– У нас теперь стало намного больше земель, – между тем продолжал Танияр, – и бегать навстречу врагу, как раньше, мы уже не можем. Ашити права в том, что войной таганы на нас идти не решатся, если только не сумеют объединиться, но набеги устраивать смогут. Пришла пора защищать не поселения, а границу.

– Да, это мудро, дайн, – кивнул байчи.

– Граница у нас большая, ягиров не хватит, и разъезды не помогут. Пришла пора ставить крепости, между которыми будут стоять кордоны, а разъезды пойдут от крепости до кордона…

– Это всё не наши слова, – вдруг нахмурился Эгчен.

– Верно, – кивнул Танияр. – Мы дадим всему этому наши названия. Сейчас я говорю тебе так, как объясняла Ашити. Я был в ее мире и говорил с таким же властителем, как я. На его земли часто и много нападали соседние племена. Земли жили плохо и теряли людей, потому что граница долгое время была почти открытой. Было много мест, где проходили враги. Потом эти дыры закрыли, и нападений стало меньше. Теперь земли процветают. Мы меняемся, Эгчен, и всё меняется вместе с нами. Такова воля Отца, и ты это знаешь, иначе Вещая не помогала бы нам. Ашит идет не к дочери, но по велению Белого Духа. Только ему она послушна.

Байчи, как и остальным, возразить было нечего. Каждое слово дайна было острой стрелой, которая била в цель. Если бы я могла, то сейчас аплодировала бы супругу. Он выбрал самый верный путь. Не я, но Нибо Ришемский и шаманка стали его оружием против закоснелости даже такого преданного человека, как Эгчен. Впрочем, всё было верно. Я лишь когда-то изумилась тому, насколько тагайни беспечны в защите своих рубежей. И не меня взял в расчет дайн, принимая решение, хоть я и подсказала направление. Именно его светлость мог стать лучшим советчиком в этом деле. Кому, как не ему, было знать о набегах и разорениях?

– В каждой крепости будут сурхи, чтобы вести передавались быстро в любой конец дайната, – продолжал Танияр. – Саул скор, но птица летит быстрей. Ей не ведомы повороты дорог и непроходимые топи.

– Понял, – отозвался Илан, уже взявший на себя обязанности по разведению почтовых птиц.

Дайн кивнул и ему, а после вернулся к разговору с Эгченом:

– Кийрамы нам не враги, они оберегают нас со своей стороны, мы поможем им, когда в том будет нужда. Каменный лес был нам врагом, но он же и защищал нас, теперь его нет. Когда сойдет снег, мы посмотрим, что находится за его пределами. Твари, какие выжили после того, как мы разбили каменные столбы, должны были сдохнуть за зиму. Их больше ничто не защищает. Это теперь тоже наши земли, и насколько они тянутся, мы узнаем, и там поставим крепость…

– Хайят, – произнес Архам. Все взоры обратились на него, и деверь пояснил: – Так мы можем назвать крепость на границе.

Твердь, твердыня – перевела я для себя и одобрительно кивнула. Название было превосходно.

– Хорошее название, – едва заметно улыбнулся его брат, а Эгчен кивнул – ему тоже пришлось по душе: – Стало быть, там и поставим хайят. Добавим к нему еще название земли, на которой он стоит, так будет лучше. Огчи-хайят – так назовем крепость за Каменным лесом.

– Замечательно! – просияла я.

– Да, жизнь моя, – улыбнулся мне Танияр. – Но это только название, будем говорить о деле дальше. Эгчен, – он снова сосредоточился на байчи, – тебе собирать язгуйчи. Сначала тех, кто уже стоял на стене и почувствовал в себе воина, потом пусть по поселениям пройдутся более языкастые ягиры и расскажут, что за службу дайну будут давать награду. Готовить их будем лучше, чем первых язгуйчи. Тогда дали, сколько успели, теперь будем воспитывать настоящих воинов.

– Они не осилят науку ягиров, – возразил Эгчен.

– Науку ягиров оставим ягирам, – ответил дайн. – Язгуйчи должны уметь держать в руках клинок и обращаться с ним, стрелять и не только из лука. Начнем обучать тому, что у нас уже есть. За лето мы должны будем поставить первые хайяты. Туда и отправим новых воинов. Ягиров им в начало назначим, но лучшее войско не будет стоять в хайятах, здесь ничего менять не станем.

