— Накурил то тут кто? — взмахнул ладонью, прогоняя сигаретный дым.

— Даже не пытайся, — ответил Хон, глядя на мой жест. — Он тут теперь всё время висит.

— Кхе… — Я шагнул внутрь, подошел к кожаному креслу с заплаткой на спинке и сел рядом с хонкаем. Послышался жалобный скрип. — И давно тут так?

Хон неопределенно качнул головой. — Да-а… сразу после Сайры… Видимо, как-то это…

Он вроде начал какую-то мысль, но так и не закончил. Впрочем итак было всё понятно.

Некоторое время мы сидели молча, потом сам по-себе включился старенький китайский вентилятор на столе, стало не так душно. Хотя шумел он также отвратительно как и всё остальное в этой комнате.

Вздохнув, поднялся и вышел на поляну, которая тоже претерпела некоторые изменения. Ничего особенного, просто трава стала не такой зеленой. Вообще не зеленой, если говорить откровенно. Собственно, там я и нашел Дольку.

Мелкая сидела за небольшим детским столиком и занималась тем, что вытаскивала вату из жопы плюшевого медведя. Причем настолько увлеченно, что мне как-то не по себе стало.

— Кажется ты еще подросла, — я улыбнулся и подошел ближе. — Совсем большая стала.

Долька вздрогнула, поджала губы и отвела взгляд. Медведь тоже отошел в сторонку.

— Можно присяду?

В ответ стрельнула в меня своими алыми глазками и молча кивнула. Мне, в силу своих размеров, пришлось садиться на землю. Столик всё-таки кукольный, а капитан Джек довольно мясистый.

И снова молчание, только вот на этот раз я чувствовал виноватым в этом себя. Как бы надо было что-то сказать, вроде отец как никак, но… Ладно, будем честными, я хреновый отец. Вообще ни разу не пример для подражания.

— Дядя Хон сказал, что ты чем-то расстроена. — Ай, да я, ай, да молодец! Как завернул ловко!

Заметил как Долька сжала пальцы в кулачки и уже собиралась убрать их со стола, что говорило о том, что девочка просто закрывается в себе. Может, не хочет, может, не может, боится или переживает о чём-то. Не столь важно. Важно было то, что чем бы оно ни являлось, это нужно было решать вместе.

Накрыв её ладони своими, стал аккуратно разворачивать и разглаживать пальчики, легонько сжимая каждый. Не спеша. Дети, это, блин, сложно. Но это важно. Важнее империи, республики, джедаев, ситхов и всех остальных. Я почему-то понял это только сейчас.

Сколько мы уже в дороге? Год? Два? А сколько из этого времени я посвятил своей дочери, которая всегда была рядом?

Тяжело вздохнул.

Теперь у меня появилось чувство, что я занимаюсь бесполезным самобичеванием.

— Я подвела тебя, пап. — у Дольки задрожали губы и щёчки. Того гляди заплачет. — Растратила слишком много сил впустую и когда они понадобились… Я просто не дотянулась до него. Он был слишком далеко и… и…

Ну, вот. Заплакала.

Пришлось успокаивать. Разместив маленькую атомную бомбу у себя на коленках, стал объяснять, что она тут вообще не причем. Что она итак молодец и вообще огромная умница. Что у нее задача быть няшкой и учить букварь, а не херачить имперских штурмовиков и не сбивать звездные разрушители в космосе.

Не очень у меня получается быть хорошим отцом. Я даже пробовал представить, что на моем месте сказала бы Идель и…

“— ТЫ ДОЛБО*Б!”

Ничего хорошего вероятно. Вообще плохой пример. Забудем.

В общем, на ум приходили одни сплошные сопли. Проблема еще заключалась в том, что я буквально натягивал образ ребёнка на Дольку, хотя это было не совсем правильно. Не может нормальный, то есть обычный ребёнок укладывать людей пачками и расстраиваться из-за того, что не сумел сбить грёбаный эсминец в космосе. У нее, в теории, сейчас должна быть проблемы в стиле — ёжик отказывается пить воображаемый чай и ходить в гости к мистеру зайцу, а не вот это вот всё. Кароче, тут явно нужна мамка, причем божественного характера. Я и без того тупой, а в этой ситуации тупой в квадрате.

Однако! Хочу себя похвалить, настроение Дольке мне всё-таки удалось поднять и в конце нашей беседы она даже начала улыбаться. Возможно, глядя на мои беспомощные потуги. Но главное ведь результат, да?

