Мы поели, что нашли, и пошли в душ.

— Скажи почему ты мне разу отказала, а, Тань? — Обнял я её, прислонился лбом ко лбу. — Танька, это правда ты?

— Не знаю Паш. Какая я теперь тебе пара? Ты выучился, а я… Может, подумала, ты себе равную найдёшь, я и сейчас не представляю, как мы с тобой жить будем. — Вздохнула она.

— Как жить будем? Как все. Зачем тебе учиться? Дочку воспитывай, и ещё мне одну Еву роди. — Предложил я.

— А если Сева получится, а не Ева? — Улыбнулась Таня.

— Разве же это плохо? Я понимаю, как ты жила, трудно, экономно. Прости меня, но здесь нет нужды ни в чём, и больше никакая опасность тебе не грозит. Пойми, это образование, оно конечно и не плохо, но не главное в жизни. Если хочешь, то и выучиться можно. Отец всё уладит.

— Наверное. Мне кажется, что тот груз, который я носила, вдруг сам упал с моих плеч. Только Соломона Моисеевича жаль. Я ему многим обязана.

— Да. Значит он на тебя квартиру оформил? — Да, Соломон поступил благородно, на сердце тягостно стало. Жаль старика. Очень жаль.

— Оформил, давно, я полноправная хозяйка. Вот так получилось, добрый человек пропасть не дал. Пока есть такие люди, жизнь не закончится.

— Только, зачем она тебе, эта квартира? — Квартирой Вайсера и правда делать нечего, надо будет я десять таких куплю.

Таня задумалась.

— Пусть она пока пустая стоит, вдруг, случится так, что ещё какой нибудь отец выгонит свою дочь, я имею в виду из вашего окружения, а мы её тогда в дедушкиной квартире приютим. Такое может быть? — Удивила меня Таня. Я задумался. Вряд ли так поступит какой-нибудь отец, твой исключение. Другие не такие, вон как Махнов свою дочь убийцу защищает, никаких денег не жалеет. Твой случай, пожалуй единичный.

— Наверное. В твоём случае, так и произошло. Добрая душа, ты моя… Танька… мы… — Больше ничего не мог сказать, голос вообще пропал, впрочем и слова не нужны были. Я целовал свою Таньку, такую свеженькую после душа, такую душистую, мягкую, любимую… Которую не забывал никогда, даже лёжа в постели с другой видел её, мою Таню…

***

Мы поженились через две недели, Таня стала Лучко, а спустя две недели и Ева стала Лучко, законной моей дочерью. Деньги ускорили формальности. Вот вроде и всё, но чего то не хватало в этой жизни. И с Таней творилось непонятное, она иногда впадала в какое то странное состояние, Когда это случалось я обнимал её, она плакала на взрыд. Вся рубашка у меня на груди в такие моменты была мокрая от слёз. Я предлагал ей пойти к психологу, но она отказывалась. Не знал что делать, опасно ли это её состояние? Думал думал, и принял решение, я сам записался на приём к психологу.

— Что вас беспокоит молодой человек? — Психолог, мужчина средних лет внимательно смотрел на меня.

— Жена беспокоит. Так беспокоит, что я боюсь за её здоровье. — Честно ответил я.

— Хотите поговорить об этом? Тогда говорите, только не скрывайте ничего.

Я рассказал ему всё без утайки, потому что проблема уходит в прошлое. Психолог внимательно выслушал меня.

— Понятно. Значит вы одноклассники, и случилась та история на ваших глазах. В этом случае, вы должны проявить терпение, она вероятно перенесла очень сильный стресс, именно в присутствие всех одноклассников, вас в том числе, много плакала от обиды, и сейчас глядя на вас испытывает рецидив, я имею в виду снова переживает то время. Но это пройдёт. Старайтесь её в этот момент не останавливать, пусть плачет, со слезами выходит весь негатив. Тем более это же не каждый день случается. Проявите к жене терпение и заботу, это самое главное. Конечно в душе у неё на всю жизнь останется след, но она будет относиться уже более спокойно к тому несправедливому, во все планах обвинению, той можно сказать, клевете, которой она подверглась. Надеюсь, вы меня поняли

— Конечно понял. Я постараюсь, всё сделаю по вашей рекомендации.

— Да, вот ещё, попробуйте с ней поговорить, убедить что всё в прошлом, что никто её больше ни в чём не обвинит, и что она ни в чём не виновата. Конечно лучше было бы чтобы она сама пришла бы сюда, я сумел бы помочь ей.

