Продолжая читать учебник, он нашёл следующее: Ягер чешуйчатый был изгнан и по собственной воле пленён там же, где и начал свой путь Жреца. «Вот оно… Где же это… «По приказу Святозарного Уноса, его Жрец был сослан, прочь со своего поста, за ужасное богохульство – противоречие Яростному Слову. В тысяча пятьсот сорок третьем году до н.э. Ягер покинул пост и на его место возвели нового – Безымянного посланника» Тысяча пятьсот сорок третий… до нашей эры, это значит, что прошло…»

– Милочка, какой сейчас год?

– Двести тридцать пятый, отец. Вы спали ещё до моего рождения. Дедушка не верил учебнику и всем рассказывал о вашем возвращении, наши храмы с золотым ликом Ягера – запрещены. Быть может, вы встретите развитый храм в столицах, если ваш путь туда и проложен. К счастью, инквизиция давно не проводилась, все боятся Культа Сферы. Из поколения в поколение, передаётся знание о настоящем подвиге Ягера.

– Семьсот девяноста два года… Тогда мне точно не следует задерживаться.

– Станете прощаться со своим новым другом? – Спросила служанка

– По кой нужде он мне нужен? Лишний хвост, мне своего хватает.

– Я его толком и не заметила… Надо же… Мне казалось это просто для образа, на вашей статуи сделали хвост, разрешите?

– Нет. Мне пора уходить, дитя. Как бы мне хотелось помочь, но не могу больше ничего тебе дать.

– Я останусь здесь, хотя бы до конца пепельного дождя, а потом… Потом я уйду отсюда.

– Отличное решение – Сказал Ягер с довольной улыбкой.

Распахнув двери, ему в лицо тут же стал лететь дым и пепел. Мембрана закрыла глаза, а хвостом он прикрывал свой нос, чтобы не попала случайно какая-нибудь гадость.

– Да направит тебя Великое Светило – на прощанье крикнула служанка.

Ягера моментально окутал серый дым и отправился он, покуда долг его ведёт. По дороге ему впивались в голову разные мысли и вопросы, от самых важных: «Владыка Унос обезумил, либо обленился, раз позволяет насиловать невинных дев. Пусть деревушка, пусть никому нет дела до этого, но она под защитой самого… Это ведь моя вина? Меня боялись и уважали, а когда меня не стало, тут же пустились чужие руки к блуду.

Я проиграл… Сокрушительное поражение и ещё более сокрушительные следы от нашей битвы» Ягер оступился, не заметил в дыму огромный шлейф, оставленный Уносом во времена легендарного сражения с Богом.

До всяких глупостей: «Выпить то как хочется…»

Так и двигался он сквозь дым и пепел, пока не вышел из него. Наконец можно вдохнуть воздуха и спокойно идти дальше. Пыль засела меж чешуек, отчего ему постоянно приходилось обтряхиваться и чесаться, но был неподалёку и пруд, в который он не стал прыгать. Думая о другом путнике, как и он, которому захочется отпить и потому прошёл мимо, терпя зуд и ужасное чувство грязноты. Такая забота о неизвестном человеке присуще жрецам, на то они и жрецы, в конце концов. Сордикор одичал со времён великой битвы и такой акт заботы могут посчитать за глупость.

Из дыма его встречал подъём в горы, ведущие к океану, от которого уже можно будет добраться до пустыни, где наверняка и засел Унос. Обойти горы – будет пустой тратой времени. Весь континент окружают горы и вулканы, проще сразу пойти на пролом.

Загадкой было то, как вообще так получилось, что континент Альтитуд окружали горы, лишь в южной части был проход, но до него несколько дней пути. Даже одна их больших экспедиций Дуона не выяснила причину. Дуон пришёл к выводу, что это загадочная аномалия связана с некой подозрительной гравитационной активностью, которая в свою очередь связана с вулканом Бестии – самым древним в своём роде, ещё в доисторические времена, он пугал животных своим ужасающим видом. Дуон исследовал вулкан, но пробиться сквозь глубокую толщу раскалённой магмы – оказалось весьма затруднительно, те не исследованные пучины, он прозвал – Глубины.

Ягеру Лучше найти путь покороче, и он идёт через горы.