— Пап, ты у меня самый лучший. — сказала Долька, обняла за шею и уткнулась моськой в плечо.

И вот, спрашивается, кто и кому тут настроение поднимал? Сижу, улыбаюсь как идиот.

— Хон!

— Что? — раздался крик из домика.

— Тащи сюда монополию! — я взглянул на дочурку. — Давненько мы в нее не играли. Ты с нами?

Улыбка девочки стала еще более счастливая.

— Ага! Готовьтесь остаться без штанов!

— Ха-ха, ну это мы еще посмотрим.

***

Несмотря на усталость, стресс и депрессию, сон продлился недолго. Возможно потому, что спать на камне не самая хорошая затея, а может быть всему виной оказалась семейка поргов, которые забрались ко мне ночью на живот в поисках теплого местечка.

— О, и вы здесь.

Отец семейства что-то курлыкнул в ответ и снова закрыл глаза. В который раз убеждаюсь, что у этих птиц напрочь отбито чувство самосохранения.

— Кыш! Пошли отсюда!

Я легонько взмахнул рукой, однако, получил лишь порцию осуждающих криков. Пингвинообразные дятлы недовольно помахали своими крылышками, покурлыкали и снова легли спать. Мол пошёл ты в жопу, мы это место первые нашли, живи теперь как хочешь. Немного охренел от такой наглости, но не расстроился.

— Ладно, не хотите по-хорошему, будет как обычно.

Выбрав самого жирного из них, взял в руку на манер бейсбольного мяча, а затем, под возмущенное чириканье, зашвырнул его в чащу леса. И стоило мохнатому колобку исчезнуть из виду, как остальная часть семейства стихла. Они молча посмотрели в темноту, потом на меня, потом опять в темноту, затем снова на меня.

— Ещё желающие освоить искусство полёта?

Глядя на то как они бодро стартанули за своим сородичем, могу сказать, что желающих нет.

Теперь можно было вернуться к нашим баранам. Солнце еще не взошло, а только нарисовало багряную полоску на горизонте. Лес оставался таким же мрачным и холодным. В принципе, всё было без изменений. Я как раз начал размышлять над тем, что делать дальше, когда глаз зацепился за яркую точку, которая находилась на берегу моря, неподалеку от обломков, упавших чуть севернее моего места приземления.

— Хон, ты это тоже видишь?

– “Ага, похоже на огонь.”

— Только вот даже обломки корабля давно потухли, а эта всё горит. Да и размер маленький. — пришлось сощурить глаза. Попытался рассмотреть, что там, но ничего не вышло. Слишком далеко. — Думаю это костёр. А раз он горит, значит его кто-то поддерживает. Кажется у нас появилась возможность познакомиться с местными жителями.

– “Жительницами.” — поправил меня хонкай. — “Я хочу, чтобы это была планета амазонок. Много красивых амазонок. Пусть они расписывают свои тела красками, носят меха и дерутся за нас.”

— …

– “Что?! Ну что?! Я устал убивать, знаешь ли. Меня уже тошнит от всего этого. Хочу любви и розовых пони, понимаешь, Джек? Любовь. И пони. А еще тапки такие пушисты с собачьими мордочками, у которых будут глаза как черные бусинки. Хочу махровое полотенце, керамический унитаз, ванну с душем. Бархатную кожу девушки хочу под кончиками пальцев, запах хочу её чувствовать. Волосы нюхать, вот что я хочу. И чтобы утром она налила кофе и принесла поджаренный тост и нам никуда не надо было, потому что выходной. Чтобы по телевизору шли мультики, а из открытого окна пахло летом и слышно шум деревьев. Я домой хочу! Я устал! Всё что мы делали за последние несколько лет, так это убивали, и убивали, и убивали, и убивали. Целые толпы. И я знаю, что ты в этом не виноват! Знаю, почему мы здесь, но что-то… как-то… ”

Впору было удивиться подобному срыву от Хона, но нет. Как-то это всё совсем не удивительно. Да и чему удивляться, если мы оба испытываем похожие чувства.

— Понимаю, дружище. Но что поделать? Мы не можем развернуться и всё бросить. Нет для этого никаких причин, да и осталось-то совсем чуть-чуть. Хватит сопли на кулак наматывать, лучше пойдем и посмотрим кто это костры на берегу разжигает. Может завтраком накормят.