Ладно, нужно сделать выбор, а то лапша остынет. Итак «Магический Щит» и минус 55 единиц из «Актива». Зная, что после добавления спелл бывает ломка, я направился к бару за вискарем — он помогает. И для аппетита накатить тоже надо. Шутка — у меня с аппетитом полный порядок. Слопав сосиски и «Доширак», я неторопливо пил кофе. Глянул на часы, прикидывая, что еще успею забежать к ювелиру и, если Илья Яковлевич не будет долго возиться и у него достаточно налички, то сдать ему две монеты до встречи с Аланом.
Допил кофе, сунул в карман монеты, и поспешил на выход, чувствуя, что начинает болеть затылок — чертова ломка от нового спелла. Нужно было больше вискаря накатить. Но ладно, в кафе наверстаю.
С ювелиром все сложилось удачно, хотя он и взял обе монеты по тоже цене — по двадцать тысяч рублей — но не возился с их изучением и сразу заплатил новенькими пятитысячными. Когда я подошел к «Бакинскому дворику» Башаров уже стоял там, видно по всему, крайне взволнованный. А когда я приблизился к нему, то увидел у него под левым глазом охренительный бланш. Мы пожали друг другу лапы и зашли в кафе, заняв дальний столик у окна, где можно спокойно курить и не напрягать уши игравшей здесь музыкой.
Официантка — маленькая полноватая брюнетка — подошла сразу и положила на стол меню.
— Детка, не надо меню, — я отодвинул затрепанную книжицу. — Принести грамм триста виски. Если есть, то Grant’s, — решил я, чтоб уже не мешать с принятым дома, — и мясную нарезку. Только по-шустрому.
— Я не буду бухать, — Башаров отчаянно мотнул головой. — У меня там такое!..
— Ну если не будешь, я накачу. Что тебе взять? — спросил я, переводя взгляд с официантки на него и отмечая, что Алан в самом деле на нервах и синяк у него на лице реально охренительный. — Давай без стеснения — я угощаю. Бабки вполне есть, — известил его я.
— Ладно, выпью, — нехотя согласился он. — Бери, что и себе.
— Тогда так, дорогуша, — я снова поднял взгляд к офицанке. — Бутылку Grant’s и шашлык из баранины. Если только мягкий и не долго ждать. И нарезку мясную все равно неси. И поскорее, — добавил я, зная, что здесь долго выполняют заказы, если не поторопить.
— Ты что, реально так разбогател. Поэтому на работу забил? — Алан достал пачку сигарет.
Я знал, что он начал курить уже месяц как, завязав со своим кикбоксингом. У него последние месяцы накатили какие-то большие проблемы. Только непонятно на каком попроще — об этом он не распространялся. Хотя Ирина чуть приоткрыла мне завесу — с ней у Алана тоже складывалось очень нехорошо. И в боях он уже давно не участвовал.
— Что с лицом? — спросил я, тоже положив на столик пачку сигарет.
— Сказать — не поверишь. Давай лучше по порядку, — он выбил из пачки сигарету, схватил за фильтр зубами, и, прежде чем прикурить, посмотрел на меня: — Только не подумай, что я свихнулся. Все слишком необычно, Серж. «Флагрум», понимаешь ли…
— Ну и? — подтолкнул я его к продолжению. Так и хотелось сказать: «Я-то понимаю. Скорее всего понимаю это много лучше тебя. Давай, вскрывайся, не ссы!». Но имелась одна неувязочка, которую я пока не мог объяснить. Если он провалился на Флагрум недавно и пробыл там считанные дни, то он вряд ли бы имел возможность выйти из квартиры. Ведь первое время меня выбрасывало на Гаю минут на 15–20 — еле успеваешь попить кофе. Только потом, после непонятно каких заслуг, то ли прироста какого-то скрытого уровня, то ли выполнения каких-то заданий появляются строки меню в «Особых возможностях» для пребывания на Гае. А если у Алана такие «особые возможности» открылись, и он сейчас сидит передо мной, осознано выбрав вовсе не короткую прогулку по Гае, то он не должен охреневать типа: я не свихнулся; все слишком необычно; полный писец, и так далее.
— В общем, я был на реальном Флагруме. Понимаешь, на реальном. Не в игре, — сказал он, закуривая и поглядывая на меня, сквозь поплывший дым.
Я даже вполне понимал, какие его мысли сейчас одолевают. Типа, не сочти ли я его сумасшедшим.
— В виртуальном шлеме мир игры очень реален. Порою мне казалось, что я чувствую запахи, — уклончиво ответил я и тоже закурил, чувствуя, как все сильнее болит голова. Все-таки ломка от активации «Магического щита» оказалась сильной.
