Господи, спаси и сохрани ее, помоги ей, — шептал Бруно, целуя образок Николы Угодника, подаренный ему Ириной.

Первые офицерские антибольшевистские организации начали создаваться в Петрограде еще осенью 1917 года. В конце 1917 — начале 1818 года уже действовали «Русское собрание», Петроградское отделение «Союза Георгиевских кавалеров», «Организация борьбы с большевиками и отправки войск Каледину», «Союз реальной помощи», «Черная точка», «Все для Родины», «Белый крест», «Всероссийский монархический союз», «Гвардейская офицерская организация» и другие.

Петроградское отделение «Союза Георгиевских кавалеров» возглавляли капитан А.М.Зинкевич и подпоручик Г.Ушаков, «Организацию борьбы с большевиками и отправки войск Каледину» — полковник Н.Н.Ланской и поручик А.П.Орлов.

Руководитель одной из тайных офицерских организаций, которая работала в 1918 году в Петрограде в основном с флотскими офицерами, капитан 2-го ранга Г.Е.Чаплин впоследствии вспоминал:

«Должен сказать, что к маю 1918 года я не избег общей участи и состоял в рядах “тайной” офицерской организации, коим в те дни в одном Петербурге имя было легион. Состоя даже в рядах ее “штаба”, я прекрасно сознавал всю беспомощность нашего положения, главным образом, в силу полного нашего безденежья, и вся наша деятельность в те дни выражалась в переправе лиц … к союзникам на Мурман. В те дни во главе этой организации состояло, кроме меня, еще три лица: военно-морской врач, гвардейский полковник и полковник Генерального штаба».

Большевистское правительство, отменив пенсии, заработанные на службе в дореволюционной России, всем кадровым офицерам, в том числе и флотским, бросило их на произвол судьбы, поставив офицеров и их семьи на грань выживания. В условия, когда квартиры и дома многих офицеров были разграблены или реквизированы большевиками, офицеры с семьями были вынуждены ютиться по чужим углам. Чтобы прокормить свои семьи, офицерам приходилось устраиваться работать грузчиками, чернорабочими, торговать гуталином и спичками, продавать домашние вещи…

В первой половине 1918 года многие молодые, здоровые офицеры торговали газетами или служили на посылках. Они не верили в долговечность большевистского строя, еще меньше они верили, понимая свою разобщенность и отсутствия денежных средств, в успех предстоящего противобольшевистского восстания в Петрограде и, по примеру Финляндии, возлагали надежды, как ни прискорбно это звучит, на… германскую армию, которая в течение двух недель очистила от красных Финляндию.

По воспоминаниям очевидцев, в те дни обывательская масса Петрограда представляла собой толпу, полную апатии, забитости и страха. Жутко было в Петрограде — оборванные провода, черные провалы выбитых стекол, разграбленные, заколоченные досками магазинные витрины. В некоторых из витрин сохранились еще жестяные рекламные щиты со следами нарисованного былого изобилия.

Глядя на окружающую его разруху, Бруно Садовинский не верил, что магазины эти когда-нибудь откроются вновь…

Город окутывала зловещая тишина, лишь иногда нарушаемая звуком далекого выстрела или гулом бьющегося на ветру оторванного кровельного листа…

Все, что раньше говорилось в Гельсингфорсе о положении в Петрограде и во что не верилось в относительно благополучной Финляндии, теперь Бруно видел своими собственными глазами. Транспорт города был парализован, система снабжения рухнула. Фактически, Петроградом правили бандиты и налетчики, а единственно реальной силой в городе были отряды матросско-солдатской анархической вольницы, изрядно поднаторевшие в обысках и реквизициях, но не в борьбе с бандитами. Да и эти отряды сплошь и рядом состояли из уголовных элементов, которым просто нравилось «форсить» в матросской форме: «Ша, анархия — мать порядка!».

Почта и телеграф в городе не работали. Совет Народных Комиссаров большевиков передавал свои директивы только через Царскосельскую радиостанцию или через радиостанции кораблей….

Садовинский видел, что, взяв осенью прошлого года власть, большевики не дали народу ни мира, ни хлеба, ни порядка. Все обещания большевиков оказались блефом, а все их «громкие» декреты — пустыми бумажками!

