканта с барабанной установкой. Эти безжизненные улицы служили дорогой от одного обиталища к другому. Украшенная набережная пустовала, как и широкая площадь перед ней. Ремнев все ехал по пустынному городу, остро ощущая свое одиночество и ненужность. В чем-то директор «Колосса» был прав: зачем держать этого медленного старика, потерявшего хватку? Щемящее чувство в груди Виктора Ивановича подсказывало ему, что он уже не вернется из командировки обратно в Тюмень.
Ближе к девяти вечера того же дня, в дверь следователя Ремнёва постучали. Это был запыхавшийся сержант полиции Фёдор Круглов. Он вручил ему толстенную папку с отчетом о преступлении.
– А, спасибо, – отстраненно произнес Ремнёв, взяв документы, и только потом обратил внимание на того, кто перед ним стоял, – Федя, у тебя что, в отделении курьеров других не нашлось? Что ты сам-то шатаешься? Делом займись, у тебя голова должна работать, а не ноги.