— Думаю она откажется. Она вообще стала осторожна, и не доверяет людям. Большую часть времени проводит дома с дочкой, как будто боится чего то, постоянно ждёт какой нибудь неприятности.

— Это плохо. За что же так девчонку подставили, без суда обвинили? Её можно понять, каждый, случись с ним такое, вёл бы себя так же. Терпение друг, и ещё раз терпение. Я уж сначала подумал что жена ваша ужасная скандалистка, вроде Ксантиппы. Это жена Сократа, надеюсь, вам известно. Но ваш случай, совсем другой. То что с ней случилось, это большая психологическая травма, с одной стороны напрасные обвинения, с другой не верит ей никто, а тут ещё отец родной, он то должен был защитить свою дочь, в первую очередь.

Много он мне всего наговорил, и в общем, психолог оказался прав. Со временем, слёз стало меньше, а после и вообще прекратились. На долго ли, не знаю, но пока тихо.

О Нике я знал, следователь оповестил нас, что она проходит психолого-психиатрическую экспертизу, и неизвестно ещё чем закончится для неё это дело, психушкой или тюрьмой. Чем бы не закончилось, но наказание она понесёт, за своё преступление, как Махнов не бейся.

Ника находилась в психиатрической больнице, здесь же в Москве, за границу её никто не выпустил, её подозревают в убийстве. Лежит она в отдельной палате ни в чём не нуждается. В Кащенке. Сколько она здесь пробудет неизвестно. Хорошо хоть не в полиции. В последнее время чувствовала себя Ника плохо, её постоянно тошнило от этого больничного запаха, кружилась голова, а сегодня утром её вырвало прямо во время завтрака.

— Мне плохо. — Пожаловалась она медсестре. — Постоянно тошнит от этого запаха, голова кружится.

— Хорошо, я сообщу врачу.

Сообщит она, должна с места подрываться и бежать докладывать, за те деньги которые платит вам отец.

— Вот идите и скажите, нечего возле меня сидеть! — Обозлилась Ника.

Врач пришёл быстро.

— Здравствуйте, на что жалуетесь? Мне сказали, что у вас тошнота, головокружение. Так?

— Так. Запах тут у вас мерзкий. Дышать нечем.

— Так, тошнота, головокружение. — Задумался врач. — В гинекологический кабинет вам надо. Вы вероятно беременны.

— Что? Беременна? — Ника удивлённо смотрела на врача.

— Да, чему вы удивляетесь? У вас связи интимной ни с кем не было?

— Была. — Тихо ответила Ника. — Соображая что то. — Была.

— Ну и вот рзультат. Токсикоз. Он обычнона четвёртой-пятой недели начинается. Так что, пойдёмте.

Гинеколог подтвердила четырёхнедельную беременность. Как? От кого ребёнок? От Пашки или от того мулата-красавчика, они ведь на девишнике. Ой… неужели? Ничего не понятно, от кого залетела, если по спокам считать то… от мулата, даже имени его не знаю. Как тогда с ним случилось, сама не пойму. Так, ну ты Пашенька попал! Женился, говорят на своей Танечке, а я вам нервы попорчу, будешь как миленький и алименты платить и к ребёнку приезжать. Отец приедет сегодня, скажу чтобы сообщил Пашке о ребёнке, пусть он покрутится, хорошо бы было ещё если бы Танька узнала. Ника была полна яда, которым так и хотелось скорее отравить жизнь семье Лучко.

— Пап, я беременна, сообщи Пашке, это его ребёнок. — Попросила она, когда отец пришёл проведать её.

— Правда что ли? Ничего себе, я же тебе говорил, что он женился. Развести что ли хочешь, не советую. Я только отмазал тебя, от тюрьмы, знаешь каких денег мне это стоило.

— Не развожу я никого. Вот посмотри. — Ника подала заключение осмотра. — Сегодня у врача была. А что женат? Одно другому не мешает, Танька родила, а я чем хуже?

— Понятно. Ладно, сообщу. Не хочешь узнать, что с матерью?

— И что же?

— Лежит в больнице. Подозрение на инфаркт, или микроинфаркт был. Свалили вы меня, ты особенно.

— Ладно, всё нормально будет, беременную никто не посадит. Ты должен посодействовать чтобы я до родов здесь оставалась.