– Кого алдаром поставишь? – байчи выжидающе смотрел на Танияра, и я испытала внутренний трепет.

Эгчен подошел к самому главному. Алдар и право его выбирать – это то, что было в основе воинских традиций. Это было одним из главных законов, но…

– Алдаров не будет, – произнес Танияр, и все тагайни посмотрели на него с недоумением. – Я – алдар своему войску, – продолжил мой супруг. – И каждый дайн будем алдаром. У ягиров больше не будет права выбирать. Войско должно подчиняться правителю.

Дайн замолчал, дав Эгчену возможность обдумать его слова. Байчи нахмурился. Он накрыл поверхность стола ладонями и устремил на них взгляд. Безмолвствовали и Архам с Иланом, но их такие новшества особо не касались. Впрочем, когда трещали по швам укоренившиеся традиции, беспокойство испытывали и те, кто не имел к ним отношения.

– Танияр, – наконец заговорил Эгчен, – ты знаешь, я пойду за тобой даже в горящий огонь, и все ягиры пойдут. Мы доверяли тебе и будем доверять, потому что не жалели ни дня о своем выборе. Ты – наш алдар, в тебе живет великий Ягтыгур, тебя любит Белый Дух. Ты умный и сильный, и если скажешь – идите и умрите, мы пойдем и умрем. Если ты так скажешь, значит, так надо. Никто не оспорит. Но это ты. Какими будут другие дайны? Если однажды появится новая Селек…

– Селек не была мне матерью, она заботилась о своем сыне, – спокойно прервал его Танияр. – Дайны будут иметь одну жену. Если дайнани не сможет родить детей, тогда муж отпустит ее и возьмет новую жену. Если дайнани родит дочь и не родит сыновей, значит, у дайна будет не наследник, а наследница. Тогда юная дайнани будет постигать науку ягиров, чтобы могла быть со своим войском, но! – супруг выдержал паузу, дав остальным осмыслить и эти слова, а после продолжил: – Над войском будет стоять байчи-ягир. Он не глава, но первый из воинов. Ему будут подчинены ягиры и язгуйчи, но он склонит голову перед дайном. Ягиры не могут выбирать алдара, потому что алдар – это дайн, и дайн будет ставить своего байчи-ягира – первого из первых. Мой байчи-ягир – ты, Эгчен.

Байчи снова опустил взор – он обдумывал, что сказал Танияр. Я перевела взгляд с Эгчена на супруга.

– Эгчен, – позвал байчи дайн, и когда тот поднял голову, просто добавил: – Верь мне.

И байчи расслабился. Он кивнул и ответил:

– Я верю тебе, Танияр.

Скандала не произошло, и я расслабилась. Впрочем, еще оставались сами ягиры, ягиры всего дайната.

Тишина опустилась на земли Белого мира, метель так и не завыла с приходом ночи.

– Весна, – прошептала я и порывисто села на кровати.

От столь резкого движения напряглось внизу живота, и я некоторое время сидела, поглаживая объемное чрево, внутри которого возился потревоженный будущий дайн. Нынешний правитель по своей привычке не имел ни стыда, ни совести, то есть продолжал сладко спать. Мириться с этим я не пожелала и, сжав ладонь Танияра, потрясла его:

– Жизнь моя, проснись…

– М? – сонно вопросил дайн, и я снова потрясла его руку:

– Танияр… Танияр!

Супруг сел и, не открывая глаз, спросил:

– Что случилось?

– Идем, – только и ответила я.

Дайн провел по лицу ладонью, стирая сон, после поморгал и перевел на меня непонимающий взгляд. Однако объяснять мне было некогда, и я, встав с кровати, снова потянула его, нетерпеливо притопнув:

– Ну что же ты сидишь? Идем скорей!

На миг на лице супруга отразилась тревога, но вдруг сменилась иронией, и он полюбопытствовал:

– Ты добралась до кладовки под полом? Хочешь, чтобы я достал тебе окорок мгиза?

– Что? – потрясенно переспросила я.

– Под полом только замороженное мясо, – ответил Танияр. – Но с твоей хваткой рырха, ты его точно разгрызешь.

И я задохнулась от праведного негодования:

– Да как ты смеешь?! – возмутилась я. – Думаешь, все мои мысли ночью только о еде?

– У остальных ночью вообще нет мыслей, – справедливо заметил дайн. – Ночью люди спят, и только моя дайнани…