Был Хакани с родными разлучен

И в дом с одною дверью заточен,

Но в этой яме жить ему нельзя,

И выйти из нее не может он.

Он, как паук, сидит в углу,

Как муравей за камнем затаен.

Замок снаружи и суровый страж.

И узник в безнадежность погружен,

Он проливает слезы, как Джейхун,

Он самаркандским вздохом опален.

Отсюда выход только в небеса.

Глухие стены с четырех сторон.

На воле связан был его язык,

А здесь он сердцем к богу устремлен.

Но все ж, покамест он томится здесь,

Он от толпы презренных удален.

Не думай о блаженстве, Хакани!

Ты и надежд на радости лишен.

Моя дальновидная новорожденная дочь,

Увидев, что мир этот место плохое, – ушла.

Она поняла, что несчастья еще впереди,

От низких душою, от злобного роя ушла.

Она увидала, что в мире пороков и тьмы

Изноет, измучится сердце живое, – ушла.

Увидев, что беден мой дом и что я ей не рад,

Она в неизвестность, дитя дорогое, – ушла.

Увидев сестру свою старшую в черной чадре,

Подумав? «О, боже, мученье какое!…» – ушла.

Очень кислы плоды на ветвях государства

И не стоят того, чтобы их собирать.

Угощенья на скатерти мира невкусны

И не стоят того, чтобы мух отгонять.

Все дары и деяния шахов ничтожны

И не стоят того, чтобы их восхвалять.