— Твоя очередь.

— Насчёт чего.

— Расскажи о себе.

— Хммм, ну я родилась в человеческой семье на земле. Отца я никогда не знала, мама вообще о нём ничего не рассказывала. Что ещё…в пять лет я серьёзно заболела, а потом случилось чудо — моя болезнь мистическим образом исчезла. В мой восемнадцатый день рождения мама умерла. А мы с Бабочкой продолжили жить…только недавно я узнала, какой ценой осталась жива.

— И какой?

— Моя мама обменяла свою жизнь на мою, отдав свою душу демону и попросив его вылечить меня.

— Если твоя мама спасла тебя таким образом, тогда как ты оказалась в Аду?

— Мы с Ба ехали в отпуск и попали в аварию. Мама каким — то образом смогла снова меня спасти, но обратив в демоницу. Вот такая у меня история.

— А Абигор?

— Что Абигор?

— Ну он принял тебя в род и всё такое…

— Ты чем слушал? Лоллиана — моя мама, а Абигор любит её настолько, что он и чёрта в род примет, если она попросит.

— Кого? Чёрта? — он явно не понимал, кого я имела в виду.

— Ну низшего демона. На земле их называют именно так — чёрт, бес.

Съев половину мяса с ножки, я насытилась, зато Ширван с удовольствием продолжал кушать. Наблюдая за ним из — под опущенных ресниц я поймала себя на мысли, что любуюсь им. Со мной явно в последнее время что — то случилось. Совсем недавно я считала его вредным и противным демоном, а сейчас сижу и пялюсь на него. А ещё он уже не казался таким холодным и бездушным. Поговорив с ним и, проведя с ним время, он стал для меня уже не посторонним…а кем — то гораздо ближе, чем просто знакомый.

Утром проснулась от прохлады — костёр около которого уснула, потух. Я была укрыта кофтой Ширвана, а его поблизости не оказалось. Резко встав я вертелась на месте, рассматривая округу — мало ли что случилось.

Но, как оказалось, я зря беспокоилась — он шёл уже ко мне — Волосы выглядели влажными и по оголённому торсу скатывались капельки воды — купался?! Да и сам выглядел очень бодрым и довольным.

— А вот и наш завтрак, — подняв кверху руку, показал пойманную огромную рыбу.

— А она хоть съедобная? — спросила, скептически рассматривая её яркую раскраску.

— Очень даже съедобная — попробуешь — не сможешь оторваться.

Приготовив на огне рыбу, мы хотели приступить к еде, как открылся портал, из которого вышла Роксоллана и Кондрик, на плече которого без чувств лежал Асмодей.

— У меня вопрос. А почему его обязательно нужно запирать тут? Почему его просто не убили? Не надо на меня смотреть как на кровожадную. Он столько нелюдей сгубил, а мы его в живых оставляем?

На моё высказывание ответила Роксоллана:

— Это приказ Люцифера. И это не обсуждается. У нас очень мало времени.

Кондрик, положив Асмодея в центр пентаграммы, подошёл к нам.

В это время раздался грохот словно от залпа пушек.

— Намного меньше, чем мы предполагали, — сказал Кондрик, смотря в небо, откуда слышались раскаты звука.

— Что это? — спросила, вздрагивая от жуткого громыхания.

— Прорывы. Твари бездны идут на помощь к Асмодею. Хранительница — ставь первую печать, а мы задержим тварей насколько можем, — Кондрик, как и Ширван оголили оружие.

— О Триединая! — воскликнула Роксоллана, — Они напали на общину.

— Уходи, уводи общину с Ада.

— А как же ты? Мы ведь вместе хотели покинуть Ад!? Кондрик, я тебя не брошу!

— Уводи общину. А я тебя найду! Ты слышишь!? Я тебя обязательно найду Лана! Уходи! В конце концов, всё это делалось ради общины.

Подойдя к Роксоллане, Кондрик поцеловал её, яростно, словно прощаясь, а мне стало неудобно настолько, что, потупив взор, я отвернулась. Открыв портал, Роксоллана ушла, а я обратилась к памяти предков, как и говорила Роксоллана.

Первая печать являлась самой сильной, она привязывала существо к чему-либо, например, к планете, пока Кондрик и Ширван откидывали от меня тварей, которые шли пока поодиночке, я вливала свою силу в контур вплетая силу с артефакта сердца валькирий и шептала заклинание. Проговаривая последние слова, заметила, как затрепетав ресницы Асмодея распахнулись и на меня уставились глаза демона, которого боялся весь Ад. Отпрыгнув от контура, я привлекла внимание Ширвана.

