– Вы говорите о Кристофе, брате Патрика, я полагаю? К нему совет тоже присматривается. Драконы не могут спустить это дело на тормозах.

– Неужели? Патрик был убит год назад, а убийца до сих пор не найден.

– Большую часть времени считалось, что его убил сын, – с нажимом напомнила Блор. – Так решил род, и совет доверял их выводам. Теперь, когда ошибка стала очевидна, совет правления намерен сам найти убийцу.

– Интересно, как? Слишком много времени прошло.

Блор улыбнулась, но это была та фальшивая вежливая улыбка, которая появлялась на ее лице-маске и не имела ничего общего с настоящей. Теперь Колт это знал.

– Это не моя забота. Мое дело – присматривать за тем, чтобы в Замке Горгулий все было спокойно.

– Думаете, вы справитесь с защитой Ламберта лучше, чем он сам и вся местная стража?

– Не я так думаю, мой отец так считает. Очень верит в мою интуицию. Я могу почувствовать опасность.

– Что ж, удачи вам в этом, – фыркнул Колт, поднося к губам бокал и осознавая, что тот успел почти полностью опустеть.

– Спасибо. Послушайте, я понимаю, как все это звучит для вас, я и сама не считаю, что смогу быть чем-то полезна здесь, но с такими людьми, как мой отец, не спорят. Так что нам остается только смириться. И надеяться, что вскоре совет со всем разберется и избавит вас от моего присутствия.

– А вас вернет из ссылки к границам…

– О, поверьте, для меня это не такая уж и ссылка. Мне интересно побывать здесь. Я впервые услышала об Энгарде Колте, герое войны с некромантами, когда мне было четырнадцать лет. И с тех пор мечтала познакомиться с вами. Но, честно говоря, я представляла вас другим.

Едва разговор ушел от темы смерти Патрика, Колт почувствовал себя лучше. А последние слова Блор и вовсе заставили весело усмехнуться.

– Интересно, каким?

Она пожала плечами, и на некоторое время ее лицо снова стало настоящим, почти таким же, как после знакомства со старшим домовым. На нем даже снова появились живой интерес и детский восторг.

– Не знаю. Таким… мрачным, суровым, нелюдимым. А вы вполне… обычный. Студенты не падают в обморок, когда вы приходите на занятия, у вас пусть и немного странная, но семья. Жена, которая уже не жена, дочь, которая совсем недавно дочь, и зять, который еще не зять… Вроде все хорошо, но я чувствую у вас какую-то занозу, скажем так. Что-то мешает вам полноценно наслаждаться жизнью. Теперь мне очень интересно понять, что именно.

– Зачем вам это?

Она заметно растерялась, потом, видимо, осознала, что перестала следить за лицом, и торопливо натянула свою маску.

– Не знаю, просто любопытно, как любопытен дар вашей дочери.

В груди снова стало холодно и тягостно, пальцы сами собой попытались сжаться в кулаки, но Колт смог себя удержать. Лишь недобро прищурился и тихо посоветовал:

– Держитесь подальше от моей дочери, госпожа Блор.

Она подняла на него удивленный взгляд.

– Это что, угроза?

– Просто предупреждение. Недавно драконы уже хотели до нее добраться, и я обещал, что убью каждого, кто попытается ей навредить. Мое обещание остается в силе.

– А вы дерзкий, – усмехнулась Блор. – Угрожаете драконам…

– Я много лет воевал с теми, кто куда опаснее драконов, так что вас я не боюсь. Хотя вы, очевидно, не чистокровный дракон.

Она выразительно приподняла бровь.

– И что же меня выдало?

– Серые глаза. У драконов таких не бывает. Значит, примешалась еще чья-то кровь. Глаза у вас матери, а печать, вероятно, досталась от отца. Хотя для дракона это сомнительный повод признавать побочного ребенка, к тому же полукровку.

– А вы очень не любите драконов, да? – холодно предположила Блор, явно снова желая увести разговор от причин, по которым отец взял ее к себе. – Интересно, почему?

– Я горгулья.

– Считаете, что этого достаточно?

– Более чем. Мое племя никогда не видело от вашего ничего хорошего.

