Подпольный центр лагеря настойчиво искал пути спасения отважных летчиков. Делались попытки перевести в ревир хотя бы несколько раненых, освободить хотя бы немногих. Но участь летчиков была решена. 23 февраля 1944 г. их повели на расстрел на «лобное место» возле крематория. Летчиков не подвергали новым допросам и пыткам, это было своего рода признание небывалой храбрости. Избитые, раненые, полуживые летчики приняли смерть, как подобает настоящим воинам. К «стене смерти», расположенной за пределами лагеря, у самого крематория, они шли с гордо поднятыми головами, держа равнение, поддерживая обессилевших. Поравнявшись с русскими бараками, запели «Интернационал».
Полицаи и эсэсовцы начали бить их дубинками и плетьми, подгоняли пинками, торопясь вывести за ворота. Летчиков привели, наконец, к «стене смерти», хотели поставить к ней лицом. Но смерть герои не захотели принять пассивно. Те, у кого еще были силы, набросились на ближайшего эсэсовца и в одно мгновение толкнули палача в открытую печь крематория.
Среди павших героев был и белорус Василий Павлов[723].
Вывезенный гитлеровцами уроженец д. Дубровка Ельского р-на Федор Андреевич Невмержицкий оказался в Дахау. Через некоторое время он узнал о существовании в лагере антифашистского подполья. Ф. А. Невмержицкий приложил все усилия, чтобы связаться с организацией патриотов. Долгое время ему это не удавалось, но, наконец, поиски увенчались успехом: он стал бойцом подполья. Ему было дано задание «убрать» старшего по бараку, на совести которого были десятки человеческих жизней. Ночью Ф. А. Невмержицкий и его товарищ по подполью связали предателя, затолкали ему в рот кляп. Под диктовку Ф. А. Невмержицкого на листке бумаги предатель написал: «Я кончаю жизнь самоубийством, потому что не выдержала совесть». Изменника повесили на брючном ремне. Немцы поверили «посмертной записке».
Переведенный в концлагерь Заксенхаузен, Ф. А. Невмержицкий и там нашел патриотов, боролся в строю лагерных антифашистов. Освобожденный Красной Армией, он сражался с врагом в ее рядах, впоследствии вернулся в родную деревню [724].
В конце войны гитлеровцы и в Дахау старались замести следы своих преступлений. В воскресеье 29 апреля стало известно, что они готовятся сжечь лагерь вместе с узниками. Но гитлеровцам не удалось совершить это преступление. Жуткий план фашистов был сорван решительными и активными действиями узников, а также наступлением союзных войск.
Одним из первых крупных концлагерей, возникших на территории Польши, был Штутгоф. Он был построен в лесу, расположенном примерно в 40 км восточнее Гданьска, на Балтийском побережье. С точки зрения эсэсовцев, заболоченный участок, окруженный со всех сторон реками и озерами, вдали от людских глаз, был весьма подходящим местом для лагеря.
В Штутгофе содержались заключенные разных национальностей. Сначала этот лагерь был предназначен для поляков, в основном жителей Гданьска и Поморья. Но к 1945 г. в лагере, кроме поляков, находились граждане Советского Союза, евреи из разных стран, французы, голландцы, бельгийцы, чехи, датчане, норвежцы, представители других национальностей. Общее число узников, прошедших через Штутгоф, и число погибших здесь установить весьма трудно. В конце января 1945 г. последний регистрационный номер был 110 тыс. Но поскольку в последние месяцы войны многие узники, особенно советские граждане и евреи, номеров не получали, то общее число заключенных превышает официальные цифры примерно на 10 тыс. В момент эвакуации в основном лагере находились 25 тыс. человек и столько же в филиалах. По показаниям свидетелей, в другие лагеря, не считая филиалов Штутгофа, были переведены около 3300 человек и примерно столько же были освобождены Красной Армией. Исходя из этих данных, можно полагать, что через Штутгоф прошли не менее 120 тыс. узников, из них были умерщвлены в лагере приблизительно 50 тыс. Если еще учесть, что во время эвакуации из 35 тыс. узников основного лагеря и некоторых его филиалов погибли от 40 до 50 %, т. е., по крайней мере, 15 тыс. человек, а некоторые колонны вообще полностью уничтожались, то число жертв увеличится до 65 тыс.[725] Эту цифру следует рассматривать как нижнюю границу возможного количества жертв Штутгофа. На судебном процессе в Польше осенью 1946 г. было установлено, что в Штутгофе уничтожены не менее 85–90 тыс. заключенных[726]. В Штутгофе существовала такая же организованная система издевательств над людьми и их массового уничтожения, как и во всех других гитлеровских концлагерях.