Холод Ягеру тоже был нипочём. Всё дело в той энергии, что он поглощал от Уноса. Она даровала ему годы жизни, нескончаемые силы и великую выносливость, однако не стоит преуменьшать заслуги прошлого. Эти же самые горы, напомнили ему переломный момент в его жизни. Когда он и стал тем самым Ягером чешуйчатым.

До Эры Прихода – ему принуждалось воевать и воевать постоянно. Во льдах, в лесах, городах и столицах. По началу, он как и все воины носил кольчугу, кожаную броню и умело управлялся с мечом, однако с инструментами он управлялся весьма грубо и постоянно ломал то меч, то щит, то секиру и даже молоты умудрялись ломаться от его владения оружием, а кулаки с ногами никогда не подводили. Так ему и мечталось, как он голыми руками будет крушить целые армии, не отвлекаясь на «зубочистки» – так он называл любое оружие. Не стыдно ему было подобрать чужой меч и принцип рыцарей «Мой меч – моя длань» его раздражал. «Меч один, меч другой – один и тот же кусок железа. Мои руки – вот моё оружие!»

По воле случая – по воле случая типичной жадности немереных богатств, отдан был приказ по захвату некого монастыря высоко в снежных горах. Монахи те – были весьма крепки, несмотря на свой возраст – они отражали собственной кожей и руками клинки, но не были защищены глаза. «Война с безглазыми отшельниками» так была она записана в истории. Но не просты были они, а ловко справлялись с воинами, ломая им кости и вышибая суставы, однако, кучка старых монахов ничто по сравнению с легионом Обгоревшей Пыли, особенно под командованием Ягера.

Штурм шёл успешно, пока не начался обвал. Часть соратников раздавило, а Ягер успел скрыться в монастыре, где продолжал вырезать бесстрашных монахов. Кому то не посчастливилось быть раздавленным валуном, ну а кто остался жить – бился и дальше, по воле – Ягера.

Ягер же пробивался через коридоры и туго запертые двери, к самому верхнему этажу. Где в своей постели уже задыхался от старости – глава монастыря. Тот пообещал, что пожалеет о том, что сделал вторженец. На улице послышался рёв некого зверя и в каменном окне был заметен закат, который закрыла огромная лапа ящера. По размеру она выглядела так, будто в ней легко могло поместиться несколько кораблей и с такой же лёгкостью могли быть раздавлены.

Та же самая лапа сбила крышу и пыталась вытащить Ягера, но тот всегда умудрялся отбить каждую попытку схватить его. В один момент она исчезла из поля зрения, но не пропали рёв, громоздкие шаги и бесстрашные кличи соратников «Шашки на голо! За императора! Рви и метай! Не убоюсь я зла звериного!»

Ягер выглянул в окно и увидел изящного, бело кожного монстра. Глаза его были подобны Светилу, лапы тяжелы, когти – страшнее любого клинка, а клыки могли перегрызть что угодно. И с этой громадиной, войны Миллерской империи вступили в бой. Как бы не была их знаменитая отвага правдива, а пробить толстую шкуру зверя было невозможно. Лезвия постоянно отскакивали.

Почти все погибли. Даже Ягеру не удалось сразить тварь, но не будем торопиться. Ящера не брало железо и сталь, только дарованное природой орудие – руки и зубы. Ягер заживо поедал, начиная с задней лапы, подкрадываясь сзади и с каждым жадным откусыванием, он преображался в свой привычный образ. А соратники отступили вниз, по приказу главного.

После первого откуса – у него деформировались кончики пальцев и отросли клыки. Выпали ногти и на их месте, пробили кожу кости, выросшие в когти. Ими он рвал и отрывал заживо плоть чудища на части, поедая её.

Второй укус принёс смену зрения. Теперь не только зрачки переменились, зрение в целом стало небывало острым, как у настоящего хищника. Поначалу чувствовалось некое размытие, но всё быстро пришло в норму – даже больше. Он стал смотреть на зверя не как воин, целью которого слава, а как зверь – голодный, свирепый, убивая, потому что хочет убивать.

Третий укус принёс самый отличительный знак Ягера – его чешуя. Кожа слезала, Ягер и сам пытался сорвать её. Под кожей выросла новая, чешуйчатая, прочная, белая как луна.