— Ты не совсем понимаешь, Серж. Дело в том, в тот момент я не сидел за компьютером — за ним сидела эта сука Ира. А я шел в спальню. Открываю дверь, а в лицо вместо света ночника солнце! — он прямо выдохнул эти слова вместе с дымом. — Серж, я не псих. Может это был глюк, очень сильный глюк, но позже ты поймешь, что дело не только во мне. В общем, я оказался на Флагруме. Вот послушай… Просто послушай. Я не дурак. И что вокруг реально Флагрум я понял очень скоро. Сразу, как перешел через мост у Кронграда. Это почти в том самом месте, где можно стартануть в игре. Для старта, если помнишь там пять локаций на выбор. Вот я обычно входил там и сразу шел в Кронград за лутом. Я очень хорошо знаю это место, Серж и я там оказался в реально. По дороге люди идут к городским воротам, едет какой-то обоз, крестьяне на полях — все, все реально, — он нервно затянулся сигаретой, повернул голову к официантке, поднесшей часть нашего заказа.
— Шашлык будет минут через пятнадцать, мальчики, — известила она, выставляя на стол закуску и рюмки.
— Сколько ты там пробыл в общей сложности? День, два? — спросил я, открывая бутылку виски.
Мне показалось, он охренел то ли от моей безмятежности, то ли самого вопроса.
— Как сколько⁈ — его карие глаза расшились. — Ты не веришь? Больше часа пробыл. И так было два раза. Два, Серж!
— Охотно верю. Скажу более, я сам был на Флагруме, — тонкой струйкой я разлил вискарь по рюмкам и подумал: «Если бы я не сдал полчаса назад эльфийские монеты в ювелирку, и сейчас положил в доказательство перед ним, вот бы Башаров отвисла челюсть. Ведь он-то знает эти монеты в игре».
— Нет, я серьезно, — он насторожился, наверное, ожидая, что я сейчас рассмеюсь.
— И я серьезно. Я очень серьезно. Только я пробыл там намного больше твоего часа. Я пробыл там много дней, — сообщил я, решив пока не делиться с ним подробностями. — Давай, Алан, накатим. Хочешь за здоровье, хочешь за Флагрум.
Он как-то неуверенно взял рюмку, и я ему сказал:
— Послушай, друг, все это — скверная история. Хотя она может стать вовсе не скверной. Я очень понимаю силу твоего удивления, потому как через это все сам прошел. Не хуже тебя знаю, что Флагрум так же реален, как и наш мир. Поэтому, не опасайся, что я покручу пальцем у виска. Просто вываливай, какая у тебя проблема. Что там стряслось? Отчего так срочно захотел меня видеть?
— Вот как… — он вертел рюмку в пальцах, не решаясь выпить и собираясь мыслями. — Думал удивить тебя, а удивляешь меня ты. Чего же не сказал мне раньше?
— А того. По той самой причине, что побоялся, будто ты или кто-то другой покрутит пальцем у виска. Да и недосуг было. Все это случилось внезапно и так меня втянуло, что… в общем не до извещения друзей-знакомых. Давай! — я стукну его рюмку своей и двумя глотками проглотил вискарь. Сейчас он мне был как лекарство, без преувеличений. И я так чувствовал, что мою магическую ломку смягчит только еще граммов двести сверху. — Ты скажи мне, сколько времени прошло, после того как тебя вышвырнуло в наш мир после первого раза и после второго? — я наколол вилкой кусок бастурмы сунул его в рот.
— Первый раз прошло дня три. А второй вчера было перед сном. Точно на том же месте, у входа в спальню, — он наконец выпил и, закрыв глаза, поморщился.
— Ясненько… — пробормотал я, хотя было все очень не ясненько. Ясно одно, что с ним Система играла вовсе не так как со мой. И оказался он там намного раньше, чем я. Да, я прожил на Флагруме не один месяц, но здесь на Гае для меня еще не прошел день. Ведь первый мой опыт случился лишь сегодня утром, когда я делал себе завтрак, собираясь на работу. Бля, писец! Сколько всего произошло за это время. Ясно только одно: Система поступила со мной жестко. Сунула туда сразу носом во все возможное дерьмо. И лишь потом давала возможность вынырнуть минут на пятнадцать, глотнуть воздух родного мира. Но я не обижен. Я закалился там, познал себя и настоявшую жизнь. А моего товарища-кикбоксера Система почему-то щадит. Может, еще не созрел. И вообще, ведь никто не обещал, что правила игры должны быть одинаковы для всех. Это мы, люди, так требуем, хнычем, топотим ножками, если нам где-то мерещится не справедливости, а в реальности такого понятия как «справедливость» вообще не существует.