Косвенно, критическое положение в Петрограде зимой 1918 года подтверждает и бывший матрос крейсера «Диана», ставший в последствии комендантом Кремля, П.Мальков в своих воспоминаниях «Записки коменданта Московского Кремля», где он приводит обращение по радио (радиограмму) от 22 января (4 февраля) 1918 года Совета Народных Комиссаров:

Всем, всем, всем!

Ряд заграничных газет сообщает ложные сведения об ужасах и хаосе в Петрограде и пр.

Все эти сведения абсолютно неправильны. В Петрограде и в Москве полнейшее спокойствие. Никаких арестов социалистов не произведено…

С продовольствием в Петрограде улучшение; сегодня, 22 января 1918 года старого стиля, петроградские рабочие дают 10 вагонов продовольствия на помощь финлянцам.

Текст этой радиограммы облетел весь мир.

Большевики, не стесняясь, отнимали у людей в Петрограде последнее, вывозили продовольствие за границу, и делали вид, что в городе все спокойно! Далее матрос П.Мальков сам же пишет об этом, правда очень аккуратно и малословно:

«По-прежнему не хватало продовольствия, топлива, одежды. Многие фабрики и заводы стояли».

А по поводу отсутствия арестов, это обращение Совета Народных Комиссаров вообще лукавит. Тот же П.Мальков пишет:

«Начало января ознаменовалось раскрытием крупного контрреволюционного офицерского заговора в Петрограде, приуроченного к 5 (18) января 1918 года — дню открытия Учредительного собрания. Заговор был своевременно ликвидирован ВЧК».

Какая же ликвидация заговора без арестов. Понятно, что аресты были. К тому же, 7 января 1918 года, в воскресенье, Исполком Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов опубликовал на страницах газеты «Известия» воззвание:

Ко всему населению Петрограда!

Враги народа, контрреволюционеры и саботажники распространяют слухи о том, что в день 5 января революционные рабочие и солдаты расстреливали мирные демонстрации рабочих.

Делается это с одной целью: посеять смуту и тревогу в рядах трудовых масс, вызвать их на эксцессы …

Уже установлено, что имели место провокационные выстрелы в рабочих, солдат и матросов, охранявших порядок в столице.

Исполнительный комитет Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов предпринял самое строгое расследование событий 5 января. Все виновные в пролитии крови революционных рабочих и солдат, буде таковые имеются, будут привлечены к ответственности…

Исполнительный комитет Петроградского Совета Р. и С. Д.

В этом воззвании большевиков прямо говорится о привлечении к ответственности противников советской власти — контрреволюционеров. И опять аресты, аресты…

Послереволюционная зима в Петрограде не была ни особенно снежной, ни особенно морозной. Зима как зима. И в тоже время она разительно отличалась от всех предшествующих петербургских зим…. Заводы Петрограда останавливались один за другим. Прекратили работу завод «Леснера», завод «Нобеля», Трубочный завод, фабрика

«Скороход», завод Розенкранца, завод Печаткина, завод Брусницына, Кабельный завод, Механический завод, Невская ниточная фабрика, Путиловский завод, Обуховский завод, завод «Русский дизель» и многие другие. Тушились заводские печи, останавливались станки, тубы прекращали дымить….

Шоколадная фабрика «Жорж Борман» за неимением шоколада остановилась одной из первых. В керосиновых лавках города внезапно пропал керосин. Квартиры петроградцев стали медленно погружаться во тьму…

Вслед за этим в городе стало катастрофически не хватать угля и дров, а потом и продовольствия…

По вечерам все меньше на улицах города было прохожих. Гасли витрины магазинов.

Власть в заснеженном городе перешла к новым хозяевам — разрухе, сыпному тифу и шайкам уголовников…

Разруха города началась с того, что революционные массы принялись беспардонно сорить на улицах. Мало-помалу к революционным массам присоединились и дворники — перестали убирать мусор на улицах и во дворах, снег зимой тоже не убирали… Город утонул в грязных сугробах, мостовые заледенели, над карнизами домов угрожающе нависли снежные шапки и гигантские сосульки. Городские фонари светили все реже и тусклее.