– Мы вас создали…

– Это ложь! – рявкнул Колт, едва не стукнув кулаком по столу.

Его неожиданно захлестнуло такой злостью, что держать себя в руках стало невозможно. Лишь то, как Блор испуганно вздрогнула, заставило его сбавить тон.

– Мы родственные виды, и за это вы всегда нас ненавидели. Потому что мы никогда вас не боялись и не преклонялись перед вами, но вы все равно заставили нас служить себе, уничтожив нашу аристократию.

– Не было такого! – возмутилась Блор. Искренне так возмутилась.

– Не все об этом помнят. Драконы так точно предпочли забыть, но в нашей семье всегда хранили память о семи горгульих принцах, которые однажды возмутились деяниями драконов и попытались пойти против них, но были уничтожены вместе с семьями и всеми родственниками. Никто не вступился, и с тех пор драконы правят Содружеством, не слагая с себя полномочий. Уже три сотни лет.

– И все же ваша единственная дочь ходит в невестах у драконьего лорда, – спокойно парировала Блор.

И это заставило Колта наконец обуздать накатившие чувства. Он откинулся на спинку стула, надевая на лицо такую же непроницаемую маску, какую носила его собеседница.

– Моя дочь росла без меня. И не мне ей указывать, как жить. Память о вероломстве драконов со временем уйдет в небытие, как это уже случилось со знанием о том, почему мы потеряли способность к обороту. А кровь горгулий все равно рано или поздно растворится в других видах. Нас осталось мало и становится меньше. Это неизбежно. Но пока я жив, я буду помнить. И относиться к драконам соответственно.

– Ваше право, – так же спокойно отозвалась Блор. – Главное, что вы умеете делать исключения, когда считаете это возможным. Патрик и Ламберт Рабаны тому яркий пример. И это обнадеживает.

Прозвучало странно, но Колт не стал интересоваться, чем именно ее это обнадеживает и в чем вообще состоят ее надежды.

«Да и настоящего убийцу Патрика Рабана, по всей видимости, иным способом найти не получится…»

С того дня, как Рамина Блор сказала ей эти слова, прошло уже три недели, но Ника не могла выбросить их из головы. Поначалу они просто крутились, как привязчивая песенка, потом превратились в тему «на подумать», а еще чуть позже – в цель.

Интерес к изучению некромантии у Ники не пропал, но с начала года она не так часто наведывалась в тайный кабинет бывшего директора Академии Горгулий, занимавшего эту должность до ее отца. Тот в свое время увлекся некромантией и сумел собрать немало книг, хотя тех в принципе осталось немного, ведь по законам Содружества они подлежали уничтожению. Колту и Ламберту надлежало уничтожить и эти, но она смогла убедить их этого не делать. Оба смирились и согласились с тем, что ее врожденные способности лучше подкреплять теоретическими знаниями, чтобы она могла их контролировать, но ни один не мог скрыть отвращения к магии смерти в целом. Это стало одной из причин, почему она притормозила свои изыскания.

Второй причиной было отсутствие реальной задачи. Ника никогда не любила учебу ради учебы. Все, на что она тратила время и силы, интересовало ее практически. Поначалу так было и с некромантией. Она хотела разобраться в том, что видит и что происходит в замке. Чуть не умерев после стычки с зомби, искала способ побеждать их без вреда для собственного здоровья. А когда при смерти оказался ее друг, она искала способ спасти его. После чего задачи закончились.

Пока Блор не подкинула ей идею. И чем больше Ника над ней размышляла, тем сильнее становилось ее желание найти способ и докопаться до правды. Поэтому она снова стала наведываться в подземный лабиринт, в который можно было попасть только через закрытую часть замка, и каждый день проводить пару часов в кабинете директора Акнора. Хотелось, конечно, больше, но это наверняка заметили бы, а видеть брезгливо поджатые губы Нике не нравилось ни в исполнении отца, ни на лице жениха.

Но сегодня она немного потеряла счет времени, что было довольно легко сделать в комнате без окон: время здесь летело незаметно. Вот Ника и не заметила, как после обеда прошло почти четыре часа вместо намеченных двух. Очнулась, только когда скрипнула входная дверь, вздрогнула от неожиданности и испуганно посмотрела на вошедшего Ламберта.