Советские граждане в Штутгофе, как и в других концлагерях, относились к той категории узников, которые находились на особом режиме, советским военнопленным было отказано в правах, узаконенных международными конвенциями об обращении с военнопленными. Количество советских военнопленных в Штутгофе стало заметно расти с 1942 г.
Советские люди, оказавшись в штутгофском аду, не склонили головы перед эсэсовскими палачами. Хотя в отличие от некоторых других концлагерей в Штутгофе единого подпольного центра не существовало, но в основном лагере и его филиалах возникли очаги антифашистского Сопротивления. Нередки были случаи побегов из лагеря, особенно в 1944 г. Как правило, их инициаторами были советские заключенные, которые действовали с удивительной изобретательностью и шли на любой риск ради свободы. Несколько таких попыток побегов описал бывший узник Штутгофа Балис Сруога: «Некоторые русские в стремлении к свободе проявляли необыкновенное упорство и выдержку. Один, например, проплыл около двух километров по канализационным трубам, полным гнили и отбросов. Другой двенадцать часов просидел, погрузившись в уборную. Но все было напрасно: и того, и другого, окровавленных, истерзанных собаками, вернули в лагерь» [727].
В середине января 1945 г. советские войска с рубежа Вислы начали грандиозную наступательную операцию. Лагерь доживал свои последние дни, прекратились все работы за пределами Штутгофа. 25 января ранним утром 25 тыс. узников были построены в колонны по 1600 человек и под усиленной охраной эсэсовцев с собаками их погнали на запад. Увидев приближающиеся советские войска, конвоиры бежали, бросив свои колонны, и несколько тысяч человек, переживших ужасы Штутгофа, обрели долгожданную свободу. 10 мая 1945 г., т. е. уже после окончания войны, в главный лагерь Штутгофа, где оставались 385 больных узников, среди которых были 211 советских граждан и поляков, вступило первое подразделение Красной Армии.
Один из очагов Сопротивления находился в филиале Штутгофа – Пелице. Узников, которые были обречены на неминуемую смерть, ни на минуту не покидала вера в освобождение, они оставались борцами и за колючей проволокой. В концлагере сконцентрировались несгибаемые, мужественные борцы антифашистской когорты. Здесь возникло сильное интернациональное антифашистское подполье. Наиболее многочисленной лагерной подпольной организацией была советская, затем – польская, насчитывавшая свыше 200 человек. В войне с врагом за колючей проволокой примеры удивительной стойкости показали бывшие командиры белорусских партизан: командир бригады «Октябрь» Вилейской обл. Федор Кириллович Юрченко; В. Ф. Трунов, уроженец д. Горовые Богушевского р-на; начальник штаба партизанской бригады им. А. Ф. Данукалова Федор Иванович Плоскунов; начальник штаба 10-го партизанского отряда Лиозненской бригады Андрей Иванович Лазуткин; Алексей Григорьевич Стрелец, Василий Михайлович Бочаров, попавшие в плен во время последних карательных операций гитлеровцев в Белоруссии; несколько других партизан и армейских разведчиков, заброшенных в тыл врага в связи с предстоящим наступлением Красной Армии на этом направлении советско-германского фронта[728]. От них узники узнали, что советские войска изгнали фашистов из Белоруссии, заканчивают освобождение Прибалтики.