— Как дела? — выкрикнул он, кроша мечом тварь, которая визжала от боли.

— Первая печать поставлена, он привязан к этой планете, нужно ставить следующую, блокирующую его передвижения.

— Действуй!

Увеличив радиус от основной пентаграммы, я чертила руны, добавляя силу с артефакта, без своей силы. За моими действиями наблюдал Асмодей, не сводя кровавых глаз с моих рук.

— Это не поможет, куколка. Этим ты только пробуждаешь во мне аппетит, — пропел бывший правитель Ада.

— А это только начало!

— Ну зачем же ты так, — елейно начал говорить Асмодей, — присоединяйся к победителю, пока я добрый.

На это заявление я посмотрела на него — насколько внешность бывает обманчива. Светловолосый с тугими кудрями как у ангелочка он стоял и смотрел на меня синими, как небо в ясную погоду, глазами. Если бы я не знала кто передо мной, то подумала, что меня обманывают — ибо передо мной стоял самый светлый демон во вселенной. Я смотрела и смотрела на него и не могла оторваться — чем дольше смотрела, тем больше хотелось любоваться им.

— Не смотри ему в глаза! — раздался выкрик и я вдруг упала на землю. Поскольку Ширван, не найдя возможности достучаться до моего сознания, просто меня оттолкнул, разрывая контакт взглядов между мной и Асмодеем.

— Что это было?

— Ты поддалась чарам Асмодея! Не смотри ему в глаза! — крикнул Кондрик, оттягивая за лапы очередную тварь, сумевшую пробраться к контуру.

Закончив с очередной печатью мне нужно было поставить щит, чтобы никто не смог попасть сюда извне.

Асмодей поняв, что всё выходит из-под его контроля, перекинулся в боевую ипостась и бесновался, находясь в пентаграмме. Каким-то образом ему удалось выйти за её пределы. А тварей становилось всё больше, словно чувствуя свою добычу, они шли потоком. Ещё и орпакши пожаловали.

— Давай Хранительница, мы долго не продержимся! — крикнул Кондрик сквозь звуки боя.

Плетя заклинание, вливала силы в щит. Такими темпами я буду выжата досуха. Хорошо хоть мой резерв был увеличен настолько, что данное заклинание мне удалось, но поставить тройную печать…

Самое главное в плетении — концентрация внимания. Вот последняя петелька… ур-ра… удалось!

— Щит поставлен! — отчиталась в никуда.

— Умничка! Что дальше!? — спросил Ширван, отбиваясь от орпакшей, которые налегали толпами.

— Нужно поверх щита поставить тройную печать.

— Сможешь?

— Постараюсь.

В это время зарычал от боли Кондрик — тварь укусила его в ногу, впрыскивая яд.

— Нет! Как же так! — увидев произошедшее, я была на грани истерики. Только не Кондрик.

Меня обуяла такая ярость и злость, что выпустив силу я пошла в атаку на тварей.

Кондрик сидел на земле в частичной трансформации — ему явно уже не хватало сил для обороны и он вяло размахивал мечом.

— Держись, я сейчас.

— Уходите. Меня не спасти. Ставьте последние печати и уходите. Если встретишь Роксоллану — передай, что моя душа будет, всегда стремиться найти её. Сколько бы времени ни прошло — мы обязательно встретимся, — и уже гораздо тише, — только в другой жизни.

По моим щекам стекали слёзы, грозясь вылиться в большой поток. Нет. Так не должно быть! Кондрик должен жить. Ради Роксолланы, ради…ради любви в конце концов. Я не выдержала бурю эмоций, что бушевали в моей душе и в порыве злости воскликнула:

— Триединая явись!!! Неужели не видишь и не чувствуешь страданий своих детей!? Слышишь Триединая!!! Как ты могла допустить такое!??? Тебя боготворят твои дети — валькирии, а ты хоть раз ответила на их мольбы? Явилась на их зов!?

— Если бы меня звали, я бы конечно пришла!

Обернувшись на звук голоса, принадлежавшей явно женщине я обернулась и увидела пред собой миниатюрную девушку. Но, не смотря на юную внешность, голос был более насыщенным, не соответствуя внешности.